С вопросом о смысле и хозяйственном значении самого шумного экономического решения последнего времени - слиянии «Газпрома» и «Роснефти» - Полит.ру обратился к известному экономисту, ведущему научному сотруднику Института народнохозяйственного прогнозирования Якову Паппэ. Беседовал Виталий Лейбин.
Имеет ли поглощение «Роснефти» «Газпромом» хозяйственный смысл? Или только административный?
Что вы называете «хозяйственным смыслом»?
Например, Вы говорили о том, что есть вполне определенный хозяйственный смысл, что в 90-е в газовой отрасли осталась монополия, а в нефтяной отрасли – появилось несколько крупных конкурирующих кампаний, и это связано с географией добычи…
Да, говорил. Значит так. «Роснефть» - не самая маленькая нефтяная компания, существующая на сегодняшний момент. Ее переход в «Газпром» нисколько не меняет картину российской нефтяной промышленности. Там по-прежнему еще остаются «Лукойл», «Сургутнефтегаз», ТНК, «Сибнефть» и, в какой-то мере, ЮКОС. «Газпром» же как был монополистом в газовой отрасли, так им и остается.
Для чего же было проведено слияние?
«Газпром» - это акционерное общество с ограниченным движением акций. Эти ограничения на оборот газпромовских акций были неэффективны. Но государство их ввело, боясь потерять контроль над компанией, поскольку не имело контрольного пакета «Газпрома».
Существовали следующие ограничения. Во-первых, было ограничение в 20% на владение акциями «Газпрома». Во-вторых, было различие в торговле за рубежом и внутри страны. Иностранец не мог покупать на внутреннем рынке. В-третьих, акциями «Газпрома» торговали только на четырех биржах внутри страны.
Прямой путь преодоления этой проблемы для государства – это выкупить нужное дополнительное количество акций «Газпрома»: провести собрание акционеров, проголосовать за допэмиссию акций и купить соответствующий пакет. Но бюджет – это не частная лавочка, и в нем не предусмотрено $3 млрд для увеличения государственного пакета акций «Газпрома». Для того, чтобы предусмотреть такие деньги, нужно было бы проделать большую законодательную работу. Ее можно было делать, а можно было и не делать.
Если было бы решено делать, то законодатель бы столкнулся с трудностями. Что значит «дайте мне купить акции «Газпрома» в то время, когда у разведчиков нет приборов ночного видения, а у милиции – кабур для пистолетов…
Но нашелся другой путь. Государство покупает акции «Газпрома» за деньги «Роснефти». И одновременно производит либерализацию рынка газпромовских акций.
А что с этого «Роснефти»?
«Роснефти» тоже хуже не будет. Поначалу, скорее всего, все будет так, как и было. Вряд ли «Газпром» будет менять менеджмент «Роснефти». Тем более, что в руководство кампании не так давно поставили Игоря Сечина (многолетний личный помощник Владимира Путина – ред.). То есть менеджеры «Газпрома» поначалу вмешиваться не будут.
А потом могут начаться следующие вещи. «Газпром» тоже имеет непрофильные для него нефтедобывающие активы, которые он может передать «Роснефти». Он также может думать об участии через «Роснефть» в сахалинских проектах. Сама нефтяная компания слишком бедна для этого. К тому же у «Газпрома» и «Роснефти» есть два совместных проекта на шельфе Баренцева моря (Приразломное нефтяное и Штокмановское газоконденсатное месторождение). И слияние компаний только облегчит совместное хозяйствование, снимет проблемы с дележом.
То есть в целом – это разумное хозяйственное решение, которое с точки зрения перспективы, может быть нейтральным, а может быть и положительным. Отрицательные эффекты крайне маловероятны.
А как вы можете прокомментировать версии о том, что данное укрупнение в нефтегазовой отрасли только первый шаг. Что на втором шаге в большую государственную суперкомпанию могут попасть дочерние компании ЮКОСа…
Это из области фантазий. Я фантазировать тоже могу, но за чашкой чая, а не под журналистский диктофон. Если остаться вне области фантазий, то я не вижу никакой связи решения по слиянию «Газпрома» и «Роснефти» с «делом ЮКОСа».
