Монетарное руководство США не стало слишком долго наблюдать за падением конкурентоспособности американской экономики на мировом рынке, которое явилось следствием резкой ревальвации доллара осенью 2008 года. Тогда испуганные мировым кризисом инвесторы со всего белого света кинулись переводить свои активы в доллары США (и заодно - в японские иены). Это поведение инвесторов выглядело вдвойне иррациональным. Во-первых, эпицентр этого кризиса находится как раз в США: именно ведущие американские банки обанкротились, разорив своих акционеров, и именно падение курсов их акций обвалило американский фондовый рынок. И уже поэтому этот рынок не мог рассматриваться как инвестиционно привлекательный. А во-вторых, последовавший за массовым притоком иностранного капитала рост курса доллара должен был нанести по американской экономике еще один удар, на этот раз - по реальному сектору. Понятно, что рост курса американской валюты относительно других валют удорожал американские товары относительно товаров, производимых иностранными конкурентами, и поэтому рынок сбыта и так дышащей на ладан американской промышленности должен был сузиться еще сильнее. Сужение рынков, в свою очередь, грозило полной остановкой производства в одних отраслях и стагнацией выпуска на очень низком уровне - в других. С учетом этих обстоятельств американский рынок представлялся совершенно бесперспективным с точки зрения инвестиций, однако у страха глаза велики, и международные инвесторы продолжали переводить свои активы в доллар, калеча, заодно с американской, и экономики тех стран, из которых они вывели свои средства.
При этом все-таки надо оговориться, что, перебрасывая средства в США, мировые инвесторы вовсе не искали возможности хоть как-то заработать на падающем американском рынке. Наоборот, их основным стремлением было спасти уже существующие капиталы от гибели, что подразумевает отказ от получения прибыли. Поэтому в качестве объекта для вложений были выбраны казначейские векселя и облигации Правительства США, доходность которых и раньше-то была небольшой, а в ходе кризиса и вовсе упала до нуля.
Спрос инвесторов на американские ценные бумаги, пусть даже правительственные, открывал, тем не менее, некоторое окно возможностей для новой администрации с точки зрения спасения гибнущего реального сектора. Находясь в условиях резкого сжатия частного спроса - как потребительского, так и инвестиционного, - реальный сектор мог быть спасен за счет использования ставшего уже традиционным инструмента стимулирования экономики - роста государственных расходов. И новая администрация могла 'по полной программе' воспользоваться этим инструментом, потому что его применение не повлекло бы за собой инфляционных последствий.
Этой особенностью ситуация, в которой находится новая администрация, отличается от ситуации старой администрации, которой в начале своего функционирования тоже пришлось разгонять платежеспособный спрос, используя рост государственных расходов. Но тогда, в 2002-2004 годах, расходы федерального бюджета США финансировались за счет денежной эмиссии, а сейчас они могли бы быть профинансированы за счет средств инвесторов со всего мира, что, повторяем, сильно облегчило бы инфляционное давление на американскую экономику.
Но, по еще не до конца понятным причинам, монетарные власти США этим преимуществом пользоваться не стали, а прибегли к хорошо проверенным (но не ставшим от этого хорошими) способам финансирования дефицитов - как государственного бюджета, так и бюджетов корпораций и домашних хозяйств. В опубликованном в прошедшую среду заявлении ФРС США было сказано, что она купит казначейские обязательства США на сумму до $300 млн., даст $750 млн. на программу по выкупу ипотечных облигаций и выделит $1 трлн. на поддержку рынка облигаций, обеспечением которых являются потребительские кредиты. Совокупный объем вливаний превысит $2 трлн., что в дополнение к $2 трлн., уже 'заряженным' прошлой администрацией, в итоге даст $4 трлн.
Понятно, что такое предложение долларовой ликвидности никакие рынки не выдержат, поэтому цены на все активы после опубликования заявления ФРС стали быстро расти, а курс доллара, наоборот, не менее быстро стал падать. То, что этот рост стоимости активов является чисто инфляционным, и мировой экономике от него лучше не станет, достаточно очевидно, однако пока кое-какие краткосрочные успехи все же есть. Падение курса доллара, если оно продлится хотя бы несколько месяцев, даст небольшую передышку американской промышленности в борьбе с иностранными конкурентами, а рост цен на сырьевые активы поможет восстановлению локальных экономик, ориентированных на экспорт сырья и импорт готовых товаров. Кроме того, уже сама возможность обменять дефолтные ценные бумаги на наличные деньги окажет поддержку американскому фондовому рынку, хотя, конечно, о его восстановлении пока не может быть и речи.
Однако если американская промышленность и фондовый рынок в ближайшей перспективе не восстановятся, то тогда все мероприятия новой американской администрации могут пойти прахом, причем как раз вследствие поведения международных инвесторов. Малость поуспокоившись и поняв, что ничего страшного, в общем, не произошло, а также устав получать нулевую доходность на вложения в казначейские векселя США, они могут вернуть свои капиталы обратно, то есть на фондовые рынки тех стран, откуда они их вывели еще осенью прошлого года. Доллар от этого девальвируется еще сильнее, но конкурентоспособности американской экономике это не прибавит, так как проводимая долларовая накачка, скорее всего, вызовет рост цен внутри американской экономики, а это компенсирует девальвацию доллара. И тогда все планы по выходу из кризиса окажутся не выполненными.
