1.
1 октября (ст. ст.) 1680 по приговору боярина кн. Я. Н.Одоевского с товарищами, стольник Воин Афанасьевич Ордин-Нащокин был признанобязанным уплатить польскому иноземцу Андрияну фон Горну 600 рублей (3000злотых) согласно заемной кабале (т. е. векселю), выданной в Гданьске 14 июля1662 г.
Это были немалые деньги – когда в 1678 г. приехавший вМоскву в составе польского посольства фон Горн впервые предъявил кабалу коплате, Воин Афанасьевич попросту не имел подобной суммы. Сперва он не явилсяпо вызову из Пскова, затем, все-таки прибыв по второму вызову, усиленномупоручительством нескольких родственников, заявил, что кабалы не признает, покане увидит ее подлинник. Так была получена отсрочка, во время которой бедныйстольник вдруг стал богатым наследником – в Крыпетском монастыре недалеко отПскова скончался старец Антоний, в миру – Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин,отец Воина, постриженный в 1671 г. бывший глава внешнеполитического ведомствастраны, самый яркий и наиболее евроориентированный русский государственныйдеятель середины семнадцатого века. Часть довольно значительных владенийбывшего боярина, после пострига "отписанная на Великого Государя",была возвращена его сыну и внучке – что снимало проблему выплаты заграничногодолга. (Надо сказать, что еще в 1676 г. Афанасий Лаврентьевич обращался к царюс просьбой вернуть сыну часть поместий и каменные палаты в Москве, однако,вместо этого власти, похоже, назначили Воина на довольно хлебную должность –воеводой в Галич.) Зато, похоже, возникла другая проблема – дочь ВоинаАфанасьевича, Аннушка, самовольно вышла замуж за человека, стоящего много нижеее на социальной лестнице и не имевшего за душой сколько-нибудь заметныхсредств. Этой истории суждено было ни более, ни менее, как стать частью русскойлитературы, а конкретно – написанной где-то в петровские времена "Повестио Фроле Скобееве", кажется, хронологически первой нашей плутовскойповести.
"…и Фрол Скобеев,вынев денех пять рублев, подарил тое мамку с великим принуждением, и те денгимамка взяла. И Фрол Скобеев видит, что признать она ево не может, то ФролСкобеев пал пред ногами той мамки и объявил ей об себе, что он дворянин ФролСкобеев и приехал в девическом платье для Аннушки, чтоб с нею иметь обязателнуюлюбовь. И какъ усмотрела мамка, что подлинно Фрол Скобеев, и стала в великомсумнени и не знает, с ним что делать. Однако жъ, помяну ево к себе два многияподарки: «Добро, господинъ Скобеев, за твою ко мне милость готова чинить все поволи твоей». И пришла в покой, где девицы веселятца, и никому о том необъявила.
Истала та мамка говорить госпоже своей Аннушке: «Полноте, девицы, веселитца, явам объявлю игру, как бы прежде сего от децкой игры были». И та Аннушка непреслушала воли мамки своей и стала ей говорить: «Ну, мамушка, изволь, какътвоя воля на все наши девичьи игры». И объявила им та мамка игру: «Изволь,госпожа Аннушка, быть ты невестою». А на Фрола Скобеева показала: «Сия девицабудет женихом». И повели их в особливу светлицу для почиву, какъ водится всвадбе, и все девицы пошли их провожать до тех покоев и обратно пришли в тепокои, в которых прежде веселились. И та мамка велела тем девицам петъграмогласныя песни, чтоб им крику от нихъ не слыхать быти. <…>
ИФрол Скобеев лежа с Аннушкой, и объявил ей себя, что он Фролъ Скобеев, а недевица. И Аннушка стала в великом страхе. И Фрол Скобеевъ не взирая ни на какойсебе страх и ростлил ея девство. По том просила та Аннушка того Фрола Скобеева,чтоб онъ не обнесъ ея другим. Потом мамка и все девицы пришли в тот покой, гдеона лежала, и Аннушка стала быть в лице переменна, а девицы никто не могутпризнать Фрола Скобеева, для того что в девическом уборе. И та Аннушка никому отом не объявила, толко мамку взяла за руку и отвела от тех девицъ и стала ейговорить искусно: «Что ты надо мною зделала? Ета не девица со мною была, онмужественной человекъ, дворянин Фрол Скобеев». И та мамка на то ей объявила:«Истинно, госпожа моя, что не могла признать ево, думала, что она такая жадевица, как и протчия. А когда онъ такую безделицу учинил, ведаешь, что у насълюдей доволно, можем ево скрыть в смертное место». И та Аннушка сожелея тогоФрола Скобеева: «Ну, мамушка, уже быть такъ, того мне не возвратить». И пошливсе девицы в пировой покой, Аннушка с ними же и Фрол Скобеев в том жедевическом уборе, и веселились долгое время ночи. Потом все девицы стали иметьпокой, Аннушка легла со Фролом Скобеевым. И наутри встали все девицы, сталиразьезжатся по домам своим, тако ж и Фрол Скобеев…"
Окончилось все, похоже, плохо: в ноябре того же 1680 г. Аннушка, по всей видимости, скончалась, агодом позже умер и ее отец – подкошенный чредой несчастий, начавшейся еще в1678 г. смертью супруги. Так пресекся этот русский род – в котором по крайнеймере несколько последних поколений отметились совершением поступков, достаточновызывающих, на взгляд окружавших их современников.
