Платон Горных окончил Екатеринбургское духовное училище и затем, в 1881 году, Пермскую духовную семинарию — ему был 21 год. Женился, был рукоположен во священника и определен на служение в Симеоновскую церковь села Медведевского Верхотурского уезда. В 1885году отца Платона перевели в Николаевский храм села Осинцевского Ирбитского уезда, а в 1892-м — в Иоанно-Предтеченскую церковь села Тиминского Екатеринбургского уезда. В апреле 1894 года батюшка переехал с семьей в село Покровское Ирбитского уезда, в Покровской церкви которого он и совершал священническое служение до своей мученической кончины.
Кроме пастырских обязанностей, отец Платон нес послушание миссионера и законоучителя.
В ноябре 1917 года атаман Оренбургского казачьего войска полковник А. И. Дутов вступил в борьбу с большевиками. Отец Платон благословил своего сына Александра вступить в войско атамана Александра Дутова.
В Ирбитском уезде советская власть установилась в феврале 1918 года. На местах стали формироваться красногвардейские отряды для защиты советов. Такой отряд был создан в январе 1918 года в селе Егоршинском Павловским, слесарем в депо на железнодорожной станции. Вскоре этот отряд стал исполнять карательные функции, численность его увеличилась.
В июле 1918 года Павловский получил донесение от военкома села Покровского, будто священник этого села, отец Платон, пользуясь своим авторитетом, подрывает доверие сельчан к большевикам. В том же доносе говорилось, что до революции священник был «председателем Союза истинного русского народа», в настоящее время советскую власть не признает, а поддерживает связи с бывшими офицерами царской армии, купцами, священниками из других приходов. Кроме того, священник общается с диаконом церкви села Трифоново, у которого под видом инженера и родственника живет бывший князь, а также встречается с бывшим исправником Екатеринбурга и бывшим крупным извозопромышленником. Павловский писал в своих воспоминаниях: «Часть я [из] этого букета расстрелял, част[ь] передал в ЧеКа, и част[ь] расстреляли… ребята из первого крестьянского полка. <…> А часть этой сволочи осталась, и пришлось рас[с]треливать другим».
Через некоторое время тот же военком донес Павловскому, будто отец Платон уже открыто выступает против советской власти. В доказательство были переданы слова, якобы сказанные священником: «Ну как можно теперь прийти в Совет, что за власть собралась: рвань с грязными руками. Сидишь за красным столом, и поговорить нельзя, да и говорить-то не умеют». Эти слова сильно задели Павловского. Он взял с собой несколько красногвардейцев и они до восхода солнца на дрезине выехали в Покровское, чтобы произвести у священника обыск, арестовать и «ликвидировать» его. «Я давал распоряжение: «К семафору!». Это значило — расстрелять. Это были два слова, которые прекращали жизнь контрреволюционера и освобождали рабочий клас[с] от лишней пакости, мешающей рабочему классу творить великое дело», — писал Павловский.
В июле 1918 года красногвардейцы вошли в дом священника, когда матушка готовила завтрак. Она сначала растерялась, но, взяв себя в руки, спокойно и вежливо пригласила незваных гостей за стол. Командир отряда приказал своим бойцам «хорошенько закусить», не стесняться того, что «грязные руки попу и попадье не нравятся». Когда завтрак был съеден, красногвардейцы объявили отцу Платону, что приехали с обыском, так как предполагают, что у него хранится офицерское обмундирование и оружие. Во время обыска действительно были найдены обмундирование, револьвер, шашка и винтовка. Эти вещи, скорее всего, принадлежали сыну отца Платона, который находился в войсках Дутова. Священника арестовали и хотели после краткого допроса расстрелять. Но когда батюшку стали выводить, возле его дома уже собралось около 500 сельчан. Женщины с криком набросились на красногвардейцев и попытались освободить священника. Тогда Павловский выхватил шашку и пригрозил, что зарубит всякого, «кто посмеет… отнимат[ь] попа». Кроме того, он взял в руки бомбу и приготовился бросить ее в толпу. Но люди не расходились и просили не убивать священника. Красноармейцы дали залп в воздух, быстро сели с отцом Платоном на дрезину и поехали в штаб на станцию Егоршино.
«Злоба меня душила на попа... Я хотел сначала покончит[ь] с попом, спустившис[ь] под первую гору от Покровского, но передумал», — писал Павловский. Он решил помучить священника, заставить его, почти 60-летнего, везти дрезину: «Тут все с грязными руками, а ты с чистыми… вези сам себя, а за счет тебя поедем и мы». Отец Платон сначала отказался — для него такой труд был непосильным. «Я тогда вынул наган и дал сроку три минуты, а сам был доволен, что он откажется, так как не надо будет возит[ь]ся с ним дальше. [Я] направил револ[ь]вер на него, скомандовал: «Раз… два», но поп, не ожидая „три“, сказал: «Хорошо, буду крутить дрезину». Фигура попа была комична. День был жаркий, поп высокого роста. Когда [он] нагибался, волоса рассыпались на лицо, по волосам — пот, пыль… [похож он был] на… дикаря из Африки».
В штабе Павловский рассчитывал получить разрешение на расстрел отца Платона. Но на станции начались волнения среди рабочих депо, многие из которых были из села Покровского, хорошо знали и любили о. Платона. Разбираться в ситуации приехал комиссар Северо-Урало-Сибирского фронта Георгенбергер, который предложил отпустить священника под расписку, а расстрелять потом, при более удобном случае. Так и было сделано — отца Платона отпустили.
В Ирбитском районе действовали и другие красные отряды, которые также грабили население, арестовывали, убивали. В конце июля отец Платон с еще одним священником, отцом Флорентием Троицким и его сыном, гимназистом, был арестован латышами-красноармейцами, которые, обвинив их в сочувствии белым, повезли в штаб на станцию Егоршино, чтобы там расстрелять. Готовясь к смерти, священники исповедались друг у друга. По воспоминаниям отца Флорентия, на душе стало легче, страх смерти отступил от них. Но не довезя до станции шести верст, латыши отпустили арестованных.
Приблизительно в это время в селе Покровском красными была объявлена мобилизация, однако крестьяне приняли ее очень неохотно; подлежавшие призыву стали скрываться в лесах. 8 августа 1918 г. в 6 часов утра к батюшке снова нагрянули красноармейцы. О.Платон бежал в лес и скрывался там до ночи. Но по доносу одного из крестьян в ночь на 9 августа 1918 года в село Покровское ворвался отряд карателей. Отец Платон и отец Флорентий Троицкий были вновь арестованы. Собрав народ, каратели выбирали каждого десятого, ставили у стены дома и, угрожая расстрелом, требовали показать, куда ушли мобилизованные крестьяне. Так продолжалось несколько часов, затем был вынесен приговор: отца Платона и двух прихожан расстрелять на страх другим, а остальных отпустить.
Около двух часов дня приговор был приведен в исполнение. В версте от храма, в небольшом лесочке отец Платон был убит. Смерть была мгновенной: одна пуля попала в сердце, другая — в правое легкое. Встретил смерть отец Платон мужественно, со сложенными крестом на груди руками.
11 августа 1918 года священник Флорентий Троицкий похоронил отца Платона с другими убиенными на приходском кладбище.