Юрий Нестеров – мой старый знакомый по партии «Яблоко», но не за это я его ценю. В трудной ситуации он всегда может дать дельный совет, лишенный сектантского фанатизма и партийной зашоренности, у него светлая голова и истинно питерская интеллигентность, к тому же в его размышлениях сразу чувствуется фундаментальное техническое образование (он окончил Питерский Политех). Мой вечно молодой собеседник – кандидат технических наук, действительный советник Санкт-Петербурга, депутат Ленсовета, депутат Съезда народных депутатов (1990-1993), депутат Госдумы (1995-1999), а сейчас начальник отдела одной проектной организации, в свободное от работы время успевающий принимать участие в различных правозащитных проектах.
Полгода назад я была в Питере на семинаре в Европейском университете, и мой приезд случайно совпал с проведением «Марша несогласных». 14 апреля 2007 года мы с Нестеровым встретились у офиса «Яблока» на ул. Маяковской, где должна была состояться встреча лидеров Марша с его рядовыми участниками.
Рассказала Юрию Михайловичу о своем разговоре по поводу Марша со своей подружкой, преподавателем психологии в средней школе. На мой вопрос: "Пойдешь ли ты на Марш?" она ответила: «Что я сумасшедшая? Я с ксенофобами не дружу».
Я удивилась: «Почему с ксенофобами? Там есть люди, которые организовывали Марш против нацистов и этнической розни». «Так ксенофобия – это «страх перед чужими», а я не люблю, когда ненавидят».
При этом моя знакомая вовсе не поклонница правящей партии, так, она рассказала мне о том, как директора её школы не мытьем, так катаньем заставляли вступать в «Единую Россию» и как это неприлично, когда «медведи» пытаются использовать школы и школьных учителей для своей агитации и пропаганды.
Этот рассказ Нестерова ничуть не разозлил и не удивил. Энергично вышагивая вдоль здания на Маяковской, он как философ заметил: «Передай своей подруге, что человеком может двигать не только ненависть, но и любовь: например, любовь к свободе».
Уже в фойе я услышала разговоры активисток: «Зашейте карманы, чтобы чего-нибудь не подложили», «Снимите с шеи цепочки, когда будут тащить в отделение», «Паспорт с собой не берите, только ксерокопию», «Деньги не берите, при задержании их отнимут». Для человека, который вовсе не был готов к подвигам во время мирной политической акции и хотел вернуться домой к родным живым и здоровым, все это звучало пугающе. Потом на собрании также активно обсуждался вопрос, что делать при задержании, кому звонить, – в общем, все готовились к неприятностям.
В питерском метро также шли приготовления к маршу – уборщицы в едином порыве скребли стенки эскалаторов, на которых оппозиция расклеила призывы прийти на митинг.
На следующий день, 15 апреля, на митинге на Пионерской площади у памятника Грибоедову, его участникам раздавали памятки, что делать, когда вас пытаются задержать: «Берегите половые органы», «Когда бьют, а вы лежите, то задержите дыхание, а то ребра ломаются на выдохе» и пр., что, конечно, несколько насмешило, но и нагнало беспокойства. Всего через пару часов одному пожилому человеку омоновец дубинкой действительно сломал ребра. Не задержал дыхание? Пожалуй, в нашей стране «держать дыхание» нужно порой годами.
Пространство, где проходил митинг, было не очень комфортным: проход только через металлоискатели, квадрат свободы слова был огорожен металлическим забором, вдоль которого стояла милиция и другие представители силовых структур. Над митингующими непрерывно барражировал вертолет. Пожалуй, этот митинг, как и все Марши несогласных, отражал борьбу и противостояние двух страхов – народа перед властью и насилием и власти перед народом. Одни свой страх в какой-то мере преодолели и вышли на улицу, а другие свой страх изливали через дубинки.
