Складывается впечатление, что в экономической жизни России основная проблема, вокруг которой кипят неутихающие страсти, сводится к хорошо знакомой триаде: инфляция – рост реального курса рубля – торможение (или ускорение) экономического роста. И что других проблем у нас вроде бы нет, а если все-таки есть, то они второстепенные и внимания широкой публики не заслуживают. Но как нам кажется, у нас как раз нет проблемы инфляции, нет проблем с повышением реального курса рубля, и, конечно, нет никаких проблем с экономическим ростом.
Начнем с инфляции, которая, похоже, волнует всех подряд, хотя нервозность по этому вопросу выглядит несколько неестественной. Неестественной она выглядит потому, что цифры официального прогноза и фактической инфляции, вокруг несовпадения которых и идут ожесточенные дебаты, кажутся настолько маленькими, что непонятно, из-за чего, собственно, разгорелся весь сыр-бор. Важные люди с умным видом обсуждают, будет ли у нас рост цен 8,5% в год, как исходно предполагалось в бюджете, или все-таки 11,5%? При этом мы прекрасно помним инфляцию 90-х годов. Вот это была инфляция! Цены росли на 30% в месяц. А теперь-то что?
Можно понять Минэкономразвития и Минфин: к прогнозу инфляции у нас привязана индексация цен на товары и услуги естественных монополий, а также социальные выплаты, и если цифры фактической инфляции оторвутся от прогнозного значения, монополиям надо будет сверх плана повышать цены, а для пенсионеров придется увеличивать денежные выплаты, что всегда трудно и неудобно.
Впрочем, хотя ситуация и неприятная, но не смертельная. Платежеспособность основных потребителей услуг естественных монополий высокая, и небольшой дополнительный рост цен они выдержат совершенно спокойно. Что же касается увеличения социальных выплат, то наш бюджет сейчас настолько хорош, что способен гораздо на большее, чем 3-5% дополнительного увеличения пенсий и пособий.
Пресловутые 11% - тоже в большей степени результат статистической ошибки, чем реальный рост цен. Напомним, что в январе-феврале текущего года, когда обсуждение процесса и результатов монетизации льгот было наиболее жарким, многих аналитиков взволновал необычайно высокий для января месяца рост потребительских цен и услуг. Он тогда превысил 2%, что всем показалось из ряда вон выходящим. Объяснение такому скачку цен нашлось тут же – во всем виновата монетизация, это именно из-за нее так выросли цены. Нам тогда пришлось объяснять, что монетизация – это не просто волюнтаристское повышение цен на отдельные товары и услуги, но и изменение структуры расходов и доходов пользователей этих услуг. Расходы на общественные услуги возрастают, но после этого повышаются и доходы, которые компенсируют рост стоимости услуг. И в целом для потребителей этих услуг с финансовой точки зрения ничего не меняется. Поэтому, для чистоты статистической оценки, вместо этих 2% роста цен за январь 2005 года надо бы просто поставить ноль, и дело с концом. Но ноль поставить никто не берется, поэтому при обсуждении динамики индекса потребительских цен все пользуются искаженными данными.
Но дело даже не в том, каков на самом деле индекс потребительских цен – 8,5%, или 11%, или еще больше, так как речь у нас идет об инфляции. А вот с ней как раз происходят интересные вещи, потому что инфляции как таковой у нас просто нет. Инфляция и рост цен – это не одно и то же. Инфляция – это обесценивание или номинальных денежных доходов, или денежной массы. Но этого-то как раз и не происходит. Данные Статистической службы и Центрального банка России, приведенные в нижеследующей таблице, это хорошо показывают.
Показатели \ Годы | 2002 | 2003 | 2004 | 2005 – сент. |
Стоимость минимального потребительского набора, руб./месяц | 2812 | 3233 | 3681 | 4586 |
Темп роста, % | 100% | 115% | 114% | 125% |
Номинальный доход на душу населения, руб./месяц | 3947 | 5171 | 6337 | 8108 |
Темп роста, % | 100% | 131% | 123% | 128% |
Денежная масса, млрд. руб. | 2134 | 3213 | 4363 | 5293 |
Темп роста, % | 100% | 151% | 136% | 121% |
В качестве измерителя динамики потребительских цен и услуг мы взяли изменение стоимости минимального потребительского набора (индекс стоимости жизни), который, как это хорошо известно, более полно отражает движение цен, чем обычный индекс потребительских цен, которым пользуется Минэкономразвития. Поэтому приведенные нами в таблице темпы роста стоимости потребительского набора значительно выше, чем индекс цен за тот же период времени. Но даже скорректированные в сторону повышения данные об индексе стоимости жизни не свидетельствуют об инфляции. Да, цены растут, но увеличение номинальных доходов и денежного предложения их опережает, поэтому никакого обесценивания не происходит. Накопленные показатели роста стоимости жизни (63%), номинальных доходов населения (105%) и денежной массы (148%) за прошедшие три с половиной года говорят о серьезном отставании роста стоимости жизни от роста доходов и денег в обращении, то есть о росте реальных доходов и покупательной способности денег, но никак не об их обесценивании. А раз нет обесценивания, то нет и инфляции.
Тем не менее, разговоры об инфляции, то есть о реальном уменьшении доходов, практически не прекращаются. Как нам представляется, за этим стоит один реальный факт хозяйственной жизни - опережающий доходы рост цен на два товара: мясо и бензин. Они растут так быстро, что потребители просто пугаются, глядя на ценники в магазинах и на бензоколонках. И вот этот испуг и является основой для постоянных разговоров о якобы имеющей место инфляции.
Но если посмотреть на дело без испуга, можно понять, что в данном случае мы имеем дело с одной из особенностей взаимодействия цен и доходов. У нас сначала растут цены на топливо, а потом, через некоторое время, к ним подтягиваются доходы, и возникший ранее разрыв в ценах и доходах ликвидируется. Естественно, этот период может составлять несколько месяцев, а пока они не пройдут, потребители топлива сильно нервничают.
Хотелось бы сказать и несколько слов по поводу “борьбы с инфляцией”. У нас сейчас эта самая борьба очень популярна, хотя не понятно, зачем и с чем бороться. Президент, правда, предпринимает некоторые шаги, вроде вызова “на ковер” руководителей нефтяных компаний, и требует от них держать цены на бензин, но толк от этих мероприятий небольшой - через некоторое время после “встречи в верхах” цены на бензоколонках снова начинают расти. И так будет всегда, потому что цены на топливо и, соответственно, на все товары, где при производстве и транспортировке прямо или косвенно используются нефть и газ, будут дорожать вместе с ростом цен на эти энергоносители. Но вот с этим ростом цен ни мы, ни президент, ни кто-нибудь еще поделать ничего не сможет, так как источник роста находится за пределами нашей страны, на мировом нефтяном рынке. И мы вынуждены воспринимать его сигналы как нечто данное, к чему можно только приспосабливаться. Сам механизм приспособления хорошо известен и понятен, и о нем мы говорили выше – сначала растут цены, а вслед за ними, через определенный интервал времени, – растут доходы. И единственное, что здесь могут предпринять экономические власти, – это сократить период ожидания между ростом цен и ростом доходов.
