Николай Правдолюбов — сын протоиерея, священномученика Анатолия Правдолюбова в городе Касимове Рязанской губернии.
После начального образования Николай Правдолюбов поступил в Рязанскую духовную семинарию, которую окончил в 1913 году, в 21 год. Осенью по возвращении в Касимов он стал преподавать в церковно-приходской школе села Селищи.
В 1914 году началась война, и Николай Правдолюбов был призван в армию, учился в военном Алексеевском училище и с 1916 года воевал на фронте с немцами в чине подпоручика. Во время одной из атак немцев он был отравлен газом. Последствия отравления сказывались на его здоровье всю жизнь: травма была такой, что половина лица даже пот не источала. С ранением он попал в госпиталь, где в 1917 году по состоянию здоровья был демобилизован из армии и вернулся в Касимов.
В 1919 году Николай Правдолюбов женился, в семье родилось пятеро детей, один умер в младенчестве.
В том же 1919 году Николай Правдолюбов был мобилизован в ряды Красной Армии. Он был кадровым военным, а из царской армии его демобилизовали еще до переворота, и, видимо, новая власть, испытывая потребность в офицерах по образованию и воевавших, сочла возможным призвать на службу офицера старой армии. В новой армии к царскому офицеру отнеслись очень недоброжелательно. Известен такой случай: кто-то из однополчан крикнул: «Он — белый офицер! Топите его!» И будущего о. Николая стали топить. Только чудом он избежал гибели.
Его направили под Оренбург, где в составе 4-й армии он служил инженером и заведовал снабжением. После взятия Уфы направлен на юг против армии Деникина. Там он заболел тяжелым возвратным тифом и в 1921 году был демобилизован. Вернувшись в родной город, Николай Правдолюбов стал начальником паспортного стола, но и здесь отношения с новой властью у него не сложились.
2 февраля 1922 года рукоположен в сан священника и назначен настоятелем храма Усекновения главы святого Иоанна Предтечи в селе Даневе Касимовского уезда Рязанской епархии, где до этого служил его отец, которому пришлось уехать из Данева, потому что Успенский храм в Касимове оказался под угрозой закрытия, ввиду якобы аварийного состояния и отсутствия священника. В Даневе о. Николай служил пять лет.
Это было тяжелое время. Дом и храм сгорели и были отстроены заново. О гонениях того времени свидетельствует запись священномученика Николая в «Летописи о церкви», составленная им во время его служения: «Служение началось при исключительно неблагоприятных условиях — голод, тиф, религиозный индифферентизм пасомых, нападки безбожников и сектантов.
В 1924 году Комиссией по изъятию церковных ценностей было взято из храма:
С 1926 года стало замечаться пробуждение религиозного сознания прихода. В сем же году предоставилась возможность на добровольные пожертвования начать ремонт храма — была покрашена крыша храма, обшиты стены и свод церковный, ремонтирована и пополнена ризница. Храм к общей радости всех верующих принял прежний благолепный вид.
В августе 1927 года, ко дню храмового праздника Усекновения главы Предтечи Христова Иоанна, возобновлен был весь иконостас, масляной краской покрашены стены и свод Предтеченского алтаря и реставрирована живопись в алтаре. Этот ремонт произведен был исключительно на добровольные пожертвования прихожан, из церковнаго ящика не было затрачено ни одной копейки.
Писал сие непосредственный заместитель протоиерея Анатолия Правдолюбова, прослуживший в сем храме с 20 января 1922 года по 20 сентября 1927 года (старого стиля).
На утешение детям в Даневе был огромный яблоневый сад, возрожденный и ухоженный священномучеником Анатолием. По рассказам дочери Татьяны, этот сад был большим подспорьем в те голодные годы.
В 1927 году храм был закрыт, и о. Николаю с семьей пришлось опять переехать в Касимов. Из-за угрозы закрытия и отсутствия священников его определили служить в Пятницкой церкви Казанского женского монастыря города Касимова.
Казанский монастырь тоже закрыли и разрушили, и о. Николай служил в Касимовской Никольской церкви вместе с о. Иаковым. Тот был слеп, поэтому все требы приходилось исполнять о. Николаю. Это отнимало много времени, он очень уставал.