2.
Ордины-Нащокины были захудавшей в псковском захолустьеветвью довольно обширного куста дворян - Нащокиных. Родоначальник Нащокиных –тверской боярин – был, согласно преданию, ранен в щеку во время боя с татарамив 1327 г., во время подавления татаро-московскими силами тверскогоантимонгольского восстания. Потомки этого человека позднее "отъехали"к Москве. Дед Воина Афанасьевича, Лаврентий Денисович, был убит в Новгороде вовремя шведской оккупации "как служил свейскому королю". После чеговосьмилетний Афанасий со своей матерью Акулиной выехал в 1613 г. в Москву.Трудно сказать, как повлияли впечатления раннего детства на формированиеполитика Ордина-Нащокина. В частности, на его последовательный антишведскийкурс в противовес традиционному перед тем антипольскому.
Как бы то ни было, Афанасий рос дальше в Москве, однако числился "сыном боярским по псковскомугородовому списку" и военную службу начал в 1622 г. во Пскове. Какбудто бы – начало обычной провинциальной карьеры, бедной на перспективы. Ан,нет: в отличие от большинства своих сверстников, Афанасий учился иностраннымязыкам и, вроде бы, даже математике. Математические знания, в чем бы они нисостояли, пригодятся Ордину-Нащокину много позже, когда он станет заниматьсяэкономическим регулированием в стране, а вот языки (латынь, немецкий, возможно– польский, хотя есть мнение, что польский он выучил уже в зрелые годы, тогдаже, когда и молдавский) были на тот момент сильным конкурентным преимуществомпри развитии карьеры. Достаточно сказать, что даже в высшей среде боярства,включая царскую семью, обычай учить детей иностранным языкам (тогда главнымобразом – латыни и польскому) сколько-нибудь укоренился лишь в 60-е годысемнадцатого века. Обратим при этом внимание на то, что сам по себемальчик-сирота вряд ли пришел бы к столь нестандартной мысли – то есть здесьявно ощущается "рука взрослого" – матери ли или еще кого-тородственного. Или, говоря иначе, некая семейная традиция – ходить не общимпутем.
