«Полит.ру» публикует полную стенограмму семинара Семинара о стратегиях развития фундаментальной науки в России, прошедшего 26 декабря 2006 г. в МГУ. Его организаторами выступили ф-т биоинженерии и биоинформатики и проект Scientific.ru. Центральными проблемами, заявленными для обсуждения на семинаре, были: «Мировой уровень в науке: излишняя роскошь или ресурс развития страны? Технологии создания "точек роста": гранты? элитные центры? Как решить проблему воспроизводства научно-образовательных кадров?» На семинаре с докладами и сообщениями выступили зав. каф. Химической физики в Imperial College London, А. А. Корнышев, и авторы ряда предложений по реформированию науки в России, опубликованных в последние годы: А. В. Соболев, А. К. Казанский, Г. А. Цирлина, М. В. Фейгельман; один из основателей Scientific.ru и ведущий проекта Индекс цитирования российских ученых Б. Е. Штерн; бывший министр науки Б. Г. Салтыков; известный лингвист Р. М. Фрумкина; председатель Совета профсоюза работников РАН В. Ф. Вдовин. Семинар вел М. С. Гельфанд.
Михаил Гельфанд (МГ). Действительно, предыдущие лет 10 большинство сильных групп содержалось международными грантами, просто сейчас все это им надоело. Я так понимаю, что вопросов из зала не предполагается? Хорошо, спасибо. Тогда послушает Галину Александровну Цирлину с Химического факультета МГУ, об опыте восточноевропейских соседей.
Галина Цирлина (ГЦ): Семинар рождественский, и то короткое сообщение, которое я хотела бы сделать, имеет характер некой рождественской сказки. То, что вы видели в программе, имеет называние «Из опыта стран восточной Европы». Это в первую очередь имеет отношение к Польше, к стране, в которой вопросы, обсуждаемые нами сегодня, решались довольно долго. Эта презентация – результат систематических разговоров, с большой группой моих коллег, которых я просила вспомнить историю реформы науки в Польше, в Варшавском университете. И могу сказать, что ситуация, в которой находимся мы сейчас, очень напоминает ту ситуацию, в которой находился Варшавский университет в 1992 году.
Это не значит, что наша наука хуже польской, наверное, она сильнее, но все наши психологические проблемы находятся на том этапе, когда они выясняли, от чего же должно зависеть финансирование исследований: от каких-то местных комиссий или от качества проводимых работ. Речь идет о той части базового финансирования, которая обеспечивает непосредственно лабораторные исследования. А что зарплату можно получать только за преподавание, так этот факт был административно установлен в 1992 году и примерно за три года уже все к нему привыкли. Люди живут в условиях умеренной нагрузки: до 200 часов в год у профессора, из которых не все лекционные. Но при этом их финансирование и их зарплата завязаны на их исследовательские проекты, а также на их участие в подготовке кадров.
Небольшая часть финансирования распределяется посредством индивидуальных конкурсов внутри факультета, и это вариант, который предусматривает дополнительную поддержку людей, не поддерживаемых по «формальными показателям». Это напоминает те самые 10 …да, Борис? 10-12 % ПРНД для людей, которых по каким-то причинам или случайно не спасают формальные критерии. Так что все очень похоже.
Конечно же за те три года, когда втягивались в новую систему, штат уменьшился почти вдвое за счет сокращения неэффективных сотрудников и избытка технического персонала. В этом, к тому же, принимали активное, но не во всем полезное участие профсоюзы, но сейчас, в 2006 году, об этом уже практически никто не помнит. Все живут по некоторым нормам, показанным на этом вот втором слайде, когда финансирование происходит уже не по большим лабораториям, а по малым группам: несколько сотрудников вокруг одного человека со статусом доктора наук, все это поддерживается устойчивой системой фонда грантов уже не в университете, и грантов негосударственного фонда науки…
Я не хочу сейчас говорить о деталях, важно другое: эта пятнадцатилетняя работа привела к тому, что сейчас, 2006 г., на наших глазах, происходит создание единичных, крупных центров при университетах, хотя это пока, скорее, центры коллективного пользования. Конечно, у этих ребят не было проблем с анализом взяткоемкости, потому что они просто получили 90% средств на Центры от Европейского Сообщества. Но мне кажется, самое главное – то, что сообщество было очень хорошо к этому подготовлено. Вот как это выглядит в деньгах: в огромной общегосударственной программе «развития всего» имеется приоритет номер два – инфраструктура Research and Development.