В те годы недалеко от Касимова в деревне Анемнясево жила блаженная Матрона. В 1933 году два брата, священномученик Николай и мученик Владимир Правдолюбовы не побоялись составить жизнеописание почитаемой всеми страдалицы, предприняли путешествие в Анемнясево, чтобы лично встретиться с блаженной и собрать все необходимое в своей книге. Рукопись содержала также жития двух подвижников благочестия города Касимова: царевича Иакова, жившего в XVII веке, и Петра Отшельника, современника преподобного Серафима Саровского. Рукопись была снабжена фотоиллюстрациями и почти готова к печати. Для того, чтобы исправить все недостатки, рукопись давалась на прочтение не только родным, но и знакомым. Один из знакомых и отнес эту рукопись в НКВД.
Летом 1935 года было заведено дело, по которому арестовали десять человек, включая и саму блаженную Матрону. В числе арестованных был и о. Николай. Их приговорили к разным срокам заключения. Отец Николай был осужден на пять лет. Вместе со старшим братом священноисповедником Сергием и его сыном Анатолием отбывал наказание по 1937 год на Соловках и в Медвежьегорсклаге на материке — по 1940 год. На лесоповале его тяжело ранило падающее дерево: была раздроблена скула и сдернута кожа с головы. По милости Божией о. Николай выздоровел.
После ареста о. Николая семья жила очень тяжело, на работу не брали. На дому стирали белье и рубашки, за что получали скромные средства, большим подспорьем были коза и походы в лес за грибами. У них был огород, но располагался на песчаном месте, поэтому, чтобы что-то уродилось, растения надо было обильно поливать. Вода находилась далеко, и приходилось ее таскать в ведрах на коромысле. От этого у дочери Елены сильно болела спина, что к старости привело к сгорбленности.
В 1940 году о. Николай освободился и вернулся в Касимов. По просьбе прихожан города Елатьмы он три месяца исполнял обязанности псаломщика в местной церкви. После смерти священника никто не решался начать служить и стать его преемником, зная наверняка, что будет вновь арестован и расстрелян. Но храм могли закрыть, и поэтому о. Николай, уступая просьбе прихожан, обратился за советом и благословением к своей матери. Мать долго молилась и все-таки благословила на служение (а значит и на смерть) своего сына.
Отец Николай перенес много скорбей от некоего Ушакова. Еще один «доброжелатель», Кимвалов, хотел устроиться на место псаломщика в храме, а о. Николай не желал давать ему это место, потому что этот человек имел непреодолимую тягу к спиртному. Тогда он сказал о. Николаю: «Я тебе устрою!» — и стал писать жалобы и доносы на настоятеля властям.
В январе 1941 года о. Николая вновь арестовали и препроводили в Рязань. Прокурор города Рязани отправил его обратно. Суд в Касимове был назначен на 17 мая, но потом отложен до 28 июня. Должна была состояться выездная сессия Рязанского суда, но началась война и прокурор не приехал. Местный касимовский прокурор Сатаров вынес суровый приговор по статье 58, часть 2. Что конкретно инкриминировалось, сейчас трудно восстановить.
Елена, дочь о. Николая, рассказывает: «На суде против о. Николая свидетельствовала некая умалишенная женщина Маша-Курша. И вот она на суде выступала, что-то говорила, обвиняла о. Николая, а он на все это судье ответил:
— Как вы ей можете верить, вы же видите, что она больная, просто невменяемая?! — Нет-нет, мы верим, она ничего не больная.
— Ну, если она вменяемая, значит вы невменяемые.
И судье это очень не понравилось».
Отец Николай был отправлен в Рязанскую тюрьму. Много страдал после травм от газа и упавшего дерева.
Дочь Татьяна рассказывает: «Мы с мамой в тюрьму передачки носили, он нам из окошка махал, по ночам папу водили на допросы, а мы подговорили конвойных, и они давали нам несколько минут по дороге поговорить (тюрьма и НКВД находились в разных зданиях). Потом и это прекратилось. Мы по утрам караулили, когда его повезут в Рязань, чтобы попрощаться хоть издалека, и „прокараулили“. Рано утром ему надели мешок на голову (скорее всего, это связано с тем, что о. Николая долго и сильно били до такой степени, что показывать его было нельзя), отвели на пристань, посадили на пароход и увезли. А потом мы узнали, что его убили во дворе рязанской тюрьмы 13 августа 1941 года».
13 августа 1941 года о. Николай был расстрелян в г. Рязани во дворе тюрьмы с нарушением обычных правил, в оправдание чего составлен специальный акт за подписями всех ответственных лиц.
