В Москве за год на 20% увеличилась заболеваемость ВИЧ. По мнению некоторых ученых, столь быстрое распространение болезни объясняется недостаточной активностью властей в вопросах профилактики.
О том, что в Москве за 2017 год зарегистрировано на 20,4% больше случаев заражения вирусом иммунодефицита человека, в сравнении с 2016 годом, говорится в данных, опубликованных в ежегодном статистическом сборнике Министерства здравоохранения.
При этом, по сведениям Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом Роспотребнадзора, общее число зарегистрированных россиян с ВИЧ, живых и умерших, превысило 1,22 миллиона человек. А в конце 2017 года в стране проживало более 944 тысяч человек с ВИЧ, передает информационное агентство РБК.
О том, как обстоят дела с заболеваемостью и лечением ВИЧ в России, и о том, что грозит нам в связи с этим в будущем, с «Полит.ру» поговорил Василий Власов, профессор Национального исследовательского университета Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ), президент Общества доказательной медицины. По его мнению, ситуация с распространением СПИДа в России крайне серьезна: оно идет такими темпами, как мало где в мире.
«СПИДа надо бояться не потому, что это неизлечимая смертельная болезнь, а потому, что это болезнь, которая распространяется, и распространяется в России быстро. В ближайшем будущем при сохранении таких темпов распространения для оказания медицинской помощи этим людям потребуются очень большие средства. Сейчас у нас уже не хватает денег для того, чтобы лечить существующие болезни. А лечение СПИДа может потребовать денег почти столько же, сколько нужно на всю онкологию.
Это совершенно черная перспектива. И очень важно подчеркнуть, что пока есть достаточное количество денег для того, чтобы лечить нынешних больных СПИДом, то кажется, будто они даже при таком не очень хорошем лечении живут достаточно долго и будто в этой болезни большой трагедии нет. Но как только возможность лечить их иссякнет, эти люди начнут быстро умирать. Так что это катастрофа, которая не имеет никакого выхода.
Единственный способ — пытаться эту катастрофу предотвратить так, как ее предотвращают в цивилизованных странах. В общем-то, не только в цивилизованных — в бедных тоже благодаря международной технической помощи это проблема более или менее разрешается.
Подчеркну, что пока у нас распространения СПИДа идет такими темпами, какими в настоящее время не идет практически нигде в мире. Связано это с несколькими обстоятельствами: на первом месте (не по важности, а по очевидности) тот факт, что у нас довольно активно идет тестирование населения, в том числе в Москве, и уже просто улучшение тестирования на СПИД может давать прирост показателей заболеваемости; а на втором месте тот факт (и он имеет уже куда более существенное значение), что СПИД давно уже не является уделом людей, ведущих асоциальный образ жизни — использующих внутривенно наркотики и так далее.
СПИД давно уже вошел в жизнь так называемых обычных, нормальных людей и передается при гетеросексуальных контактах. Такое переключение эпидемии может сыграть с Россией страшную шутку. Вероятно, как сейчас этот процесс и происходит. Началось это переключение не год и не два назад, и мы не знаем, когда это достигнет больших размеров.
И еще одно, что я хотел бы отметить. Когда речь идет о Москве, надо понимать, что Москва — это город, где больше всего денег и всего вранья, в особенности в области наркомании и СПИДа. В течение долгих лет московское правительство и его министерство здравоохранения вместе со СПИД-центром говорили, что в Москве все замечательно и ничего по этому поводу тревожиться. Я не исключаю, что для поддержания этой точки зрения они даже фальсифицировали данные, скрывая порой показатели темпов роста заболеваемости СПИДом.
И сегодня мы, с одной стороны, можем утверждать, что в Москве пока еще не "ужас-ужас-ужас", но есть все основания ожидать, что завтра будет ужас. Причем по большому счету остановить его нельзя, но можно уменьшить темпы роста. Для этого нужно финансировать профилактику, образовательные мероприятия и обязательно — полноценное лечение всех инфицированных. С точки зрения современных представлений нужно очень рано начинать лечить инфицированных, потому что тогда они становятся менее заразными для тех, с кем находятся в тесном контакте.
Но есть ведь и общегосударственные меры, которые можно принять: например, у нас безобразно, подавляюще дорогие презервативы. Они должны быть в 10-20 раз дешевле. Тогда люди не будут чесать затылок, выбирая, то ли на свидание купить водки, то ли один презерватив. Ситуация же сейчас с этим совершенно идиотическая. Более того, у нас отсутствуют как элемент жизни женские презервативы, то есть женщины не могут сами активно защищаться. Это большая проблема, причем проблема не только финансовая и гигиеническая, но и проблема неравенства полов. То есть женщины в общественном сознании воспринимается как объект внедрения, а совсем не как субъект.
Что касается так называемого ВИЧ-диссидентства, то тут ситуация такая. ВИЧ — болезнь относительно новая, общества к ней привыкает медленно. И поскольку еще буквально вчера этой болезни в общественном сознании не было, а лечение ее оказалось достаточно сложным, хотя и очень успешным, какое-то количество людей, в том числе и имеющих медицинское образование, стали рассматривать всякие другие возможности и альтернативы. Есть, например, медики, которые считают, что СПИД вызывается какими-то другими событиями и явлениями, а совсем не вирусом иммунодефицита человека. В некоторых странах президенты даже убивают государственные программы лечения ВИЧ-инфицированных, потому что не верят, что заболевание вызывается вирусом иммунодефицита.
Наконец, поскольку в человеческом сознании существует восприятие болезни как наказания за плохую жизнь, некоторые религиозные люди или люди с мифическим сознанием начинают рассматривать СПИД и профилактику его как нечто злокачественное, связанное с темными силами. Все эти разные формы отрицания проблемы и отрицания необходимости борьбы с ней объединяют термином "ВИЧ-диссидентство". Мне это выражение не очень нравится, поскольку диссидентство связано с противостоянием, несогласием, а тут мы имеем дело с отрицанием реалии, с глупостью и темнотой религиозного сознания.
Если речь идет об отрицании в силу неграмотности, то это средствами просвещения и распространения знаний можно побороть. Что же касается тех отвратительных случаев, с которыми мы сталкиваемся иногда, когда родители отказываются лечить своих детей или люди сами не лечатся, то здесь мы имеем дело с экстремизмом религиозного или просо идиотического сознания. Здесь мы в некоторых случаях ничего не можем сделать — если, например, человек активно сам не лечится.
Возможно, здесь должны срабатывать механизмы общественной защиты: если ребенку не дают лечения, это должно стать сильнейшим аргументом в пользу того, чтобы ребенка изъять из семьи. Замечу, что сегодня у нас детей изымают из семьи, даже если просто квартира родителей по площади мала, а в таких случаях почему-то пока не изымают. Ну, таково безумия нашего общества, которое проявляется в том числе и в проблеме СПИДа. Ведь государство не финансирует полноценно лечение СПИДа; а если оно полноценно не финансирует лечение СПИДа, то для чего оно будет забирать больного ребенка из семьи?», — сказал Василий Власов.
