Федор Инанов — из города Тобольска, отец его работал курьером и сторожем в государственном архиве и подрабатывал шитьем мужской одежды. В 1911 году, когда Федору Иванову было 16 лет, отец умер, и на руках матери осталось десять человек детей, младшему было всего десять месяцев. Мать, чтобы поддержать семью, поступила на работу в архив и исполняла обязанности почившего мужа, подрабатывая рукоделием.
С детства прислуживал в соборе. Собор был холодным, и Феодор, ночуя в нем, не раз сильно простужался. В 13 лет заболел суставным ревматизмом и через год стал инвалидом — паралич ног.
Первые несколько лет у него были такие сильные боли, что временами он от боли кричал. В 1916 году, во время торжественной канонизации святителя Иоанна Тобольского, его посетила Александра Дулепова, знакомая с семьей государя, и предложила матери Федора показать сына доктору Деревенко, лечившему цесаревича Алексея. После осмотра доктор сказал, что паралич произошел из-за неверного лечения, и заявил, что не сможет помочь больному. Тогда Александра Дулепова договорилась, что во время праздничной службы Иоанну Тобольскому страдальца приложат к мощам святителя. После того как это было сделано, боли в ногах прекратились.
Со временем снискал больное уважение среди людей своей глубокой верой. Многие посещали его. Приходили монахи, священники, архиереи. Иной раз в соборе шла всенощная, начиналось елеопомазание, архиерей сколько-нибудь народа помажет, его заменит священник, а архиерей уходил к Федору, его помазывал, а затем всех домашних. Из ссыльных священников Федора посещали настоятель Московской Марфо-Мариинской обители о. Митрофан Сребрянский и о. Георгий Скрипка. Многие духовные лица писали ему, желая получить совет и утешение. Болящий почитался народом как великий утешитель скорбящих душ и безотказный молитвенник. Особенно народ устремился к нему после того, как в начале 1930-х гг. было арестовано почти все духовенство.
В 1937 году Тобольский отдел НКВД начал широкие аресты среди населения. За один месяц было арестовано сто тридцать шесть человек, среди них много священников и верующих крестьян. В августе власти предупредили Федора, что если к нему не перестанут ходить люди, то его арестуют. Но он не мог отказать ищущим утешения и помощи.
Вскоре к нему пришли с обыском, забрали книги и переписку, а вечером того же дня его навестила сестра Евгения с мужем. Федор был радостный и спокойный. Сказал Евгении, что скоро за ним придут вновь: «Да что на них внимание обращать.»
Сотрудники НКВД пришли забрать его через несколько дней. Федор безропотно подчинился. Он лежал все эти годы в постели в длинной рубахе, и мать пошла за его единственным костюмом, приготовленным на смерть, но ее остановили:
— Не понадобится, не нужен будет.
В ответ на вопрос сотрудника НКВД Федор пояснил, как его лучше поднять. Ноги у него не гнулись, были как палки, но чувствительности не потеряли.
Один из агентов НКВД, подхвативший его под ноги, почувствовав огромную силу подвижника от испуга вскрикнул и бросил Федора. Сестра подбежала было защищать больного, но тот утешил её. Когда его положили на носилки он помолился и сказал:
— Дорогие мои, мамочка и сестра, не ждите меня и не хлопочите; вам все равно правды не скажут. Молитесь. Не плачьте обо мне и не ищите!
Потом он обратился к сестре с просьбой:
— Ты дай мне свою шапочку. Я хоть красный цвет не больно люблю, но пускай это будет на память, на сколько бы этой памяти ни хватило.
Он надел шапочку, и его увезли в тюрьму.
В камере Федора положили лицом к стене, чтобы он никого не видел, и запретили ему разговаривать. Евгения с мужем Геннадием Хилковым несколько дней носили передачи в тюрьму. Вскоре власти арестовали и Геннадия; из заключения он не вернулся.
В тюрьме Федора ни о чём не спрашивали, на допросы не носили и следователь в камеру не приходил. Никого из ста тридцати шести арестованных в одно время с ним также не спрашивали о нём. Все обвинение основывалось на справке, данной председателем Тобольского уездного совета, следующего содержания: «Характеристика На Иванова Федора Михайловича, проживающего в гор. Тобольске, Б. Революционная, № 12. Иванов является фанатиком-религиозником, квартира которого является очагом, готовящим подготовку к вооруженному восстанию против советской власти, в чем принимал активное участие и сам Иванов, на квартире у себя хранил и распространял листовки, призывающие к восстанию, устраивались нелегальные совещания в квартире Иванова, куда приходили: священник кладбищенской церкви, монашки и ряд других враждебно настроенных к советской власти людей. Иванов имел и имеет переписку, получая из других городов: Белгорода УССР [1], Горьковского края, Тюмени, Подольска и других; переписка проводится по вопросу подготовки к бандитскому восстанию против советской власти. Сам Иванов выдает себя за святого, под видом чего к нему приходят служители культов и всякая контрреволюционная банда, устраивали там совещания по вопросу подготовки к вооруженному восстанию и свержению советской власти. Иванов является непримиримым врагом советской власти».
11 сентября 1937 года тройка УНКВД приговорила его к расстрелу. Феодор Иванов расстрелян в Тобольской тюрьме, на территории которой и погребён.
