Экс-министр обороны Анатолий Сердюков и «дело «Оборонсервиса»» до сих пор не выпадают из повестки дня. И все ближе падают информационные «бомбы» к самому бывшему министру. Вот и сегодня «Известия» поведали граду и миру http://izvestia.ru/news/545549 о том, какие схемы использовались при распродаже активов Минобороны «Оборонстроем».
Акцент публикации — Сердюков лично курировал распродажу, при которой были, по версии следователей, многомиллиардные хищения. Успешные, как считает издание, предприятия банкротились и продавались за бесценок, и виноват в этом бывший министр. Те же, кто пытался процессу продажи всего и вся помешать и обратиться в прокуратуру, сами нарывались на неприятности с законом.
Все это увлекательно, но есть пара вопросов. Во-первых, Сердюков на то и был министром, чтобы подписывать распоряжения относительно имущества вверенного ведомства. Если он и был лично заинтересован в «распродаже за копейки», то это будет непросто доказать — понадобятся веские улики и свидетельства, что он получил личную выгоду от «сомнительных сделок». Вряд ли он сам расскажет обо всем следователям, если и замешан в чем-то незаконном. А бывшие подчиненные вряд ли министра так уж откровенно сдадут — не принято. А подпись министра на плане реорганизации подконтрольных активов и их приватизации мало что доказывает, кроме того, что Сердюков появлялся на работе и ставил свою подпись на бумагах. Ну, ошибся человек, поверил не тем людям, лишился в результате должности, но не преступник.
Во-вторых, любая реформа чревата издержками, по российской традиции еще и коррупционного характера. Реформы власть старается проводить в атмосфере максимальной закрытости, зная по опыту, что их будут активно торпедировать те заинтересованные лица, которые от перемен только потеряют или не получат ожидаемых бонусов. Любую реформу, правда, все равно с неизбежностью критикуют, но обычно на том этапе, когда уже поделать почти ничего нельзя.
Разумеется, «атмосфера секретности» и мандат на чрезвычайщину от верховной власти ее провайдерам искушает госменеджеров: это большие потоки денег, и практически никто их не видит и влезать не имеет права, поскольку главный запретил. Вот и уносят некоторые из них толику реформируемого хозяйства с собой. Это, конечно, ужасно, но такова российская реальность и в ней обычно обходится без уголовных дел, тем более с привлечением самого министра, а не подчиненных стрелочников.
Что до «распродажи успешных предприятий» в ходе реформы армии «по Сердюкову», то здесь критики зачастую смешивают конкретные уголовные дела и сам смысл реформ в Минобороны. Идеология реформы как раз и заключалась в том, что Минобороны не должно быть гигантским хозяйственным комплексом на полном самообеспечении, что армия должна заниматься делами военными, а не выращиванием скота или грузоперевозками. Сама по себе эта идеология (нравится она кому-то или нет) — один из возможных вариантов функционирования вооруженных сил и профильного министерства.
Ставить знак «равно» между конкретным воровством отдельных граждан и тяжелым процессом реформирования армии — это все-таки серьезный перебор и аргументация из области политической мифологии, политтехнологий и даже конспирологии. Как и говорить, что покупка французского вертолетоносца есть несомненное доказательство измены Родине.
Такого рода критике подвергались все российские реформы — от приватизации («грабительской») до монетизации («бесчеловечной»). Сколько было сказано гадостей в адрес чубайсовской реформы РАО «ЕЭС» - не счесть. Меж тем, судя по тому, что до сих пор в домах россиян горят лампочки, ничего катастрофического в реформе не было. Энергетика не развалена, но даже настолько привлекательна, что сегодня является предметом жесткого аппаратного столкновения между главой «Роснефти» Игорем Сечиным и вице-премьером Аркадием Дворковичем в виде откровенно киллерских сюжетов на центральных телеканалах.
Сердюков тут выделяется только тем, что его реформа на этапе завершения стала возможна без него и его, если верить следствию, не в меру ушлых подчиненных. А первые лица, что дали Сердюкову карт-бланш почти на пять лет, вдруг решили, что больше нет необходимости министра защищать. Участвовал он в хищениях или нет, но теперь велик риск, что защищать его будут адвокаты, а не президент или премьер.