Участники питерского митинга были людьми очень разными – мне понравилось высказывание одного парня, что мы, мол, боремся против царизма, а после его свержения каждый пойдет своей дорогой. И действительно, у ног Грибоедова звучали совершенно разные лозунги, такая сборная солянка от «Долой Путина», «Путин – враг народа» до «Питер – город обманутых дольщиков», «Жители микрорайона против точечной застройки». На некоторые лозунги мои друзья и я фырчали, уж больно эта риторика про «врагов» напоминала тезисы, звучащие с экранов «Первого канала» и РТР, только со знаком минус. Борьба с «царизмом» была, пожалуй, единственной точкой пересечения, объединившей в тот момент самые разные оппозиционные силы.
Выступления закончились и мы (я, Нестеров и его жена Татьяна) сразу ушли, не подозревая, что вскоре начнутся избиения мирных демонстрантов. Покидая оцепленный ОМОНом район, мы видели, как с помощью вертолета ловили лидера нацболов. «Смотрите, смотрите, там только что стоял Лимонов», – воскликнул идущий впереди нас мужчина. «Где? Где?» – заинтересовались люди, но там его уже не было. Потом летающая рыбина еще долго плавала в небе над площадью Пушкина. Мы же пересекли Фонтанку и, сидя в кафе, спокойно обсуждали проблемы науки, не зная, что именно в эти минуты кому-то из участников митинга омоновские дубинки ломают ребра, руки и носы (вечером уже весь мир знал, что одной «яблочнице», заступившейся за старика, омоновец дубинкой сломал нос).
Прошло несколько месяцев и вот опять в стране забурлило: началась избирательная кампания, а Путин решил продлить суверенную «демократию» в России еще на n лет. Этим осчастливил одних и воскресил эмигрантские настроения у других. Нестеров приехал в командировку в Москву на один день, и вечером мы встретились в «Билингве» на публичной лекции В.А. Ядова, которого Юрий Михайлович знал еще по Питеру. После лекции мы шли до метро, и я не удержалась, спросила у своего мудрого питерского знакомого: «Что же делать? Может быть, действительно пора уехать в более спокойную страну?». Возможно, что его ответ будет интересен многим из тех, кого в эти дни посетили не самые счастливые мысли.
Нестеров сказал так: «На самом деле, многие близкие мне люди говорят о том, что давно надо было уехать, так как с каждым годом все хуже и хуже. А я им на это отвечаю и действительно так думаю, что ситуация в целом в стране, конечно, плохая, но она не настолько плохая, чтобы, опустив руки, бежать за границу и отказываться от дальнейшей деятельности.
«А почему она не такая плохая?» – спросил сам себя Нестеров, как бы опережая мой вопрос и возможные опровержения.
«А потому что нельзя судить о ситуации в стране только по тому, что мы видим по телевизору или читаем в газетах. Там мы видим или читаем то, что нам хотят показать по телевидению и что хотят опубликовать в прессе. За пределами этого медийного пространства – огромная жизнь с её проблемами, каждодневными метаниями людей, их попытками сделать что-то верное, правильное, на пользу стране в их конкретной частной ситуации. На самом деле, такими высокими категориями, как “на пользу стране”, может быть, пользуются немногие, а люди “просто” пытаются сопротивляться беззаконию и несправедливости в своем ближайшем окружении. Люди защищают свои права и свои интересы. Надо признать, что сейчас они это делают все-таки гораздо активнее, чем 20-30 лет назад во времена, скажем, Брежнева.
В то время невозможно было бы представить себе ситуацию с шофером Олегом Щербинским, на защиту которого встали все автомобилисты страны, и мужик оказался на свободе. Или с правозащитницей Ларисой Арап, которую бы при Брежневе неизвестно сколько продержали в психушке, а сейчас спасло неравнодушие десятков людей. В этой связи можно привести много примеров, а это значит, что жизнь в стране не сводима к тому, что мы видим на экране телевизоров, она гораздо многообразней и интересней. Она – непредсказуема. Её результаты всегда не совпадают с тем, что хотел бы видеть конкретный человек, не важно является ли он президентом или политическим харизматиком, деятелем культуры или активистом общественной организации. Все видят правду по своему, все стремятся осуществить свой идеал, а результат оказывается не равен ничьему ожиданию. Однако все равно нужно стремиться к идеальному результату, потому что только это дает надежду и шанс на будущее».
