Послание Президента Федеральному собранию 2006 года впечатляет своей жанровой новизной. Впервые компилятивная, ведомственная часть имеет подчиненное положение в тексте. Конечно, в него вошли более или менее ясные расходные ведомственные куски, которые можно ассоциировать с Андреем Фурсенко (наука и образование), Леонидом Рейманом (связь и информационные технологии), Виктором Христенко (промышленность) и с вертикалью нацпроектов Дмитрия Медведева (они были упомянуты на должном месте, но мимоходом). Совсем не вошли темы Германа Грефа и бизнес-организаций, связанные с дерегулированием и развитием частного сектора, лишь для приличия упомянута тема Алексея Кудрина (инфляция, финансовая и бюджетная дисциплина).
Зато определился основной ведомственный получатель риторических благ Послания – это Министерство обороны. “Армейский” кусок был не только самым большим по объему, но и полностью повторяющим выступления Сергея Иванова. Здесь не поставлены проблемы, проигнорированы не только вневедомственные, но и некоторые генштабовские позиции. Более того, по сценарию (в таких речах не бывает экспромтов) даже в главной социально-расходной части было упомянуто Министерство обороны, глава которого сумел правильно ответить на риторический вопрос Владимира Путина, сумел догадаться, что главное – это любовь.
Но кроме того, важнейшей частью текста оказался очень детализированный (даже до ведомственного, а не президентского уровня) расходный социальный проект перераспределения от государства населению порядка (это – оценка) 300 млрд рублей.
И поскольку текст Послания имеет такую проектную цельность, то наш любимый жанр толкования темных мест в данном случае не может быть первой реакцией. В Послании есть места, нуждающиеся в расшифровке с точки зрения соотнесения их с разными лоббистскими интересами и концептуальными обсуждениями, компилятивный, фрагментарный текст лучше всего понимается через построчный комментарий, но сейчас мы имеем дело с более или менее цельным высказыванием – отсюда необходимость реакции на основное содержание.
Ситуация, в которой разворачивается Послание, определяется лоббистской дракой за “лишние” деньги на фоне подготовки к избирательному циклу 2007-2008 годов. Из этого следует, что, во-первых, осваиваться средства будут (в том числе в сферах промышленной модернизации, авиации, судостроении, современной инфраструктуры, науки и образования, но особенно – в сфере военного госзаказа). Во-вторых, президент предлагает все-таки не распыляться и большую часть новых расходов консолидировать в одной масштабной программе денежного стимулирования рождаемости.
Существенный тезис состоит в том, что программа предвыборного перераспределения средств в пользу граждан будет централизованной, ассоциироваться напрямую с федеральной властью, а частные “хотелки” социальных лоббистов попытаются ограничить. И это – разумно, так же, как хорошо и то, что тема детей-сирот все-таки должна будет войти в широкое общественное обсуждение.
Другое дело, что в Послании нет ничего, что выходит за рамки ведомственного освоения средств и перераспределения части денег вниз через прямые дотационные механизмы, вертикаль госплановского типа, созданную для т.н. нацпроектов. Бизнес и частный сектор упомянуты в более или менее негативном контексте, или как страдательное существо, что-то планирующее в сфере образования с позволения государства.
Ничего не сказано про собственно строительство страны и государства, про способы отделения административной системы от бизнеса, про то, откуда возникнут суды, милиция, армия, медицина, образование, наука, то есть справедливые и рациональные порядки в стране. Настоящие застарелые проблемы России будут обсуждаться лишь в контексте прямого перераспределения денег, то есть с целью покупки лояльности и голосов, без надежды на изменения. Хорошо, что при этом часть денег пойдет на инфраструктуры и науку, но неясно пока, почему эти расходы вдруг окажутся эффективными.
Есть ряд исключений. Кусок обсуждения реформы образования про рейтинги вузов и связь профессионального образования с бизнесом был упомянут. Значит, тема продолжится. В армейской теме было упомянуто об изменении порядка закупки техники, предлагается создать гражданское агентство. И это разумно, потому что большой армейский “бизнес” – дорогая “откатная” модернизация техники вместо закупки новой – страшно вредит делу. Кроме того, было упомянуто о необходимости профессионализации сержантского состава, но в далекие времена, то есть после 2008 года. Плохо, что структуру армии Владимир Путин назвал современной, это означает, что армейское тело вместе с нелегальными бизнесами будет по-прежнему распластано по территории, а не организовано по функциям.
Несмотря на то что лучше давать деньги гражданам, чем закапывать их в капитальные недострои или делить между членами правящей группы, у президентского проекта есть проблемы, и очень большие. У меня у самого трое детей, и я буду не против, если моя жена получит какие-то деньги, но истина тоже дорого стоит.
Итак, понятно, что вертикаль Дмитрия Медведева сможет перевести деньги получателям, но это как раз будет неэффективно и местами вредно. Полезные пункты программы требуют более сложного управления, которое в правительстве не умеют осуществлять, более того – пока и не учатся. Кроме того, президент, сразу выложив на стол прожект, закрыл рамки обсуждения, сразу сведя разговор к техническим вопросам. Но большинство вещей, которые нужно делать, не сводятся к техническом средствам управления и распределения денег. Например, если уж бороться за семейные ценности, то начинать следует с формальных и неформальных правил поведения элиты и допуска в нее, что не требует больших денег, зато требует вразумительности. Интересно также проследить возможное усиление связки “квартирного вопроса” и субсидирования семей – какой именно дом нужен семье, соответствующей новой социальной норме, и пр.
Не могу на закуску не обратить внимание на поворот во внешней политике, который завершился теперь и в декларации. Период общей борьбы с “международным терроризмом”, начавшийся со звонка Путина Бушу после 11 сентября, закончен. США неявно критикуется в Послании за преследование своих эгоистичных интересов под соусом либеральной идеологии – “товарищ волк знает, кого есть”. Кроме того, в списке внешнеполитических приоритетов США опустились на третье место после стран СНГ и Европы, деля его с Китаем, Индией, странами Юго-Восточной Азии и Латинской Америки.
По словам президента, российская внешняя политика опирается на “принципы прагматизма, предсказуемости и верховенства международного права”. Это, конечно, потрясающая фраза, отражающая отсутствие принципов. Прагматизм – это не из сферы принципов, идеалов и ценностей. А “верховенство права” обычно вспоминается, когда имеется в виду формальное исполнение законов (“Я чту Уголовный кодекс”, - говорил Остап Бендер), а не некие идеалы. Вроде бы ясно, что международные договоры надо исполнять, но причем тут принципы?
Здесь, кажется, имеется важное недопонимание между другом Джорджем и “другом Пьюти-пьют”. Наш президент думает, что американцы просто врут, когда употребляют во внешней политике ссылки на идеалы демократии и свободы. Но это не так: есть и идеалы, есть и “прагматизм”, они в разных ситуациях соотносятся по-разному. Но идеалы надо иметь, без них и с прагматизмом плохо. Прагматизм – это не политика, это декларация беспринципности, что противоречит предсказуемости внешней политики и ее осмысленности.
