Сегодня в мире одновременно проходят два разбирательства. На самом деле – это единый процесс, просто слушанья проходят в разных залах.
Первое дело – это дело о ста тридцати миллиардах, которыми Евросоюз пытается остановить финансовую катастрофу Греции.
Второе дело – это дело о миллиардах, которые Березовский пытается отсудить у Абрамовича, считая эту сумму финансовым эквивалентом своей деятельности в России.
1.
Если помочь Греции не удастся, то с большой вероятностью рухнет конструкция Объединенной Европы. Если рухнет конструкция Европы, пошатнется мировая система – это чревато войной. Экономический кризис тридцатых вел к мировой войне; массовые смертоубийства всегда применяют как средство оживления экономики. Мирное хозяйство буксует – тогда экономика поднимается за счет войны. Война - более выгодное производство, чем мир.
В экономике войны сегодня больше денег, нежели в экономике мирной. На оружие тратится в десятки раз больше средств, чем те, что необходимы для спасения Греции. Более того, война фактически постоянно разогревается на медленном огне – Ирак, Афганистан, Ливия. Так ли была необходима операция в Ливии – или эти самые деньги следовало употребить на спасение мирной экономики? Так ли необходимо увеличить бюджет промышленного комплекса до астрономических цифр – или все-таки спасти Грецию? Ответ дан. То есть, вместо того, чтобы спасти людей от растерянности и нищеты – государства предпочитают вложить триллионы в производство орудий убийства людей. Это не вопрос гуманизма: это циклы капиталистического производства.
Сегодня мирная жизнь десятков миллионов людей под вопросом – цикл мирной экономики закончился. Еще пытаются лечить мир медикаментами. Пытаются вяло, но делают вид, что стараются. Врач заходит в палату, без энтузиазма щупает пульс. Требуется сто тридцать миллиардов, чтобы не рухнула Европа. Всего лишь! Дайте сто тридцать миллиардов – и возможно не рухнет мир.
Эту сумму стократно прожрали на корпоративных фуршетах, пропили на яхтах, проиграли в казино в Куршевеле. Это вообще – не деньги для хозяев жизни. Совокупное состояние пяти олигархов – вот вам и спасение Европы. Впрочем, мир не пользуется логикой продразверсток: непосильным трудом нажитые миллиарды богачи вправе потратить на свои нужды, а вовсе не на спасение человечества.
Дело о ста тридцати миллиардах слушается сегодня на европейских саммитах, и население Европы ждет приговора: дадут таблетку больному – или будут резать? Хотелось бы таблетку – однако, как бы ни ничтожна была сумма, ее надо где-то взять.
2.
Одновременно с этим в Лондонском суде слушают дело Абрамовича-Березовского. Два человека со шкодливыми лицами рассказывают как стали богачами.
Рассказывают о том, что все знали, – но, как говорят в таких случаях, доказательств не было.
Все в России понимали, что залоговые аукционы – фиктивны. Недра земли, промышленность, ресурсы, формально принадлежавшие народу, были переданы частным лицам – по видимости, это произошло на соревновательных началах, а деньги от аукционов якобы шли в бюджет. На деле же, коррумпированные чиновники распределяли собственность между собой и организованными преступными группировками. Обычно, когда такая реплика произносится, собеседник возмущается: а ты что, доказательства имеешь? Честно все было! Но вот, владелец собственности рассказал, что он купил вещь, не имея денег, получил гигантский кусок народного достояния по договоренности, взяв в партнеры известных воров.
Это было сделано с ведома руководителей государства. Это произошло не при царе Горохе – это сделали вчера люди, которые уже перестали считать, что ограбили собственный народ. Это было фактически вторым закрепощением российского народа, и это сделали недавно. И даже известно каким образом и кто.
Вопрос понимания (как и всегда) в том, чтобы произвести простейшую процедуру: сложить два и два. В печати много раз упоминались лидеры так называемых преступных группировок, добывавшие деньги путем рэкета и прочих преступлений. Преступников общество в принципе осуждает. Но вот, Абрамович рассказывает, что в состав акционеров компаний, владевших государственной собственностью, входили лидеры организованных преступных группировок (Антон Малевский и т.д.); он объясняет, что структура управления Сибнефтью была закрытой, именно для того, чтобы не предавать эти имена огласке. Абрамович описывает, как передавал взятки в размеры миллионов долларов Березовскому, он объясняет как действовала система договоренностей между преступниками и чиновниками.
Подождите, может воскликнуть обыватель: ведь это же бандитизм! Значит, народное добро – с ведома государственных чиновников – передали в управление бандитам, чтобы те помогали деньгами верным казначеям правительства? А как же, извините, народ? А, простите, демократия?
Обывателюдавно объяснили, что демократия – это вам не пряники кушать. Ущемленные в правах люди пересказывают друг другу фразу, якобы принадлежащую младореформаторам: «если тридцать миллионов вымрет – значит не вписались в рынок. Ничего, родятся новые». Говорил кто-нибудь такую фразу или нет, неизвестно – возможно, нервные патриоты преувеличивают: все-таки количество заявленных жертв превышает даже сталинские планы. Однако, вот участник процесса рассказывает, как он сколотил состояние – и теперь имеется фактическое свидетельство. Лондонский судебный процесс неожиданно оказался этаким современным «делом о поджоге Рейхстага» - на котором факт всем известного грабежа страны предан огласке. И без особой аффектации, потому что тут ничего особенного нет. Ну да, взяли. И продолжаем брать.
