Николай Романовский — сын священника из села Липецкого Ананьевского уезда Херсонской губернии (ныне Одесская область).
В 1889 г., 20 лет, окончил Одесскую духовную семинарию, а в 1890 г. женился. 4 ноября 1890 г. был рукоположен в сан иерея епископом Елисаветградским Мемноном (Вишневским) и определен на священническое место в храм св. Николая с. Касперо-Николаевка Херсонского уезда.
В 1891 г. основал церковно-приходские школы в с. Касперо-Николаевке и Ново-Бирзуловке, а в 1892 г. — в с. Михайловке.
28 декабря 1895 г. назначен третьим священником в церковь иконы Богородицы Всех Скорбящих Радосте (Ново-Купеческую) в г. Николаеве, в которой он служил более десяти лет, вплоть до 1907 г. Одновременно священник более 15 лет служил законоучителем в Николаевской Мариинской женской гимназии (до 1918 г.) и исполнял обязанности инспектора церковно-приходских и воскресных школ.
Во время Первой мировой войны священник организовал на пожертвования прихожан госпиталь для раненых в г. Николаеве. 19 января 1916 г. назначен председателем Николаевского отделения Комитета по устройству быта беженцев. В 1916 — 1917 гг. был активным организатором сбора пожертвований в помощь беженцам, способствовал созданию летних школ для их детей.
В 1922 г., исполняя священнический долг, в дни говения и в день св.Пасхи о.Николай посетил каторжную тюрьму и заразился сыпным тифом, но Господу было угодно продлить его жизнь.
О. Николай делал все возможное и невозможное для предотвращения закрытия церкви. Дом Романовских был всегда полон детей (только своих у о.Николая было восемь). Сюда приходили все — и простые рабочие, и интеллигенция. Редко кого матушка Дарья отпускала из дома, предварительно не посадив за стол. Священник был очень известным и авторитетным человеком в г. Николаеве. Это вызывало нескрываемое раздражение со стороны советских властных структур, проводивших последовательную и агрессивную политику, направленную на искоренение религии. Неоднократно священника вызывали в органы НКВД и ГПУ, где «советовали» и напрямую требовали прекратить проповедническую деятельность, предлагали уйти за штат.
В 1931 г. священник был арестован, одновременно арестовали и его сына Антония. В доме произведен обыск, часть имущества конфискована. В то время матушка Дарья уже была парализована, и при обыске вынули даже перину из-под ее постели. 15 августа 1931 г. Особой коллегией Одесского областного суда осужден по ст. 54 п. п. 4, 10, 11 УК УССР к восьми годам исправительно-трудовых работ. Для отбывания наказания священник направлен в Карлаг (Карагандинская обл.). Семья священника обратилась с кассационной жалобой о пересмотре дела в Верховный Суд УССР , Президиум ВС УССР жалобу не удовлетворил, оставив приговор без изменения. Никакого послабления не дало и заключение тюремного врача о плохом здоровье о.Николая. Единственной возможностью облегчить жизнь заключенного оставались письма, свидания и передача продуктов и вещей, которая изредка разрешалась лагерным начальством.
Предчувствуя свою гибель, в одном из последних писем Н.А. Романовский в конце 1935 г. писал своей супруге: «Мой Ангел-хранитель на всей многолетней моей трудовой жизни! Что же я могу сказать тебе в своем прощальном послании? Земно тебе кланяюсь и прошу прощения за то, что хотя и против своей воли причинил тебе на склоне лет твоих такое великое горе. Мечтал я о другом, но пути Господни неисповедимы. Не печалься, мой Ангел, и сейчас. Вспомни о том, что многомилостивый Промыслитель даровал нам неоценимое сокровище — добрых чад наших, и теперь ты обладательница этим богатством одна, не грусти обо мне, а порадуйся тому, что Господь сподобил и меня грешного воспринять такой крест мучения. Без ропота несу этот крест с усердной молитвой: накажи здесь, Господи, и помилуй в вечности.
Не горюй о том, что, может быть, здесь мы разлучились уже до конца нашего земного странствия, а моли Бога о том, чтобы он сподобил меня быть в вечности там, где будешь ты, мой кроткий светлый Ангел-хранитель. Моя греховность смущает меня, но я верю в то, что твоя молитва не раз, видимо, охраняющая меня на земле, послужит к моему спокойствию в вечности. Вспоминай почаще меня в молитвах своих, как теперь, во время моих страданий, так особенно, когда вдали от дорогих, близких, закончатся мои страдания. Попроси, если будет возможность, чтобы заочно было отпето мое погребение. В жизни своей утешайся благополучием чад своих. Если силы позволяют, живи у всех понемногу, чтобы не быть никому из них в тягость. Я уверен в том, что дорогие чада наши все возможное сделают, чтобы успокоить твою старость. Горячо молю Всевышнего о твоем и их благополучии, горячо целую тебя, моя дорогая. Прощай и прости! Твой беззаветно любящий заживо погребенный Николай».
Для осуществления какой-то малой возможности помочь отцу, его младший сын Виктор, поехал в Казахстан, где устроился прорабом на стройках Новой Караганды.
В октябре 1937 г. переписка и свидания прекратились. На запросы родственников получен ответ: «Заключенные переведены в другой лагерь, сведений о них никаких нет».
7 октября 1937 г. Н.А Романовский арестован УНКВД Карагандинской области по обвинению в том, что «отбывая наказание в Карлаге, Романовский Н.А. в составе группы бывших священников участвовал в организации „истинно-православной церкви“, течение этой направленности не признавало ни советской власти, ни находящегося в СССР церковного управления, считая истинно-православными только восточных патриархов, возглавлялось оно находившимся за границей митрополитом Антонием Храповицким. Одной из задач группы являлось привлечение на свою сторону „обновленцев“ из числа заключенных верующих и духовенства».
На допросах протоиерей Николай Романовский «с предъявленными обвинениями не согласился, виновным себя не признал, хотя фактов участия в собраниях бывших священников не отрицал».
Решением тройки при УНКВД по Карагандинской области от 20 ноября 1937 года протоиерей Николай Александрович Романовский осужден по ст. 58-10,11 и приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор немедленно приведен в исполнение.
