Полноценное пенсионное обеспечение, которое давно волнует политическое руководство России и часть экспертного сообщества, пока, судя по имеющейся информации, представляется нерешаемой проблемой. Потому что вследствие изменения демографической ситуации в стране соотношение между количеством пенсионеров и работающих ухудшается и, как следует из некоторых прогнозов, через 20 лет, к 2030 году, может стать совсем плохим, точнее – сравняться. Сейчас положение немного лучше: на одного пенсионера приходится 1,73 человека в экономически активном возрасте (36,5 млн. пенсионеров к 63 млн. плательщиков взносов), однако даже такое соотношение не спасает пенсионную систему России от хронического дефицита. Что же говорить о тех временах, когда количество работающего населения, которое платит страховые пенсионные взносы, сравняется с количеством неработающего населения, получающего пенсионные выплаты? Тогда дефицит пенсионной системы будет не только хроническим, но и практически не финансируемым.
По мнению большинства авторов, высказывающихся по этому вопросу, чтобы обеспечить устойчивость российской пенсионной системы и сохранить российским пенсионерам достойный уровень жизни (то есть пенсию в размере не менее 40% от текущей средней заработной платы), необходимо срочно принять ряд непопулярных мер. В противном случае уровню жизни пенсионеров угрожает сильное понижение даже по сравнению с нынешним, не таким уж и высоким.
Непопулярные меры, которые готовит или уже приготовило российское политическое руководство для хозяйствующих субъектов страны, состоят в следующем. Первой мерой является повышение ставок страховых взносов в Пенсионный фонд и Фонд обязательного медицинского страхования. В результате, вместо нынешних 26% фонда оплаты труда хозяйственные субъекты будут платить 32%. Это приличное повышение, особенно в период экономической депрессии, однако глава Пенсионного фонда Антон Дроздов уверяет, что его никто не заметит – страховые платежи относятся на себестоимость продукции (услуг), и поэтому на финансовое состояние налогоплательщиков никак не влияют. А рост себестоимости продукции (и, соответственно, цены), вызванный повышением ставки страхового взноса, окажется в пределах 3%, что слабо отразится на финансах покупателей. То есть эта мера выглядит нейтральной и шокового воздействия на экономику не окажет.
Второй мерой, которая пока еще дискутируется, является повышение пенсионного возраста. Мера эта очень непопулярная, ничуть не лучше повышения ставок страховых взносов, и поэтому наверняка ее обсуждение затянется. Авторам этого предложения придется очень сильно постараться, чтобы доказать необходимость его принятия.
Соответственно, политическое руководство страны колеблется между нежеланием принимать непопулярные меры, которые могут больно ударить по всей экономике страны, и нежеланием снижать жизненный уровень пенсионеров, который и так, несмотря на все индексации и валоризацию, остается очень низким и с трудом дотягивает до установленного критерия. Однако субъективное нежелание использовать непопулярные меры дополняется некоторыми объективными препятствиями, которые могут возникнуть при их использовании.
Первое препятствие носит чисто демографический характер – дело в том, что продолжительность жизни российских мужчин и женщин сильно различается, поэтому использование средних показателей для всего населения, как это делают некоторые авторы, в данном случае невозможно. Фактическая и ожидаемая средняя продолжительность жизни мужчин составляет 62 года, а фактическая и ожидаемая средняя продолжительность жизни женщин – 74 года. Соответственно, ни о каком повышении пенсионного возраста для мужчин, который и так составляет 60 лет, не может идти и речи. Что касается женщин, то здесь, конечно, резервы есть, особенно с учетом их более раннего пенсионного возраста (55 лет), но вот какой от этого будет общий экономический эффект, совершенно не ясно.
Второе препятствие связано с тем, что никто не приводит расчетов, насколько увеличатся суммы страховых взносов и уменьшатся суммы страховых выплат в пенсионную систему, если пенсионный возраст будет все-таки повышен. Понятно, что если пенсионный возраст отодвигается, и продолжительность рабочего периода увеличивается, то объем страховых платежей будет больше. Также понятно, что объем страховых выплат, то есть пенсий, должен уменьшиться. Но вот даст ли увеличение страховых взносов и сокращение страховых выплат необходимое улучшение финансового состояния страховой системы (то есть сведение ее без дефицита)?
Таким образом, предлагаемые «непопулярные меры» без соответствующих расчетов повисают в воздухе. Совершенно непонятно, стоит ли игра свеч, и стоит ли, соответственно, вообще приниматься за исполнение этих мер. Может быть, не нужно зря баламутить воду и устраивать в обществе лишнее напряжение, изображая еще одну пенсионную реформу, а имеет смысл поискать дефицитные финансовые ресурсы без повышения налогов, разгона инфляции или увеличения пенсионного возраста.
