Проблемы коммерческих банков Кипра (в его греческой части) снова показали, что российская и европейская экономика уже достаточно сильно интегрированы. Но в нашем случае интеграция вызвана не включением российских производителей в какую-нибудь производственную цепочку европейских корпораций, а желанием большого количества российских граждан и компаний использовать разного рода льготы и преференции, предоставляемые офшорами, чтобы облегчить свое нелегкое валютно-финансовое положение. Такого рода интеграция – конечно, не совсем то, чего бы всем нам очень хотелось, но что есть, то есть.
Естественно, наличие неподконтрольных российским властям финансовых оазисов не могло не вызывать с их стороны некоторого негодования. Однако до поры до времени оно носило скрытый характер, и понятно почему: например, Кипр – член Евросоюза, а ссориться с последним из-за подобного рода «интеграции» не стоило. Но как только финансовые неурядицы Европы докатились и до солнечного острова, российские власти получили неожиданную поддержку в лице руководящих органов Евросоюза. Правда, поддержка эта была несколько оригинальной – власти ЕС захотели, чтобы росссийское государство приняло участие в спасении банковской системы Кипра, мотивируя это желание тем фактом, что львиная доля денег, находящаяся на его счетах, имеет российское происхождение.
Чиновникам Евросоюза показалось странным и даже обидным, что деньги европейских налогоплательщиков должны тратиться на спасение банков или, вернее, клиентов банков, которые имели, во-первых, неевропейское происхождение, а во-вторых, носили сомнительный характер. Если, подумали они, в банках Кипра гибнут деньги российского происхождения, так пусть россияне их и спасают (в той степени, в которой они не будут конфискованы разовым «налогом»). А если это «грязные деньги», то нам тем более нечего вмешиваться в это неблагодарное дело.
Правда, подобного рода предложение выглядит очень странно. Российскому государству, предлагается тратить деньги добросовестных налогоплательщиков на спасение капиталов отчасти принадлежащих неплательщикам налогов. То есть деньги налогоплательщиков должны пойти на спасение капиталов не всегда очевидного происхождения. Такая мысль могла придти в голову только замученным финансовым кризисом функционерам ЕС, которые уже не знают, где бы еще перехватить денег, чтобы заткнуть очередную финансовую дыру. А тут как раз подвернулась Россия с ее гигантскими валютными резервами, высокими ценами на газ и относительно благополучным финансовым положением.
Впрочем, у российских властей не могла не возникнуть мысль, что оказывая помощь банкам Кипра путем, например, вхождения в их капитал, они смогут, тем самым, получить доступ к клиентской базе этих банков. И узнать правду об оборотах и остатках на счетах этих клиентов, о том, откуда деньги пришли и куда ушли, кто является только посредником, а кто - конечным бенефициаром, сколько тот или иной человек тратит лично на себя, а сколько – на семью, ну и массу другой полезной информации. То есть затраты капитала вполне могу оказаться покрыты ценностью получаемой информации. Причем информации не только о российских клиентах, но и обо всех других клиентах тоже.
Упускать такую возможность, понятное дело, не хотелось, поэтому в переговоры с ЕС и Кипром пришлось все-таки вступить. Но в ходе переговоров выяснилось, что отступать от соблюдения принципа банковской тайны киприоты не собираются, поэтому доступа к искомой информации российские должностные лица не получат. И тогда переговоры зашли в тупик.
Как теперь будут развиваться события, мы уже знаем. Банки Кипра будут разделены на «плохие» и «хорошие». Дальше, счета, в отношении владельцев которых нет сомнений, и остатки на которых застрахованы, передадут в «хорошие» банки. Ну, а счета, в отношении владельцев которых есть определенные подозрения, передадут в «плохие» банки. После этого владельцев депозитов в «плохих банках» обложат разовым налогом или, говоря другим языком, принудительно уменьшат размер их депозитов на одинаковую сумму, а их владельцы в качестве утешительного приза получат акции дополнительной эмиссии «плохих» банков. Эти акции, конечно, будут неликвидными, но зато Правительству Кипра удастся сделать вид, что оно смогло избежать конфискации частной собственности.
Потом, наверное, депозиты будут реструктурированы на гораздо более длительные сроки, чем указано в договорах банковского счета, чтобы их новые сроки соответствовали срокам погашения гособлигаций Греческой Республики, из-за дефолта по которым и разгорелся этот кризис, и которые, скорее всего, будут переданы на балансы «плохих» банков в качестве покрытия реструктурированных депозитов.
