Петр Крестов — сын псаломщика из села Городец Зарайского уезда Рязанской губернии. В 1905 году 15-летний Петр Крестов окончил Зарайское духовное училище, в 1911 году — Рязанскую духовную семинарию. В 1914 году женился, стал работать учителем в селе Панино Спасского района Рязанской области. У него родилось восемь детей, трое умерло во младенчестве.
В 1914 года Петр Крестов был призван рядовым в армию. В 1915 году попал в плен в Ловече и был отправлен в концлагерь Штрелькова на границе с Польшей, где пробыл около пяти месяцев. Затем его переправили в лагерь Шпротау в Силезии, а еще позже — в лагерь г. Лимбург, в котором он провел около трех месяцев. Потом его переправили в лагерь г. Сольтау под Ганновером. В июле 1918 года был освобожден. Военнопленных довезли до польской границы и под Псковом переправили на Родину.
С 1918 года Петр Крестов работал учителем сельской школы, по совместительству — инспектором РОНО Спасского района. Он не мог согласиться с жесткими требованиями властей воспитывать детей в духе атеизма, проводить антирелигиозную пропаганду. В 1922 году он был рукоположен во священника и определен вторым священником в Пятницкой церкви селе Панино Спасского района. После смерти в 1924году священника Иоанна Троицкого отец Петр стал настоятелем храма.
Обладая музыкальными способностями, отец Петр сумел создать в церкви хороший хор, состоявший в основном из девушек с. Панино. Он сам писал для них нотные партии, проводил спевки. На каждом богослужении священник обращался к прихожанам с проповедью. Говорил горячо, вдохновенно, со слезами на глазах. Матушка прислуживала псаломщицей.
Сотрудниками ОГПУ о. Петр часто «приглашался» на «беседы», которые заканчивались угрозами, требованиями не говорить проповедей, не привлекать молодежь в церковный хор.
8 февраля 1930 года отца Петра с женой первый раз арестовали за «антисоветскую деятельность». Во время обыска, связанного с «раскулачиванием», дом был буквально разграблен. В опустевшем холодном доме ночью остались пятеро детей отца Петра (младшему в то время было четыре года, старшей дочери — четырнадцать лет) и парализованная теща.
На допросах о. Петр виновным себя не признал, никаких показаний ни против кого не дал. Матушку отпустили через два месяца. Ей буквально «с нуля» пришлось поднимать свое хозяйство. Даже посудой обзаводились заново. Открыто помогать семье «врагов народа» боялись. И потому соседи тайком, по ночам, оставляли на крыльце дома Крестовых еду, детскую одежду, предметы домашнего обихода.
10 мая 1930 года тройка при полномочном представительстве ОГПУ по Московской области приговорила о. Петра к трем годам административной высылки в г. Мезень, священник прибыл на место ссылки 12 июня 1930 года.
В июле 1931 года в г. Мезени было возбуждено следствие о «церковно-монархической группировке административно-высыльных служителей культа», в числе которых был и отец Петр Крестов, его арестовали 27 июня. Арестованных обвинили в «антисоветской агитации, участии в контрреволюционной повстанческой группировке церковников, участии в тайных богослужениях». На допросах о.Петр виновным себя не признал, никаких показаний ни против кого не дал. Все привлеченные по этому делу были осуждены на разные сроки лишения свободы. 8 февраля 1932 года отец Петр был приговорен к трем годам пребывания в концлагере и отправлен в Ухто-Печерский ИТЛ Севкрая.
В 1932 году матушка была вторично арестована. После ареста отца Петра в село Панино был прислан другой священник, Николай Троицкий. В апреле 1932 года отец Николай, член церковного совета Фрол Абрамович Голяков и жена отца Петра Крестова были привлечены к уголовной ответственности по ст. 58 по обвинению в контрреволюционной деятельности. Отец Николай был осужден на три года высылки в Казахстан, но ввиду малолетства детей было определено данное наказание считать условным.
В январе 1934 года отец Петр был освобожден и вернулся в с. Панино, где сразу же был назначен настоятелем Пятницкой церкви и благочинным Спасского округа. Был возведен в сан протоиерея.
К этому времени запрещалось совершать требы без подробной регистрации, а это пугало людей, и о. Петру приходилось совершать требы тайно, на дому, без регистрации, рискуя быть арестованным. О. Петр очень восставал против абортов, громил это явление в проповедях. Дети во время его заключения подросли, дочь уже вышла замуж. О. Петр почти полностью взял на себя воспитание сыновей. По семейным воспоминаниям, о. Петр изучал с сыновьями Священное Писание, учил алтарному и клиросному послушанию, установил строгий порядок общей семейной молитвы, следил за успеваемостью в школе. Все домашние дела, которые могли выполнять дети (уборка в доме, заготовка дров, уход за коровой, помощь матушке на кухне и т.п.), были до мелочей распределены между сыновьями и выполнялись в строгой последовательности. Дома бывали частые семейные беседы, вечера духовного пения.