Нестеров также обратил внимание на то, что на социологической лекции Ядова в «Билингве» было много молодых людей: «Их было человек 100-150 – юноши и девушки, которых интересует проблемы общества. Такого свободного обмена мнениями, какой был на этой лекции, 20 лет назад опять же не могло быть. Так что, наблюдая весь тот маразм, который льется на нас с экранов телевизоров, надо все-таки не забывать поглядывать по сторонам и видеть жизнь во всем её многообразии. Тогда не захочется уезжать из страны».
Нестерову пора было на поезд Москва-Питер. Спросила его про выборы: стоит ли участвовать, если ни одна партия не нравится. По его мнению, «участвовать в выборах обязательно нужно, и здесь даже не может быть сомнений. Недавно я разговаривал с одним коллегой из Саратова. Он откуда-то узнал, что я раньше имел отношение к политике и задал мне вопрос: “Как же мне теперь быть? «Против всех» графу вычеркнули, и протест никак не выразить”.
А я ему: Сам по себе протест никакого смысла не имеет, нужно ставить какую-то цель. Цель номер 1 для человека, имеющего какие-то политические пристрастия – провести свою политическую партию в парламент, обеспечить ей наибольший процент голосов.
Цель номер 2 для человека, у которого нет политических пристрастий, другая – по возможности уменьшить превосходство ведущей политической силы. Здесь уже имеют место соображения более высокого порядка. Парламент – это общественный институт, в котором должны как можно в большей степени учитываться интересы разных политических партий и течений, и чем ожесточенней будет противостояние разных политических сил, тем лучше. Поэтому любой голос, отданный за политическую силу, относимую государственными СМИ к аутсайдерам, полезен.
Мы двигались к Лубянской площади, на которой когда-то стоял железный Феликс, и Нестеров сформулировал прагматический критерий голосования на предстоящих выборах: «Чем меньше в России будет “Единой России”, тем будет лучше для России. И для того, чтобы её было меньше, нужно обязательно отдать свой голос за одну из партий, находящихся в меньшинстве. Прийти на выборы и просто испортить бюллетень нельзя – процент считается только по отношению к действительным бюллетеням. За какую партию проголосовать? – это уже ваш выбор, выберите наименее несимпатичную из всех, которые в меньшинстве». Такова гражданская позиция питерца Юрия Нестерова.
Уже в метро к нам подошел мужчина, по-видимому, приезжий из Средней Азии, и спросил, как перейти на «Кузнецкий мост». Мы ему все показали и объяснили, а когда он ушел, Нестеров сказал, что таким ребятам хочется помогать даже больше, чем другим. По-моему, русский человек, совершенно лишенный национальных предрассудков, редкость в нашей стране и Нестеров – один из «могикан». Для него национализм, пожалуй, так же неприличен, как грязные ботинки. В Питере он был инициатором и вместе с другими демократами – организатором ежегодного Марша против ненависти, посвященного памяти убитого нацистами ученого Николая Гиренко, который был неутомимым борцом со всякого рода националистами. Рассказала ему о том, что дачники Подмосковья по-разному относятся к гастарбайтерам, и в пригородном автобусе меня порой раздражает, когда приезжие из дальних стран долго говорят по мобильному на непонятном языке. «Так тебя, наверное, не язык раздражает, а пустые разговоры по сотовому? Мне, вот, например, очень не нравится, когда в маршрутке женщины по мобильному долго и откровенно рассказывают о своих личных проблемах, и все вынуждены это слушать. Но если почувствуешь у себя приступы национализма, приезжай в Питер – вылечим».
