КПРФ не намерена выдвигать своих кандидатов на губернаторских выборах сразу в трех, если не четырех регионах, утверждают СМИ со ссылкой на источники. Политологи не исключают, что для каждого из этих регионов у коммунистов были различные основания для принятия подобного решения, однако допускают, что действовал и общий для всех случаев фактор.
По данным информационного агентства РБК, коммунисты не намерены выдвигаться своих кандидатов в Новосибирской и Омской области и Красноярском крае (а возможно, и в Алтайском крае). Эту информацию агентство получило от источника, близкого к администрации президента, а ее подтвердили и два источника в самой партии. Если это решение действительно принято, то оно является беспрецедентным для партии.
Аналитик «Полит.ру» Василий Измайлов оценивает суть происшедшего, его значение и возможные последствия.
«На этой неделе появились сообщения, согласно которым КПРФ не будет выдвигать своих кандидатов в ряде регионов на губернаторских выборах – прежде всего в Сибири. Сообщение это, с одной стороны, стало ожидаемым, с другой – оно достаточно неожиданное.
Каждое из этих решений может объясняться определенным комплексом причин. Тем не менее, мне хотелось бы проговорить ближайшие и, возможно, дальние последствия решений подобного рода, которые, как мне кажется, станут первыми, но не последними в этом ряду.
Дело в том, что успехи внутриполитического блока администрации (при этом я бы здесь говорил о целом комплексе мероприятий, который начинал осуществляться еще с 2012 года) породили на политическом рынке ту картину, которую мы сейчас наблюдаем.
Мне очень хотелось бы, чтобы мои дальнейшие слова были верно интерпретированы. Так вот, мы имеем дело с «выборами без выборов». При этом я не вкладываю в это понятие никаких отрицательных коннотаций, поскольку каждая власть стремится закрепить свое доминирование на политическом пространстве и идет в этом так далеко, как тому благоприятствуют обстоятельства.
Обстоятельства благоприятствуют нынешней властной конфигурации достаточно сильно, поэтому можно говорить в определенном смысле, что власть ограничена только сама собой – в рамках тех мероприятий и установлений, которые она считает необходимым привнести в избирательную кампанию.
Где-то к 2013 году стало понятно, что прежняя избирательная модель, базировавшая на высоких инвестициях, связанных с венчурными властными проектами, себя исчерпала. Более того, по разного рода слухам, более или менее достоверным, можно говорить о том, что все политические акторы, сколько-нибудь оппозиционные сложившейся властной системе, лишены внятного и серьезного финансирования. Что делает невозможным или практически невозможным эффективный избирательный процесс.
Прямым следствием этого явился кризис всех институтов и околоинституциональных образований, так или иначе с выборами связанных. Произошла очень серьезная конфигурация политтехнологической среды; произошла довольно значимая трансформация экспертного сообщества. По сути, трансформаций было даже несколько, так как определенные группы, кланы и личности были завязаны на разных людей во власти. То есть, условно говоря, «володинскую» плеяду экспертов сменила нынешняя плеяда, и нет никаких гарантий, что процесс остановился – напротив, существует достаточно высокая доля вероятности, что сейчас, в период, который называется трансферным, это комьюнити будет еще существенным образом расширено и прорежено.
Более того, новый «молодежный» (условно назовем его так) губернаторский призыв и вовсе изменил саму мотивацию к голосованию. Что главным образом положительно сказалось на отношении к выборам этого уровня.
Этого совершенно нельзя сказать о выборах муниципальных. Я полагаю, что в скором времени мы поймем, как все эти пертурбации скажутся на будущих выборах в Государственную Думу. Но главное даже не это. Главное заключается в том, что, как мне представляется, прежняя легитимизация властных институтов, осуществлявшаяся через выборы – и осуществлявшаяся худо-бедно, лучше-хуже, с разной степенью эффективности с начала 1990-х годов, – или институционально, или только в общественном сознании оказывается полностью выгоревшей или выхолощенной. Поскольку очередные избирательные мероприятия зачастую воспринимаются как избирательные манипуляции с целью выбрать «одного из одного».
Опять-таки, мне не хотелось бы вкладывать в эти слова никакого уничижительного смысла. Повторяю еще раз: власть делает то, что она считает необходимым. И думаю (давайте проведем такую мысленную игру), что, оказавшись на месте людей, отвечающих за избирательный процесс, 99,9% вели бы себя точно так же, как и нынешний руководитель внутриполитического блока.
Другое дело, что всякое действие может быть воспринято как минимум двояко – с точки зрения свого положительного содержания и с точки зрения тех негативных последствий, которое оно несет. Сегодня в архитектуре нашей внутренней политики складывается ситуация, когда у нас наконец-то возникают предпосылки для создания, извините за выражение, «государственных отправлений» не только на федеральном, но и на региональном уровне. Условно говоря, молодой преуспевающий губернатор Х, вхожий в высокие московские кабинеты, вполне интегрирован в нынешнюю систему власти – хотя бы потому, что до этого был заместителем министра или руководителем Департамента. И прекрасно понимает плюсы и минусы федеральных раскладов, как индивидуальные, так и сущностные, институциональные.
Вместе с тем мы имеем дело с очень опасной ситуацией, когда эти вновь назначенные (хорошо, пусть будет «избранные) менеджеры оказываются легитимизированы в общественном сознании только своим отличием от предшественников (главным образом по типу «молодой – старый» и «умеющий писать бизнес-план – не умеющий писать бизнес-план») и личностными качествами. Например, в Калининграде мы имеем ситуацию чрезвычайно наглядную – каждый может обратиться к этой истории, погуглить и посмотреть, как менялось отношение к нынешнему калининградскому губернатору. Я не говорю о том, что оно было хорошим, а стало плохим – я говорю о том, как оно трансформировалось и в связи с чем.
Таким образом, ослабление избирательного института естественным путем ведет к ослаблению легитимности. И здесь власть стоит перед очень серьезным выбором, поскольку, как мы понимаем, на самом высоком уровне мы вскоре будем иметь ситуацию, в чем-то сходную с нынешней ситуацией региональной. У нынешнего президента заканчивается четвертый срок, и возникает необходимость определения места, которое сохранило бы ему должные рычаги в продленной властной конфигурации.
Не хочу выказывать здесь ни положительного, ни отрицательного отношения – руководствуюсь в данном случае только соображениями реальной политики. Любой политик в этой ситуации стремился бы ровно к тому, о чем мы только что рассказывали. И эта задача тоже естественным образом нанизывается на нить ослабления глобальной легитимности. Фактически можно говорить о том, что мы оказываемся в некоей нулевой точке, поскольку имеющиеся в настоящее время вызовы не позволяют эффективно работать с находящимися в нашем распоряжении на настоящий момент времени инструментами.
В этой связи у нас возникает некоторое количество развилок. Развилок, связанных с избирательным процессом и избирательным законодательством. Развилок, связанных с построением альтернативных ценностных систем и их институализацией. И развилок, связанных с пониманием того, в какую сторону и каким образом должна развиваться отечественная политическая система.
Приблизительно понимая, каким образом она в настоящее время устроена, считаю правильным обратить на это внимание. Поскольку существует серьезное опасение, что если не на всех, то на очень многих уровнях, риск этот осознается не в полной мере. А это, в свою очередь, может, как мне представляется, привести к самым неожиданным последствиям в довольно обозримом времени», – сказал Василий Измайлов.