Реализовалось это преимущество, однако, не сразу – лишь врайоне 1640 г. Ордин-Нащокин переезжает в Москву, где, пользуясь патронажембоярина Шереметева, добивается первого "полудипломатического"поручения: в 1642 г. его посылают на ливонский рубеж заниматься демаркациейгосударственной границы. Это была довольно сложная задача, требующая предельнойаккуратности и трудолюбия – сколько уже раз границы, проведенные пришлымичиновниками наскоро, лишь в формальном соответствии с межгосударственнымидоговорами, становились постоянным источником конфликтов местного уровня,отравляющих отношения между странами и перманентно грозящих разрастись всерьезные пожары! Здесь требовалось тщательно учесть всю мозаику земельнойсобственности местного уровня, принадлежность всяческих сенных покосов, выгоновскота, брошенных хуторов и т.п. Опрашивая с этой целью местных жителей,следовало умело извлекать истину из их показаний, богато приукрашенныхвыгодными для рассказчика домыслами – ибо уровень тогдашней кадастровойдокументации, что называется, оставлял желать лучшего. При этом следуетизбежать возможных обвинений в "передаче государевых земель врагу" –каковые выдвинуть легко отыскивались охотники…
В общем, с поручением Афанасий справился весьма успешно, и сэтого момента, по сути, началась его дипломатическая карьера, да и карьеравообще. В 1642 г. он отправляется с посольско-разведывательной миссией вмолдавские Яссы, которую также выполняет отлично. Несмотря на незначительностьвассального к Стамбулу Молдавского государства, эта миссия была исключительноважна именно в контексте отношений с Турцией и Польшей. В последующие годыАфанасий, чья эрудиция и дипломатическое дарование становятся очевидны,привлекается к выработке политических решений относительно русско-польских ирусско-датских отношений, однако, после смерти в 1645 г. царя МихаилаФедоровича и отхода от дел покровителя Ордина-Нащокина – Ф. И. Шереметева,начавшееся восхождение на русский дипломатический олимп прерывается – Афанасийвозвращается в Псков и лишь пять лет спустя, успешно проявив своюраспорядительность и изобретательность в ходе подавления городского бунта,вновь обращает на себя внимание. В следующем году он привлекается к знакомойуже работе по пограничному размежеванию, затем назначается воеводой небольшогопограничного городка. Развернуться же по-настоящему талантам Ордина-Нащокинавыпало с началом русско-польской войны 1654-1667 г.г. Видимо, именно тогда онпопал в непосредственное поле зрения царя, а затем – в царские любимцы. В 1656-1658 г. Афанасий Лаврентьевич был фактическим главой русской администрации воккупированной части Ливонии – и на этом посту вел предельно активнуюдеятельность, включающую переговоры с представителями сопредельных стран,разведдеятельность, пропагандистские кампании на вражеской территории и т.п.Серьезным успехом Нащокина стало подписание соглашения с курляндским герцогомЯковом о дружбе и взаимопомощи, а затем, в 1658 г., - довольно удачноготрехлетнего т.н. Валиесарского перемирия со Швецией. Примерно к тому времени,видимо, сформировалась его персональная внешнеполитическая доктрина, сильнонапоминавшая доктрину Петра Первого в начале Северной войны – центром ее была борьбаза выход к Балтике, ради которой считалось целесообразным заключить союз илихотя бы договор о нейтралитете с Польшей и Турцией. Причем смысл борьбы заБалтику виделся ему в первую очередь экономическим – в русле перспектив участияРоссии в балтийской торговле. Можно даже предположить, что само дипломатическоемышление Нащокина было новаторским для той России, ибо он воспринималмеждународные события не как механическую сумму двусторонних отношений, но какэлемент большой системы общеевропейской политики – для полноправного вхожденияв которую необходимо было интенсифицировать дипломатические связи страны повозможно большему числу радиусов.
В том же 1658 г. Ордин-Нащокин пожалован первым своимдумским чином – думного дворянина, – а с 1660 г. начинаются первые довольноосторожные попытки заключить мир с Польшей. Афанасий активно участвует впереговорах с поляками, при этом подотчетен он не Посольскому приказу, априказу Тайных дел, т.е., в наших терминах, - непосредственно администрацииглавы государства, а не МИДу.
Однако же, в середине 1660-х: где-то с 1664 по 1666 г.г.Афанасию доводится пережить некоторую легкую опалу. Нащокин был, как ни странноэто звучит для главного "западника" страны, до некоторой степениблизок «ксенофобу» патриарху Никону – оба были членами, так сказать,антишведской партии. После падения Никона досталось и его приятелям – однакоцарская любовь смягчила удар, и Афанасия Лаврентьевича лишь назначили воеводойв Псков. Здесь Ордин-Нащокин отметился попыткой реформировать местноесамоуправление, сильно повысив круг его компетенции и предпринявпротекционистские шаги в пользу местного купечества, причем разные шаги дляразных его калибров. Затем, пожалованный чином окольничего еще в начале 60-х, он вновь возвращен за стол переговоров,каковые успешно завершает в 1667 г. Андрусовским перемирием на 13.5 лет,оставившим за Россией Левобережную Украину и Киев. Забавно, что Киевом Нащокинхотел в ходе переговоров пожертвовать во имя антишведского русско-польскогосоюза. Однако царь Алексей потребовал ужесточения позиции – обладание"матерью городов русских" казалось ему более важным, чем выгодыбалтийской торговли.