Кроме того, ЕС выделит кредит в 10 млрд. евро, который, по всей видимости, пойдет на поддержание ликвидности «хороших» банков. После этих мероприятий банковская система Кипра, конечно, снова заработает, но теперь уже вряд ли достигнет прежнего расцвета – ее репутация оказалась безнадежно подмоченой.
Поскольку российская «помощь» банкам Кипра теперь вроде бы уже не требуется, мы можем вернуться в исходное состояние и попытаться понять, насколько, в самом деле, российские клиенты банковской системы Кипра нуждались в этой «помощи»?
Кипрский офшор (и обслуживающие его банки) были нужны, как минимум, для двух вещей. Первая – оптимизация налогообложения, и вторая – обеспечение гарантии прав собственности. Поскольку права собственности – это юридическая материя, и финансовые трудности ее напрямую не затрагивают, их мы рассматривать не будем. А вот оптимизация налогообложения проводилась при участии банковской системы Кипра, поэтому банковский кризис мог повлиять на нее самым негативным образом.
Оптимизация налогообложения стала возможной после заключения соглашения между Россией и Кипром в конце 1998 года об избежании двойного налогообложения. По содержанию этого соглашения компании-резиденты Кипра, действующие на территории Российской Федерации, платят налог на дивиденды по ставке 5% (вместо российских 9% для налоговых резидентов РФ и 15% - для налоговых нерезидентов), а прибыль, полученная от реализации акций, представляющих имущество, расположенное на территории РФ, налогом на прибыль вообще не облагается. Хотя по российскому налоговому законодательству эта прибыль (доход) для физических лиц-резидентов облагается по ставке 13%, для юридических лиц-резидентов – по общей ставке налога на прибыль (сейчас 20%).
Трудно сказать, какими мотивами руководствовались тогдашние российские должностные лица, принимавшие подобного рода решения. Может быть, они рассчитывали, что с Кипра хлынет поток инвестиций, и поможет восстановить пошатнувшиеся позиции российского хозяйства? И этот поток, в самом деле, хлынул, но вот позиций не восстановил и даже их ухудшил, так как это были не инвестиции киприотов, а инвестиции российских компаний, которые перекрасились под резидентов Кипра с целью избежать более высокого российского налогообложения.
Схема, по которой российские компании превращались в кипрские, более или менее проста и понятна. На Кипре основывалась компания, капитал которой формировался за счет средств российских резидентов, хотя формально она регистрировалась как компания-резидент Кипра и ее руководителями становились резиденты Кипра. После регистрации эта компания получала денежные средства от реальных российских владельцев, после чего эти же средства отправлялись обратно их компаниям, но уже в качестве финансирования, полученного от иностранного инвестора. Естественно, по итогам каждого хозяйственного года этот иностранный инвестор получал доход (дивиденд), который облагался по ставке налога, действующей на Кипре, а не по российской ставке.
Соответственно, если российский резидент хотел продать акции своей российской компании, то он продавал акции кипрской компании, которая формально владела продаваемым пакетом. И эта сделка, будучи проведенной на Кипре (хотя имущество, которое эти акции представляли, находилось на территории России), вообще никакими налогами не облагалась.
Поскольку все эти операции проводились через счета, открываемые в банках Кипра, то могло создастся впечатление, что на них действительно находится много денег российского происхождения. Но это не так. Заметная часть денег, хотя и побывали на балансах кипрских банков, но только мимолетно – сегодня они пришли, чтобы быть внесенными в капитал офшорной кипрской компании, а завтра они ушли обратно в Россию, чтобы на них был куплен пакет акций российской компании. Но раз этих денег на балансах кипрских банков нет (а есть только записи по счетам о когда-то проведенных операциях и совершенно незначительные остатки), то и спасать там нечего.
Другое дело, что если у кого-то в банках Кипра находятся не только счета, предназначенные для проведения расчетов, на которых, скорее всего, ничего нет, но и депозиты, на которых лежат крупные суммы. Тогда, конечно, внесение развого налога и реструктуризация на более длительный срок, чем в договоре, могут нанести серьезный ущерб их владельцу. Но это тот самый риск, который несет любой хозяйственный агент в рыночной экономике. Что же, надо лучше эти риски страховать.