Младший сын Михаил, ставший в 1995 г., на склоне лет, священником, вспоминает, как отец Петр наставлял сыновей быть истинными патриотами Родины, в случае войны не уклоняться от защиты Отечества, помнить всегда, что на все Воля Божия. Главным в воспитании детей отец Петр считал усвоение ими внутренней веры в Бога, неколебимой никакими силами. Он предупреждал детей: «Настанет время, когда вы будете задумываться над тем, как воспринимать и понимать Бога. Помните, человеческим рассудком воспринять Бога невозможно, Бога можно и нужно принять только сердцем, глубокой внутренней верой. Быть твердыми в вере, жить по заповедям Божиим — главный смысл всей жизни, всего земного пути».
В период с 1934 по 1938 год о. Петра часто вызывали на допросы, во время которых пытались воздействовать на него различными способами, в том числе предлагали: «Отрекись от Церкви, прекрати служение в церкви и тебе будут даны и хорошая работа, и возможность дать детям образование». Но о.Петр был непреклонен и отказывался: «В случае ареста я оставляю детей на попечение Свыше, уповая на Волю Божию. У Бога милости много. На каждого родившегося Господь даст».
В 1937 году власти решили закрыть Пятницкую церковь и использовать ее здание как зернохранилище. О. Петр принял активное участие в защите храма от закрытия.
11 февраля 1938 года о. Петр был арестован и заключен в рязанскую тюрьму. Непосредственным поводом к аресту о. Петра послужило ложное обвинение его в убийстве 12-летнего отрока Николая. На самом деле, мальчика убили местные власти за то, что он слышал как они вели переговоры: «Подожжем ферму, а скажем, что это сделал поп, тогда его можно расстрелять». Его убили, закопали в местном клубе, но затем тело мальчика было найдено и захоронено. Лет через десять клубный сторож, умирая, признался, что это он убил мальчика.
Как происходил арест, впоследствии рассказывала одна из певчих: «У меня в доме отец Петр крестил младенца и после крестин пошел причащать больного на дому. Еще не было убрано в доме после крестин, на полу кое-где была вода, когда и дом ворвались мужчины в военной форме. „Где поп?“ — резко спросили они у меня. Я ответила, что он только что ушел. Быстро вышли, сели в машину и уехали. Я вышла на крыльцо и увидела (через огород), как на соседней улице машина Догнала отца Петра. Вышедший из машины мужчина остановил отца Петра, что-то ему говорил, потом схватил его и затолкал в машину. С головы отца Петра упала на снег скуфия. Мужчина поднял скуфию, бросил ее в машину, захлопнул дверцу, и машина уехала».
Отцу Петру вменялось в вину «участие в антисоветской повстанческой организации» с учетом ареста 1930 года «за агитацию против советской власти» (архив УФСБ России но Рязанской области). Следствие длилось два года семь месяцев. Как и на допросах после первого ареста, отец Петр все обвинения в свой адрес отвергал категорически и показаний против других лиц не давал: «Никаких разговоров на политические темы у меня... не было...Моих выступлений среди церковного актива никаких не было с призывом помешать закрытию церкви... Я не призывал церковный актив мешать производству засыпки семян и зерна в церкви. Никаких противодействий не делал... Проповедь я действительно читал только до 1930 года, чисто религиозного содержания... Нет, не признаю себя виновным в предъявленном мне обвинении: ни в убийстве, ни в агитации, ни в диверсии и поджоге».
2 сентября 1940 года особое совещание при Народном комиссаре внутренних дел СССР приговорило «Крестова Петра Ивановича за участие в антисоветской повстанческой организации заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет, считая срок с 11 февраля 1938 года».
11 сентября 1940 года священник прибыл в Вятский исправительно-трудовой лагерь. Об условиях, в которых содержались священники, можно судить по судьбе отца Петра. Совершенно здоровый человек через три года и десять месяцев пребывания под следствием и в концлагере умер на 51-м году жизни. По рассказам одного священника, отбывавшего срок в одном лагере с отцом Петром, священников содержали вместе с уголовниками. В камерах для священников не было места на нарах. Они жили на полу у двери, возле «параши» — в самом грязном и низком, по уголовным понятиям, месте в камере. Уголовники отнимали у них продуктовые пайки, принуждали работать за себя, цинично издевались над «политическими».
Священник Петр Крестов скончался 19 декабря 1941 года в лазарете I лагерного пункта и был погребен на кладбище I лагпункта. Смерть наступила согласно акту, «от рожистого воспаления ноги».
