Хиония Дмитриева — дочь священника из села Нового Копыла Лебедянского уезда Тамбовской губернии. 9 февраля 1900 года 17-летняя Хиония Дмитриева вышла замуж за псаломщика Тихона Архангельского, будущего священника. В их семье родилось 18 детей, но только 9 выжили. Большая семья священника жила в небольшом кирпичном доме за монастырской оградой, пристроенном к причтовому дому Троекуровского женского Иларионовского монастыря на живописном берегу реки Красивая Меча. Хиония приучила детей поститься в соответствии с церковным уставом. Во время гонений в 1920-х годах эти посты зачастую перемежались с голодом. В посты откладывалось чтение светских книг и читался лишь Закон Божий. Прочитанное дети рассказывали отцу или матери. Поскольку времени свободного от работы было немного, то рассказывали за работой — в поле или огороде, за вязанием чулок или варежек.
Основным источником пропитания для Архангельских стала земля, в работе на которой принимали участие все члены семьи — о. Тихон, матушка Хиония и старшие дети. В 1920-е годы семья о. Тихона и Хионии как семья «вредного элемента» и «лишенца» была обложена повышенным налогом. В 1925 году у Архангельских была конфискована одна из двух коров.
В 1928 году семью раскулачили, отобрали дом, практически всё, что было в доме и оставшуюся домашнюю живность. Мужа Хионии Ивановны, протоиерея Тихона, за это время несколько раз арестовывали. В том же году власти закрыли храм и жить в селе стало практически невозможно. Матушка Хиония предложила переехать в город Лебедянь Воронежской области. Отцу Тихону пришлось несколько раз переходить с одного места служения на другое по мере закрытия храмов. Матушка Хиония с детьми переезжала с ним. Епископ Липецкий Уар (Шмарин) близко и хорошо знавший о. Тихона и его матушку, направил служить на приход, расположенный в трёх километрах от Лебедяни — Волотово, Ракитино, Черепянь, Старое или Новое Ракитино.
В 1930 году переехали в село Ильинское. В 1931 году — в село Белоколодск (Пады), в 1932 году — в село Патриаршее (Донское) Задонского района Воронежской обл.
В 1933 году семья переехала в село Куймань Трубетчинского района Рязанской области. В этом селе они снимали маленькую избушку в крестьянском дворе Ждановых; между семьями крестьянина и священника сложились добрые христианские отношения, полные взаимной любви и мира. Старшие дети к тому времени уже разъехались, в семье жила только младшая дочь Елена, а 1936 году, после смерти мужа, к ним переехала дочь Ирина с четырьмя её детьми.
Матушка Хиония и дети о. Тихона с самого дня его ареста не знали, куда его увезли. Лишь потом, когда стало известно, что он в липецкой тюрьме, начались постоянные поездки Хионии Ивановны в Липецк, Лебедянь и в Москву к родственникам и знакомым за советом и безуспешные хлопоты в различных инстанциях об арестованном.
Матушке Хионии пригрозили что и её тоже заберут. Она ответила: Вот и хорошо! заберите меня пожалуйста, я там может быть с отцом Тихоном увижусь!. Когда её пришли арестовывать, она была в Москве у сестёр. Вернувшись, матушка Хиония собрала необходимые вещи и сама пошла в сельсовет.
Из воспоминаний дочери Елены: «Мама часто отлучалась то в Лебедянь к папиному двоюродному брату — Леониду Филатову и в Липецк, хоть что-то узнать об отце. Однажды в Липецке она увидела идущих под конвоем людей, среди них узнала папу. Мама крикнула отцу, он обернулся, но конвоир прервал попытку папы подойти».
12 декабря 1937 года арестована в сельсовете с. Куймани. 31 декабря того же года Тройкой УНКВД СССР по Рязанской области, осуждена по ст. 58-10 ч. 2, УК РСФСР с обвинением " в антисоциалистической деятельности проводимой вместе с мужем-священником в с. Куймани, пораженческой и контрреволюционной агитации, агитации против выборов в Верховный Совет, во уповании на приход к власти царя... Хиония Архангельская была приговорена к восьми годам ИТЛ.
Из тюрьмы Хиония Ивановна написала письмо детям, которое смогла писать лишь урывками в течение нескольких дней, начав его до официального допроса и окончив после того, как следствие было завершено: «14/XII. Дорогие мои дети, вот три дня я в клетке, а думаю — вечность. Допроса форменного не было еще, но спросили, верю я в то, что Бог спас евреев, потопив фараона в море, я сказала, верю, и за это меня назвали троцкисткой, которых нужно уничтожать, как врагов советской власти. Теперь я на себе испытала, как слово Спасителя ни едино не пройдет не исполнено. Я в жизни своей имела грех судить, других осуждала без всякого на то права, и вот теперь сама попала под суд, а если б никого не судила, была бы не судима. Была властна, всё делала как мне угодно, вот теперь лишили свободы, без разрешения и на двор не ходим, а терпим от раннего вечера до полного рассвета, что некоторым мучительно поэтому приходится больше говеть и меньше есть и пить... О нас с отцом не поскупитесь, лампаду Господу жгите и молитесь, чтоб Господь меня и вас укрепил в Его святой вере. Не судите меня, но прошу простите и молитесь».
Несмотря на все угрозы и требования виновной себя не признала, на единственном допросе, которому она была подвергнута 20 декабря 1937 года, она заявила твердо: в антисоветской деятельности виновной себя не признаю. Свидетельские показания о своей антисоветской деятельности я отрицаю.
С декабря 1937 года в заключении пребывала в тюрьмах села Трубетчино и города Данкова Рязанской области. В январе 1938 года была переведена в тюрьму города Шацка. 20 мая 1938 года тюремные врачи составили акт о состоянии её здоровья и предложили освободить её в соответствии с законом, т.к обследование показало, что она не может обходиться без посторонней помощи. Однако уполномоченный НКВД потребовал не рассматривать вопрос о её досрочном освобождении, ввиду её резких по отношению к советской власти высказываний. Хиония Архангельская была освобождена в конце 1944 года, после того как стал очевиден смертельный исход болезни. Первое время Хиония Архангельскаяжила у дочери Юлии в Мичуринске Тамбовской области, а потом попросила перевезти её поближе к родным могилам.
В 1945 году в деревне Кривушкино дочь Вера за пару галош купила небольшую избушку, в которой больная Хиония Архангельская жила, уже почти не вставая с кровати. Несмотря на тяжелую болезнь (рак горла), она подрабатывала шитьём и помогала дочерям продуктами, оставшиеся продукты она собирала себе на поминки, и молилась и заготавливала все на свою смерть, чтобы, по возможности, никого не обременить. Последние дни недели перед смертью она уже не принимала никакой пищи.
Скончалась 22 декабря 1945 года. Похоронена на местном кладбище около Никитской церкви.