Здесь остается добавить, что взяли себе не просто народное добро – у людей взяли будущее. Для того, чтобы отнять жизнь у людей на войне, эту жизнь требуется сначала обесценить в мирное время. Это и произошло, это надо понять. Однако складывать два и два – процедура непопулярная.
Абрамович объяснил, как присвоил себе миллиарды – не создав ничего, не придумав ничего, не производя ничего. Его работой было умение договариваться с бандитами и администрацией, устройство корпоративных дел. И мир согласился, что такое умение договариваться и есть сегодня подлинная работа – а то, что прежде считалось работой, теперь не столь важно.
Происходящее – плевок в лицо законодательству.
Если правда, что взятки караются законом – то вот, человек признался, что давал миллионные взятки наличными.
Если правда, что связь чиновников с организованной преступностью карается законом – то вот, человек признался, что обеспечивал связи организованной преступности с правительственными чиновниками.
Если правда, что вопрос легитимности капитала важен, - то вот, человек на суде показал, что аукционы, приватизация, покупка активов была фальшивой.
Если правда, что закон равен для всех – то данный человек безусловно преступник.
Чтобы не делиться, пришлось сказать, что все деньги вообще – ворованные.
Кажется, куда больше? Все ведь сказано!
3.
Мир привык, что ему плюют в лицо, мир утрется. Данные преступники приняты просвещенным человечеством. На ворованные деньги куплены лучшие особняки Лондона, политики бизнесмены и художники почитают за честь посетить приемы на яхтах и открытия спонсируемых выставок. Вчерашние борцы с Советским произволом льнут к жирным партнерам по бизнесу. Лучшие люди Запада чокаются шампанским на вернисажах – а то, что все они пьют ворованное шампанское, их давно не интересует. И сказать по совести, никого на Западе это никогда не интересовало.
Время от времени – когда это становится выгодным – Запад вспоминает о справедливости и устраивает охоту на диктатора, которому сорок лет перед этим пожимал руки и с кем делил барыши.
Еще вчера палатка Каддафи стояла на лужайке перед Елисейским дворцом – что, французский президент не подозревал о зловещей сущности полковника? Еще недавно Саддам был гостем, вместе с ним воевали Иран; но потом вдруг выяснилось, что Саддам - потенциальный Гитлер.
До тех пор пока не понадобится вспомнить о морали – ворованному капиталу на Западе традиционно рады. Не стоит преувеличивать тяги Запада к моральным принципам: только ленивый борец с тоталитаризмом не говорит об украинском Голодоморе – но никто не поминает голод в Бенгалии , унесший с ведома британских властей четыре миллиона человек, никто не говорит о голоде в Ирландии, о колониальных болезнях и морах, и о том, что при Рузвельте в 32-ом -33-х годах население Америки сократилось, тоже не говорят. В сущности, эту юдоль слез покинули те, кто не вписался в рынок – а бабы, как справедливо замечено, нарожают новых. Сегодня и в Штатах, и в Европе – в банках, в акционерных обществах, в политике и в экономике –находятся миллиарды ворованных денег. Западные политики идут советниками к российским олигархам, отчетливо зная, что зарплату получают из награбленного. Западные джентльмены знают происхождение своих денег – однако работают усердно. Проследить путь купюры от кармана рэкетира, потрошившего ларьки, до счета лорда в банке – несложно. Это простая арифметика. Но складывать два и два британцы не любят точно так же как и русские – их интересуют куда большие суммы.
Общественного мнения давно не существует в принципе. Из мазуриков в Лондоне стремительно делают уважаемых граждан и узников совести, а на Биеннале художники ищут покровительства бандитов и наркоторговцев. В сознании интеллигенции произошел переворот: те, кто некогда боролся с казарменной советской властью, сегодня расшаркиваются перед паханами, гнут шею перед ворами – и это прогрессивно. Время от времени нарыв лопается: вдруг кто-то кому-то вполголоса передает, что вроде бы редактор прогрессивного издания какие-то миллионы умыкнул; однако общественное мнение скорее осудит сплетню, чем ее жертву. Что-то рассказывают про недостачу в бюджете «Сноба» - но, помилуйте, вы эти миллионы что, пересчитывали? А если и взял человек, так ему положено. Какая-то московская галерея вроде бы была крышей игорного бизнеса – но позвольте, это разве должно нам помешать чокаться на вернисажах? Жулики любимы обществом страстно – и это естественно: именно воры и олицетворяют прогресс. Другого прогресса у этого общества нет.
Мир согласился с тем, что привычные критерии труда – уступили критериям труда криминальным. Но какие же при этом носят правозащитные физиономии!
4
Точнее сказать так: население планеты (и обслуживающее его законодательство) – это как бы тыл. Безработица, падение производства, инфляция, беженцы, беспризорники, низкая рождаемость, высокая смертность – это все проблемы тыла. Жаловаться не годится: тыловая жизнь вообще возможна постольку, поскольку идет война. Настоящая работа происходит не на производстве – заводы банкротят и закрывают – подлинный труд идет на воровской передовой, среди хозяев жизни, там, где царит другая мораль и властвует другой закон. Мирная экономика давно подчинилась экономике военной, мы давно уже живем по законам военного времени.
А если бы было иначе – разве стоял бы вопрос, откуда взять деньги для Греции?
Да вот откуда: из тех, что присвоены Абрамовичем и Березовским.
Из тысяч миллиардов украденных у людей за последние двадцать пять лет.
Но этого не произойдет: награбленное не вернут. Воров не осудят. Мир не спасут.
Сегодня благосостояние одного вора – практически приравнено к здоровью мира.
И это нормально: на войне жизнь генерала стоит сотен тысяч солдатских жизней.
Нас призвали на войну – вы хотите воевать в такой армии?
