Все-таки как ограничена человеческая фантазия! Тот же великий Дант – сколько всего наизобрел необыкновенного. Но и он не смог додуматься (уж не знаю, для описания адских ли подробностей?) до невероятных окрестностей Норильска.
И наряду с ограниченностью человеческой фантазии поражает невероятная человеческая выживаемость. То есть широта диапазона антропологических возможностей.
Для всякого, прибывающего в Норильск, все начинается с часовой поездки от аэропорта до самого города. Бескрайние плоские безжизненные поверхности, прикрытые снегом по обе стороны дороги, моментально настраивают оптику на нужный лад. Если не все, то многое становится понятным. После огромной стелы с надписью “Норильск” еще полчаса все та же пустота. Только редкие кусты и невообразимые одинокие низкорослые, естественно, безлиственные, но и без веток, почерневшие, как после пожарища, тонкие стволы как бы деревьев, неловко возвышающиеся над вечной мерзлотой, оставляющей растительности меньше полуметра с трудом прогреваемой почвы. Кстати, во всем городе нет ни одного деревца.
Пейзаж, по мере приближения к городу, постепенно обретает вид голливудского фэнтези. Некие безжизненные останки бывших обитаний после тотальной войны – непонятно куда тянущиеся трубы, вид полуразрушенных строений, неведомого назначения фермы. И ни человека, ни моста, ни дороги, ни железной ветки. Город связан с внешним миром исключительно самолетным способом. Только одна железка до порта Дудинка, через который город, единственно, и имеет шанс быть обеспеченным всем, необходимым для жизни.
А жизнь, надо сказать, вполне неординарная. Полгода ночь, полгода день с небольшими перерывами на более-менее нормальный суточный цикл. Летом при хорошей погоде ночью можно загорать под солнышком. Нормальная зимняя температура -40. Вызванное такси ждет всего пять минут. Понятно – мотор глохнет. Кстати, на небольшой город огромное количество как машин, так и агентств. В любую сторону и на любое расстояние такса практически одна – 50 рублей.
Временами на местность набрасывается черная пурга, когда не видно на расстоянии руки. Не дай Бог отойти на два шага от машины – не найдешь. Естественно, в это время город отрезан от остального мира. Не поминаем уже о постоянном фоне ожидания возможных техногенных катастроф, когда (а это случалось) город на недели погружается во тьму. При сорокаградусном морозе отрубается отопление и исчезают продукты… - да, такое достаточно пережить один раз.
И все-таки о жизни. Не будем забывать, что почти полувековая предыдущая история города зиждется на костях тысяч и тысяч заключенных. Помимо и доныне пользуемых строений и промышленных сооружений от тех времен до наших дней дошло и понятие актировки. То есть, когда по некоему официальному акту при температуре ниже 42 градусов мороза не выводят на работы. Ныне это обозначает, что не работают школы.
И все-таки, все-таки, все-таки.
После долгой и утомительной поездки неожиданно въезжаешь в город. Обычный город. Протирая замерзшие автобусные стекла, видишь за окном мелькающие вполне привычные кафе, рестораны. Салон красоты, объявление о коррекции фигуры. Естественно, дома культуры и кинотеатр. На улицах люди, вполне свыкшиеся с прелестями местного климата. В магазинах - привычный набор московских продуктов по московским же ценам, кроме, разве, обычной здесь оленины и местной рыбы.
Большинство обитателей 250-тысячного города работают на комбинате “Норникеля”. Заработки рабочих до 1000 долларов – немалые деньги в любом городе. Комбинат дает до 80 процентов налоговых поступлений бюджета всего Красноярского края. Вот и судите сами.
Но, естественно, приехал я туда отнюдь не для климатологических и социальных исследований, хотя от давления этих факторов нельзя было отделаться все время пребывания. Однако же жизнь, как говорится, побеждает никому не известным способом. На специально-научной конференции, организованной Фондом Прохорова, присутствовало количество народа, вполне приличествующее популярному концерту. И, надо сказать, аудитория была на удивление активна, вопросы из зала были достаточно квалифицированные.
Всякий раз, отъезжая от Москвы, так сказать, центра мирового революционного и освободительного движения, приходится избавляться от въевшегося прямо-таки в поры столичного шовинизма. При наличие глобального телевидения и интернет-связи нету ныне мест, принципиально отрезанных от мировой жизни.
Так что неложным будет закончить слоганом-названием всем известной картины – “Всюду жизнь”.