Как нам представляется, решение пенсионного вопроса «в рабочем порядке» может быть проведено как раз благодаря той демографической закономерности, которая вроде бы делает пенсионное обеспечение в недалеком будущем крайне напряженным.
Итак, как мы писали в самом начале статьи, основной проблемой пенсионного обеспечения будет выравнивание количества работающих граждан и количества граждан, получающих пенсию. Это выравнивание является, так сказать, медицинским фактом – если сейчас на один возраст между, скажем, двадцатью и пятидесятью годами приходится от 2 млн. до 2,5 млн. человек, то на один возраст между одним и 16 годами приходится 1,4 млн. человек. Такое сокращение численности населения, приходящегося на один возраст, является результатом хорошо известного падения рождаемости начала 90-х годов, которое и привело к этой «демографической яме».
В скобках добавим, что пока результаты этого демографического провала испытывают на себе только средние учебные заведения и уже начинают испытывать высшие; ну а в скором времени его почувствует и вся экономика. Предложение рабочих рук резко уменьшится, и как работодатели будут решать для себя эту проблему, пока не совсем ясно.
Нас, правда, пока беспокоит не соотношение количества вакансий и рабочих рук, а более узкая задача финансирования меньшим количеством занятых большего количества пенсионеров. Как сделать так, чтобы при гораздо худшем соотношении работающих и пенсионеров доходы последних никак не пострадали? Ведь если количество работающих лиц, и лиц, получающих пенсию, будет равно, то тогда финансовая нагрузка на работающее население будет очень высокой. То есть если пенсия должна составлять 30% от текущей заработной платы, то тогда страховые взносы в пенсионную систему тоже должны равняться 30% от фонда оплаты труда. И это не считая взносов в систему медицинского страхования и социального обеспечения. И это не считая подоходного налога. В общем, нагрузка на доходы, получаемые в реальной экономике, резко возрастет и станет совершенно неприемлемой для налогоплательщиков, неважно, юридические это лица или физические.
Как мы можем предположить, ответ на этот вопрос находится, собственно говоря, внутри его самого. Если у нас на протяжении многих лет рождаемость будет находиться на нынешнем, то есть низком уровне, то тогда потребность в некоторых учреждениях, обслуживающих нужды молодежи, заметно снизится. Например, если у нас уменьшится количество школьников и студентов, то логично будет предположить, что снизится потребность в школах и вузах. Соответственно, расходы на содержание средних и высших учебных заведений, которые сейчас составляют 795 млрд. руб. и 347 млрд. руб., можно будет перераспределить на финансирование пенсий.
Разумеется, в данном случае речь не идет о том, чтобы сократить все расходы разом. Например, ни штатную численность преподавателей, ни их заработную плату лучше всего не трогать, а лучше сократить численность учеников в классах. Зато другие статьи расходов, связанные с непосредственным содержанием школ, вроде оплаты услуг ЖКХ и капитального ремонта, можно будет сократить достаточно серьезно.
Другая статья экономии может возникнуть в связи с грядущим дефицитом предложения на рынке труда. Если нас, в самом деле, вследствие демографического провала ждет нехватка рабочих рук, то тогда логично будет предположить, что безработица у нас сократится, если не исчезнет полностью. Ну, а если безработицы у нас не будет, то тогда и расходы на выплату пособий по безработице тоже будут сокращены до минимума. Соответственно, суммы, снятые с безработных, можно будет перебросить на пенсионеров, и улучшить, тем самым, финансовое состояние пенсионной системы страны.
При этом, конечно, мы должны оговориться и пояснить, что когда мы говорим о безработице, то имеем в виду общую безработицу, то есть разрыв между количеством рабочих рук и количеством рабочих мест. Эта общая безработица, являясь достаточно весомым фактором российской экономической жизни, серьезно увеличивает нагрузку на бюджетную систему страны из-за необходимости осуществлять постоянные выплаты пособий по безработице. Именно о ней идет речь в данной статье. Что же касается других видов безработицы – таких, как циклическая (которая характерна в кризисы и депрессии), локальная (которая особенно присуща России вследствие больших расстояний между населенными пунктами), и структурная, которая характерна для всех развитых экономик, то последствия их проявления мы не рассматриваем.
Таким образом, нам удалось выделить два независимых источника финансирования пенсионных выплат, которые возможно вовлечь в оборот в ходе, так сказать, естественного хозяйственного процесса, не прибегая ни к усилению налогового бремени, ни к инфляции, ни увеличивая трудовую нагрузку на население. Конечно, добиться полного покрытия потенциального дефицита бюджета пенсионной системы все равно не получится, поэтому финансовую помощь из федерального бюджета Пенсионный фонд все равно будет получать. Но помощь эта будет не очень большой и сильного негативного влияния на государственные финансы оказать не сможет. А из двух зол всегда выбирают, понятное дело, меньшее.
