Непрекращающиеся колебания на фондовых рынках, хотим мы этого или нет, вынуждают поверить в то, что нынешний спад в мировом хозяйстве на самом деле очень похож на Великую Депрессию 1929-1933 годов. Хотя, конечно, по ряду базовых показателей, таких как индекс индустриального производства и уровень безработицы, нынешний кризис до «великого» еще не дотягивает, однако по продолжительности он очень скоро сравняется со своим аналогом.
Тогда правительственные органы развитых стран, в первую очередь США, практически ничего не делали, чтобы помочь депрессивным финансовому и реальному секторам экономики. Органы власти были связаны по рукам и ногам догмой о сбалансированном бюджете и поэтому не могли расширить его дефицит, чтобы снять с рынка избыточные товарные запасы и заодно дать возможность компаниям-производителям расплатиться по долгам. Сейчас ситуация совсем другая: органы государственной власти активно расширяют свое присутствие на товарных и отчасти фондовых рынках, и не дают им свалиться в пропасть. Однако это государственное вмешательство, как мы теперь видим, только поддерживает хозяйственную конъюнктуру на стабильном относительно низком уровне, но не дает хозяйственным агентам возможности восстановить докризисные объемы выпуска продукции и доходов и, тем более, не дает возможности развиваться дальше.
То есть можно сделать вывод, что власть органов государственной власти не беспредельна, хотя в своих действиях они практически свободны и могут расширять свое присутствие на рынках без особых ограничений. И даже столкновение президента США с Конгрессом из-за предельного размера государственного долга, свидетелями которого мы недавно были, можно рассматривать как досадный казус, в большей степени являющийся эпизодом внутриполитической борьбы, нежели серьезным ограничением возможности правительства изменять дефицит государственного бюджета в зависимости от текущей хозяйственной ситуации.
Но только ли ограниченная эффективность антикризисных программ правительств развитых стран мешает мировой экономике выйти из кризиса? Как представляется, в сложившейся ситуации «виноваты» не только органы госвласти, но и те хозяйственные агенты, которые, казалось бы, должны больше всего выиграть от правительственных мероприятий. Речь идет о промышленных компаниях т.н. нефинансового сектора экономики. При этом мы не имеем в виду компании, которые понесли большие убытки из-за своей рискованной политики в предкризисный период, и на спасение которых правительство потратило уйму денег. Нет, речь идет как раз о тех фирмах, которые спокойно пережили самые тяжелые моменты кризиса без всякой государственной поддержки и продолжают развивать свой бизнес несмотря на общую экономическую депрессию.
Как раз именно эти фирмы своей финансовой политикой (подчеркиваем, корпоративной финансовой политикой) не дают мировому и локальному хозяйствам оправиться от кризиса и изо всех сил блокируют позитивный эффект антикризисных программ правительств развитых стран.
Хотя подобного рода заявление звучит, конечно, чересчур оригинально — корпорации мешают правительствам вывести экономику из кризиса — но существуют факты, которые подтверждают, что подобного рода заявления не лишены оснований.
Как свидетельствуют данные квартальных отчетов крупнейших нефинансовых корпораций, входящих в индекс Standard&Poor`s 500 («Ведомости» от 12.08.11), компании наращивают запасы денежных средств вместо того, чтобы приобретать на них товары и услуги, или инвестировать их в другие компании. Так, к середине 2011 года общая сумма накопленных денежных средств и их эквивалентов достигла $1,2 трлн., увеличившись почти на $400 млрд. по сравнению с уровнем 3 квартала 2008 года. Среди рекордсменов — высокотехнологичные Microsoft и Google, накопившие $53 млрд. и $39 млрд. соответственно, а среди участников второго эшелона - масса других компаний и фирм как высокотехнологичных, так и традиционных, хотя и уступающих лидерам по размеру оборотов, но зато полностью копирующих их финансовую политику.
Соединенными усилиями эти крупные и средние компании создали такую финансовую пробку, которая надежно закупоривает все кровеносные сосуды мирового хозяйства. И негативный эффект от этой пробки настолько сильный, что он практически полностью блокирует позитивный эффект от деятельности правительств развитых стран. Центральные банки и правительства этих стран могут и дальше наращивать денежную эмиссию, однако толк от этого будет небольшой, так как почти все эти дополнительные средства будут оседать на счетах нефинансовых корпораций, и их стимулирующее воздействие будет сведено к нулю.
Как объясняют представители компаний-накопителей свое вялое инвестиционно-расходное поведение? По мнению представителей одних компаний, сейчас надо быть очень осторожными с расходами, так как общая ситуация в экономике еще не определилась: дополнительные расходы могут оказаться излишними, если спрос вдруг не вырастет. По мнению других, сейчас важнее сохранить капитал, чем рисковать его потерять, пытаясь получить более высокую доходность. По мнению третьих, из-за нестабильности финансовых рынков процентные ставки в ближайшее время могут увеличиться, а это значит, что надо держать средства свободными, чтобы в нужный момент переложиться в более доходные инструменты.
Одним из побочных результатов подобного пассивного поведения является провал в размещении ценных бумаг многих компаний на мировых фондовых биржах. Объем отложенных размещений за первое полугодие 2011 года составил $42 млрд. Скорее всего, он будет расти и дальше. Инвесторы, располагающие деньгами, не хотят их вкладывать, боясь непредсказуемости фондовых рынков, поэтому эмитентам придется срезать свои производственные программы, что, естественно, не будет способствовать оживлению экономики.
Таким образом,
Тогда дополнительный спрос, стимулированный этими расходами, передаваясь по производственно-сбытовым цепочкам, быстро вызовет рост производства, доходов и занятости по всему миру. И этот рост производства будет гораздо больше — в два, в три, а может и в четыре раза, чем рост первоначального дополнительного спроса. Говоря по-другому, дополнительный денежный спрос в $1 трлн. вызовет рост производства и доходов в $2 трлн., $3 трлн. или $4 трлн. И тогда можно будет забыть и о кризисе, и о государственных антикризисных программах.
Но как можно заставить владельцев частных корпораций тратить свои деньги, если они этого не хотят? Если бы корпорации Microsoft и Google были зарегистрированы на территории Российской Федерации, то в наших исторических условиях на этот вопрос был бы дан вполне конкретный ответ. К руководителям этих корпораций просто пообещали бы прислать докторов (в белых халатах), чтобы представители самой гуманной в мире профессии помогли быстро объяснить капиталистическим акулам экономическую пользу больших расходов во время хозяйственной депрессии. И, скорее всего, руководители корпораций вняли бы доводам медицинских работников, и расширили бы корпоративные расходы.
Но такое воздействие возможно только в условиях переходной российской экономики. а вот что делать в экономике США? Нам по всей видимости, придется только сидеть и дожидаться, когда же руководители крупных корпораций очнуться сами по себе и станут действовать. Ждать и утешать себя словами тридцать первого Президента США Герберта Гувер, на чью каденцию пришлась Великая Депрессия: процветание — за углом.