За Андрусовский трактат Ордин-Нащокин был пожалован думнымбоярином, осыпан наградами материального характера и назначен главойПосольского приказа, где сменил своего давнего идеологического оппонента –думного дьяка Алмаза (Ерофея) Иванова. Кстати сказать, это тоже был весьманезаурядный, талантливый и образованный по русским меркам человек – выходец извологодского купечества, ставший думным дьяком и главой Посольского приказа, тоесть, по нашему, МИДа России. А вот более высокий думный чин он с подобнымпроисхождением получить уже не мог. Впрочем, и думное боярство Ордина-Нащокинабыло первым случаем такого рода – когда столь малознатный дворянин получалподобное. Первым, но не последним – в следующее царствование подобных случаевуже станет несколько.
Последующие четыре года стали апогеем карьеры и работыАфанасия. В Посольском приказе Нащокин стал именоваться "Царственных игосударственных посольских дел боярином". Летом 1667 г. он разработал иобразец новой государственной печати, после утверждения которого получил титул"Царственные большие печати и государственных великих посольских делоберегателя". Кроме этого, Афанасию были вверены Смоленский Разрядныйприказ, Малороссийский приказ, приказ Новгородской Чети, а также Галицкой иВладимирской и еще несколько приказов. В результате, Афанасий Лаврентьевич сталодним из самых влиятельных чиновников русского госаппарата и, тем самым,получил возможность реализовывать на практике разного рода новации и реформы. Всамом деле, все сколько-нибудь серьезные модернизационные попытки России 60-хгодов семнадцатого века так или иначе связаны с именем Ордина-Нащокина. Именноон, сотрудничая с предпринимателемП. Марселисом, разрабатывает Новоторговый устав – основу русскоготаможенного и внешнеторгового законодательства, пропитанную модным тогда вЕвропе духом меркантилизма. Вообще, Нащокина уже на основании его писем идругих бумаг можно считать первым русским экономистом-теоретиком, сторонникомэтого самого меркантилизма. Ему же принадлежит и ряд заслуг по организациирегулярного почтового сообщения с европейскими странами, а также выпуск нарегулярной основе "Курантов"– первого дайджеста зарубежной прессы для информирования главы государства.Участвовал Нащокин и в попытке создатьвоенный флот, предлагал и реформу военного строительства, основанную назамене поместной конницы рекрутскими наборами – то есть на том, что позднеесделал Петр.
Казалось, Афанасий пользовался безграничным доверием царя –однако данная материя уж слишком эфемерна. К 1670 г. все более сильные позициив окружении Алексея Михайловича стал занимать выходец из стрелецкой верхушкиАртамон Матвеев. Именно этот человек стал основным политическим противникомНащокина. Ирония истории состоит в том, что Матвеев имел с Нащокиным многообщих черт – от незначительности рода до "западничества" и высокихперсонально-деловых качеств. В общем, началась борьба одного прогрессивного сдругим прогрессивным, исход которой стал ясен тогда, когда царь женился вторымбраком на Н. К. Нарышкиной – воспитаннице Матвеева. А. С. Матвеев сперва сменилНащокина на посту главы Малороссийского приказа, а 22 февраля 1671 г. – ипосольского приказа тоже. Афанасия направляют послом в Польшу, но до поездкидело так и не дошло – разошедшись с царем во взглядах на судьбу Киева, А. Л.Ордин-Нащокин был отставлен – формально, по состоянию здоровья. А 2 декабря вприсутствии государева двора боярина отставили и от всех прочих дел – два дняспустя вышел особый царский указ, предписывающий и Воину Афанасьевичу ехать впсковскую деревню, где жил его отец, и находится там до особого распоряжения. Вфеврале 1672 г. А. Л. Ордин-Нащокин постригся в монахи, московские же егопалаты на Кулишках и подмосковные деревни, как мы уже сказали, были отписаны вказну.
В сущности, на этом карьера главного западника странызавершилась – хотя, в самом конце своих дней, около 1680 г., о нем вдруг вновьвспомнили в Кремле. К этому моменту внешнеполитические воззрения российской властисделали очередной круг, придя, наконец, к тому, что предлагал когда-то Нащокин.На повестке дня стоял стратегический союз с Польшей (но против Турции, а непротив Швеции) – старого дипломата срочно выписали из Крыпетского монастыря ипопытались использовать в качестве эксперта. Однако, взаимопонимания, похоже,не нашли и вскоре отпустили назад.
