Дмитрий Волков — сын крестьянина деревни Островищи Покровского уезда Владимирской губернии. Жил в городе Орехово-Зуево Московской области. Работал столяром. Был прихожанином церкви в честь Рождества Богородицы, после выхода на пенсию все свое время посвящал церковным делам. В 1939 году Рождественская церковь, последняя, действовавшая в районе, была закрыта. Богослужения в ней прекратились, но здание сохранилось в распоряжении верующих.
В мае 1940 года 69-летний Дмитрий Волков был избран церковным старостой и возглавил борьбу за возрождение храма. Для обсуждения мер по возобновлению богослужения каждую субботу в церкви собирались члены приходского собрания (двадцатки), в это же время сюда могли прийти помолиться и прихожане. Вместе с другими представителями двадцатки посетил в Москве патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) с просьбой направить в Орехово-Зуево священника.
За неимением других, к ним был назначен живший в Загорске протоиерей Федор Казанский — осведомитель и лжесвидетель. Приехав на новое место служения, протоиерей Федор потребовал от прихода выплатить ему 500 рублей, получил деньги и отбыл обратно в Загорск и не вернулся. Пока верующие занимались поисками другого священника, власти под разными предлогами стали отказывать им в разрешении на открытие храма, указывая, что сначала должен быть сделан ремонт, а затем только зарегистрирован священник.
Прихожане под руководством Дмитрия Волкова собрали 3 тысячи рублей, уплатили все налоги за бездействующий храм и провели в нем ремонт.
Городские власти организовали митинги на местных фабриках, чтобы не допустить возрождения в Орехово-Зуеве церковной жизни. Димитрию Волкову и члену приходского собрания мученику Никите Сухареву, обратившимся в горсовет Орехово-Зуева за разрешением на открытие храма, было отказано. Прихожане решили обжаловать это решение в вышестоящих инстанциях. Получив отказ в Московском областном совете, 15 мая 1941 года обратились с жалобой в приемную Верховного совета РСФСР. В ней, в частности, писалось:
«В целях обеспечения за гражданами свободы совести, Церковь в СССР отделена от государства и школа от Церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами. Мы, община, несколько раз обращались в Орехово-Зуевский горсовет о регистрации священника к нашему храму. Каждая община, если она зарегистрирована, то имеет право этого требовать, если она выполняет все взятые на себя по договору обязательства... Все обязательства, взятые нами, — выполнены, а также и налоги, согласно выписанных документов райисполкома, нами выплачены. В чем же дело?»
Добиваясь прекращения активной деятельности двадцатки, местный отдел НКВД завербовал в секретные осведомители одного из членов двадцатки, предполагая с помощью провокаций и лжесвидетельств воспрепятствовать открытию храма.
О старосте были собраны сведения, что он ведет активную борьбу за сколачивание церковного актива и открытие бездействующей церкви в городе Орехово-Зуево, является ходоком и пишет заявления руководителям партии и правительства... призывает верующих к активным массовым действиям за открытие церкви, намеревается войти в сношения с иностранными посольствами и просить их оказывать помощь в деле открытия церкви.
22 июня 1941 года УНКВД по Московской области приняло решение арестовать Дмитрия Волкова и Никиту Сухарева. На следующий день они были взяты под стражу. У сотрудников НКВД не было никаких доказательств контрреволюционной деятельности старосты, лишь только то, что он хлопотал об открытии храма. Однако 7 июля ему было предъявлено обвинение, и в тот же день был составлен очередной протокол допроса:
— Намерены вы теперь приступить к даче правдивых показаний о своей контрреволюционной деятельности?
— Контрреволюционной деятельностью я не занимался.
— А распространение антисоветской клеветы и участие в антисоветской церковной группировке, разве это не контрреволюционные действия?
— Этими действиями я не занимался.
— Вам предъявляется постановление об обвинении... Признаете себя виновным по существу предъявленного постановления?
— Нет, не признаю, так как контрреволюционных действий я не совершал.
В июле в связи с объявлением в Москве военного положения и эвакуацией следственных органов НКВД был отправлен с этапом в Омск, содержался там в тюрьме № 1. Сотрудники НКВД за хлопотами эвакуации не успели допросить в качестве свидетелей секретных осведомителей, и дело оказалось лишенным показаний свидетелей.
С 3 сентября 1941 года круглосуточные изнурительные допросы возобновились. На допросах решительно отрицал предъявленные ему обвинения в «контрреволюционной деятельности» и «антисоветской пропаганде», подтвердив лишь, что действительно активно боролся за возобновление службы в бездействовавшей церкви.
4 сентября 1941 года следствие было закончено, и следователь в обвинительном заключении написал: «Учитывая, что в контрреволюционной деятельности Сухарев и Волков изобличаются оперативными материалами, которые не могут быть использованы в судебном заседании, следственное дело целесообразно направить на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР».
27 декабря 1941 года вместе с Никитой Сухаревым был приговорен особым совещанием при НКВД к 5 годам ссылки в Омскую область, однако из тюрьмы его так и не освободили.
Скончался 4 марта 1942 года в омской тюрьме № 1 из-за невыносимых условий. Погребен в безвестной могиле.