Вот слайд, который мне любезно подарили коллегии, из одной из презентаций Центра. Вы сами можете подсчитать эту сумму, она очень велика. Нам на наши ЦПИ столько не дадут. Есть направление 2.1 – развитие центров с высоким потенциалом. Остальные направления пока не стартовали. И вот начальная цена. Разумеется, она не имеет никакого отношения к последующим ежегодным вложениям и обороту.
Вкратце я расскажу о процессе. С 2004 года начинали возникать центры, которые, по разговорам, были очень похожи на наши научные центры по программе «Интеграция». Это было, действительно, очень умеренное финансирование, на которое люд могли собрать вместе немножко оборудования, если они этого хотели. Некоторые люди этого хотели, и их энтузиазм был определенным образом замечен, и они вошли в состав комиссии при Министерстве, и решают там какова стратегия развития этих центров.
Примерно за полтора месяца приняли решение о возможных научных направлениях, путем сбора мнений всех руководителей всех работающих в регионе групп, например, в Варшавском университете и нескольких других крупных университетах. Это было организовано чрез само министерство. Далее были собраны сведения о том, какие тематики могли бы играть основную роль в этих центрах. По Варшаве, например, это две области на границах физики с химией и химии с биологией. Людей просили предлагать, исходя из ресурсов, возможностей международного сотрудничества, ну и еще нужно было попасть в направление, приоритетное для Европейского Союза.
Так вот, комиссия отобрала 10 Центров для рассмотрения на общеевропейском уровне, и предполагается, что от пяти до семи центров в разных регионах страны начнут свою работу уже в этом году, на них будет выделено около 50 млн. евро на каждый, это зависит от тематики, все вместе это образует сумму, которую я показывала вам на прошлом слайде. В таких организациях будет работать от 50 до 100 человек.
Ну вот, даже по таким примерным оценкам, это недалеко ушло от тех фантастических раскладок, о которых говорили сегодня. Несмотря на то, что в этом будут участвовать не так много народу, в обсуждении выбора инструментального оборудования, которое будет закуплено на эти деньги, участвуют с огромным энтузиазмом абсолютно все доктора наук, которые имеют отношение к данному инструментальному методу, я сама видела, принимали и будут принимать участие. Хотя немногие из них попадут в эти 50-100 человек, они все уверенны, что они сумеют так или иначе этим пользоваться.
Никто сейчас всерьез не обсуждает, как именно, в деталях будут устроены конкурсы. Никто не сомневается, что эти конкурсы будут открытые, в международным участием, но это потому, что их устраивают сообщества, в которых все привыкли и к «формальным критериям», и к тому, что их не всегда будут точно исполнять. Эти люди уже вплотную приблизились к какому-то цивилизованному пониманию ценности результатов научного труда. С одной стороны, это, конечно, прекрасно и можно порадоваться за них, с другой, грустно, потому что можно сказать, что этого у нас никогда не будет, а значит, и ничего никогда не будет. В финале я хочу ответить на то, что здесь сегодня прозвучало: мы давали оценки в деньгах, по разному прикидывали взяткоемкость, и в итоге получилось: то, что нужно для старта программы типа ЦПИ или стартовых грантов Соболева – это такие копейки, что люди, которые склонны к неправильному поведению с деньгами, могут этого просто не заметить.
Леонид Левкович, Компьютерра: Я не очень понял: там же было 50 млн. евро.
ГЦ: А нам столько не нужно. Что делают эти люди? Они пытаются купить заранее, поскольку деньги к ним пошли уже сейчас. Вы не забывайте, что все это – бывший соцлагерь, прошло всего 17 лет, и осталась логика: «Деньги дают – надо тратить». Так вот, они тратят их на то, на что сейчас их потратить хорошо и полезно. Вкладывают деньги в домики, покупают оборудование, при этом заведомо больше, чем это нужно обязательно, поскольку имеют такую возможность.
