В среду Государственная Дума рассмотрит бюджет 2006 года в четвертом, окончательном чтении, и главный государственный финансовый документ страны приобретет силу закона. Дальнейшее увеличение расходов на полицейский аппарат и на пропаганду его соответствия самым передовым нормам суверенной демократии вместе с широко распропагандированными “национальными проектами” финансового смягчения проблем в действительно кризисных областях не отменяют того факта, что в бюджете вновь заложен профицит, а по мере его исполнения продолжит накапливаться так раздражающий аппетиты многих Стабилизационный фонд.
После появления профицита, а потом и Стабилизационного фонда у нас тут же объявилась масса граждан, посчитавших, что государство – плохой управляющий, и надо бы дать ему несколько полезных советов, как этим фондом получше распорядиться.
Опасения граждан понятны. В стране давно все поизносилось, особенно - производственная и социальная инфраструктура, и ее надо бы скорее реанимировать. Кроме того, за последние пятнадцать лет накопились серьезные социальные диспропорции, которые тоже требуют какой-то расшивки. Да и широкие массы населения, слегка подустав от пропагандистского шума насчет удвоения ВВП, хотят увидеть это самое удвоение “в натуре”, то есть потрогать мозолистыми руками свои распухшие денежные доходы.
С другой стороны, наша федеральная финансовая собака на сене слишком слабо выстраивает линию обороны, и ее тихий лай еле слышен за воем шакалов, окруживших большой стог сена с названием “Стабилизационный фонд”. А те причины, по которым профицит бюджета отправлялся в этот фонд, – резерв на случай падения нефтяных доходов и ресурс для досрочного погашения внешнего долга – уже давно всеми забыты и в качестве серьезного аргумента не воспринимаются. Забыты, в частности, потому, что текущие доходы бюджета настолько велики, что их хватит не только на досрочное погашение долга, но и еще на многое другое. А раз так, то формировать большой Стабфонд смысла как бы не имеет, и все сверхдоходы можно тратить на решение накопившихся проблем.
В том, что доходы федерального бюджета в самом деле зашкаливают за все разумные пределы, можно убедиться, посмотрев на отчет Минфина о его исполнении за январь-октябрь текущего года. За этот период расходы составили 2,7 трлн. руб., а вот доходы – 4,1 трлн. руб. Разница между доходами и расходами, то есть профицит, оказался просто гигантским, - 1,4 трлн. руб. - и именно он позволил создать к началу ноября Стабилизационный фонд размером в 1 трлн. руб. и досрочно погасить часть внешнего долга (странам-членам Парижского клуба кредиторов) на 400 млрд руб. Более того, наличие в Стабфонде свободного триллиона позволяет быстро и без проблем погасить и оставшуюся задолженность перед ними, которая составляет $29 млрд. После чего общий остаток внешнего государственного долга России будет равен $58 млрд, а большая часть его оформлена облигациями валютных займов со сроком погашения до 2030 года.
Обслуживание такой суммы для российских государственных финансов большого труда уже не составит. Если поток доходов останется на прежнем уровне, профицит бюджета при этом станет до неприличия большим, и его в любом случае придется как-то тратить. Вот тогда рецепты разного рода желающих попользоваться государственными средствами придутся как нельзя кстати. Правда, то, что они пойдут на пользу российской экономике, - далеко не факт, потому что большие средства, если их потратить не там и не в то время, могут нанести большой ущерб.
Как нам представляется, реализация большого количества инвестиционных проектов сейчас будет некстати по следующим соображениям. Во-первых, в настоящее время в мировом хозяйстве генерируется достаточно большой спрос на сырье и материалы, производителем которых является российская индустрия. Внешний спрос обеспечивает ее заказами на полную катушку, и нужен ли ей еще и дополнительный внутренний спрос, который появится вместе с новыми инвестпроектами, - это вопрос, требующий отдельного рассмотрения. Во-вторых, даже если какие-то инвестпроекты будут реализовываться, они создадут конкуренцию за ресурсы на внутреннем рынке, что погонит цены на них вверх и сделает нерентабельными ныне действующие проекты. То есть, увеличив выпуск продукции и занятость в одном месте, мы сократим выпуск и занятость в другом. В-третьих, рост продукции вызовет повышение нагрузки на транспортную инфраструктуру, которая и так работает на пределе своих возможностей, а это, в свою очередь, спровоцирует массовые аварии и остановку производства. И, в-четвертых, даже если направить часть капиталовложений на расширение пропускной способности транспортной сети, это будет означать ту же самую конкуренцию за ресурсы с внешними потребителями, которая ничего, кроме роста цен и замораживания начатых проектов, не даст. Таким образом, хотим мы того или не хотим, инвестиционные аппетиты придется поумерить и дождаться лучших времен, когда реализация масштабных проектов не вызовет усиления конкуренции за ресурсы.
Другое направление использования больших бюджетных средств состоит в расширении социальных расходов. Дело это нужное, так как социальный сектор у нас в стране оказался самым запущенным. Более того, политика Президента РФ в этом вопросе уже определена озвучиванием национальных социальных проектов, и поэтому проблем с их финансированием пока быть не должно. Но проблемы могут возникнуть с другим. Рост финансирования социального сектора означает рост внутреннего спроса, так как большая часть этих средств уйдет на выплату заработных плат и разного рода пособий. Но вот будет ли готово внутреннее предложение адекватно ответить на рост внутреннего спроса? Может быть, наша промышленность, работающая непосредственно на потребителя, еще имеет недозагруженные мощности и сможет быстро увеличить выпуск товаров пропорционально возросшему спросу. Или, если мощностей не хватает, но инвестиционный цикл в этих отраслях короткий, сможет быстро эти мощности создать. Тогда проблем никаких, и рост доходов работников социальной сферы только повысит эффективность имеющегося производственного потенциала. Но вот если мощности полностью загружены или их создание потребует длительного времени и больших затрат, то рост внутреннего спроса вызовет или рост импорта (что еще полбеды), или рост цен, так как столкнувшись с ростом спроса при нехватке мощностей производители обязательно повысят цены. И тогда, к сожалению, весь эффект от роста доходов сойдет на нет.
Единственным выходом из сложившейся ситуации представляется как раз та самая нелюбимая аккумуляция избыточных доходов бюджета в Стабилизационном фонде, потому что позволит перенести в будущее накопленный инвестиционный потенциал, чтобы реализовать его в более благоприятных внешних условиях. Например, при падении мировых цен на ресурсы вроде нефти и металлов. Тогда их экспорт станет менее выгодным, и часть этого ресурсного потока можно будет перенаправить на внутренний рынок, на реализацию ключевых инвестиционных проектов – благо источники финансирования будут уже в наличии. Средства Стабфонда помогут, во-первых, поддержать внутреннее производство и сделать его в некотором смысле независимым от внешнего спроса, во-вторых, реализовать ключевые проекты и расшить накопившиеся диспропорции и, в-третьих, – поддержать уровень доходов и занятости на достаточном уровне.
Именно такое распоряжение средствами государственного финансового резерва, как нам представляется, было бы наиболее оптимальным. Вопрос только в том, смогут ли дождаться транспортные сети страны и ее социальный сектор того прекрасного момента, когда спрос внешней экономики на российские товары сократится и мы сможем произвести ресурсный маневр, отправив их на реализацию структурообразующих проектов, позволяющих поддерживать и расширять внутренний спрос и предложение.
