Экономический рост в России давно стал зависеть от экономического роста в других странах или даже на континентах. Происходит это так. Предположим, где-то в далекой стране по каким-то своим внутренним причинам вдруг начала расти экономика. Поскольку полностью закрытых хозяйственных структур сейчас практически нет, а внутренний рост без привлечения внешних ресурсов практически невозможен, то растущая экономика одной страны начинает увеличивать свой спрос на товары иностранного производства. То есть увеличивать свой импорт. Если растущая страна (или группа стран) достаточно большие, то рано или поздно в орбиту их внешнеторговых интересов автоматически попадает и Россия, потому что наша страна тоже большая и ей есть что предложить. И когда спрос страны с растущей экономикой докатится до российских границ, наши производственные компании начинают получать экспортные заказы в постоянно растущих масштабах. Тогда, вслед за экономическим ростом в стране-лидере, начинается рост производства и в России.
Таков сценарий, который активно действует на протяжении, как минимум, 12 последних лет. Первоначально, когда этот сценарий только стал реализовываться, — после либерализации цен и внешней торговли в 1992 году, товарный поток из России хлынул в Европу. И это было понятно: Европа находится рядом, торговые связи с ней налажены еще в советские времена, товарная номенклатура экспорта с той поры поменялась не сильно.
А еще взаимную торговлю резко усиливали два новых фактора. Во-первых, как выяснили для себя вновь появившиеся участники внешнеторговых связей, цены на один и тот же товар в зависимости от того, где он продается, могут различаться в разы. Скажем, в России цена одна, и самая низкая. А где-нибудь в Европе, особенно Западной, — цена подлетает под небеса.
Осознав это фундаментальное условие внешней торговли, ее участники сделали все возможное, чтобы перенаправить товарные потоки от внутреннего спроса к внешнему и по максимуму извлечь ценовую разницу. На это ушло несколько лет, в течение которых экспорт российских товаров рос как на дрожжах — особенно в долларовом выражении. Но еще сильнее рос импорт, и это был второй фактор усиления внешней торговли. Как мы все прекрасно помним, товарное наполнение рубля в конце 1991 года стремительно приближалось к нулю, и одной из возможностей хоть как-то исправить ситуацию, был массированный импорт товаров. Что и произошло в следующие несколько лет. За времена плановой социалистической экономики уровень, объем и структура потребления российских граждан так сильно отстали от западных, что даже десятилетие почти ничем не ограниченного ввоза иностранных товаров никак не смогло погасить страсть к заграничным изделиям.
Таким образом, «открытие границ» было успешным. Иностранные контрагенты получили в достаточном количество российские товары (в основном сырье и материалы), которые пришлись им очень кстати, так как в начале 90-х начался очередной циклический подъем, связанный с появлением сотовых телефонов и Интернета. Российские же граждане смогли хотя бы частично удовлетворить свой потребительский голод, а некоторые их них, наиболее продвинутые, смогли перераспределить в свою пользу и ценовую разницу, существенно на ней обогатившись.
Это счастье, к сожалению, закончилось в 1998 году, после чего во внешнеэкономических связях установилось некоторое затишье, связанное с падением внешнего спроса и с попытками российского правительства как-то заместить его нехватку стимулированием спроса внутреннего. Частично эти попытки оказались удачными, но процесс не оказался самоподдерживающимся, и к концу 2001 года темпы роста российской экономики снова стали затухать. Что бы нас ждало в этот раз, даже трудно предположить, но Россию опять спас случай. Сначала проводимая администрацией Джорджа Буша политика стимулирования американской экономики повысила мировые товарные цены и резко улучшила условия внешней торговли России, а затем зашевелился наш великий восточный сосед, развивающийся просто невиданными ранее темпами.
Помощь пришла откуда ее и не ждали — китайская экономика всегда считалась слаборазвитой, а китайские товары — низкокачественными, а поэтому слишком туманно выглядели перспективы получения внешнего импульса с восточной границы. Данные торговой статистики только подтверждают это соображение. Например, экспорт России в Китай в 2003 году составил $8,4 млрд., увеличившись по сравнению с 1998 годом в 2,6 раза. Импорт из Китая за этот же период времени возрос почти в той же пропорции (в 2,8 раза), причем перевес России над своим контрагентом практически не изменился — мы продаем китайцам товаров в 2,5 раза больше, чем они нам, хотя ряд российских товаров находиться в Поднебесной под антидемпинговым расследованием. Китаю нечего нам предложить — в этом вся сложность наших торговых отношений.
Но здесь проявился интересный парадокс. С одной стороны, китайские товары не пользовались особым спросом в России, но, с другой стороны, китайские товары почему-то активно продаются в США. Отчего так происходит, сказать трудно, но это и не суть важно. Важно другое: доллары, полученные от экспорта своих товаров в США, китайцы готовы тратить в России, закупая ее товары и услуги в неограниченных объемах. То есть слабое соответствие китайских товаров российским потребностям вполне компенсируется массированными поставками китайских товаров в США. И отрицательное сальдо в торговле с Россией (около $5 млрд. в прошлом году) легко компенсируется положительным сальдо Китая в торговле с США.
Понимая, что прямой экспорт китайских товаров на российскую территорию не очень выгоден, китайские предприниматели пошли на создание большого количества предприятий на территории России, особенно в городах зоны пограничной торговли. Предприятия эти действуют в основном в сфере торговли и общественного питания, работают там только китайцы (за гроши), и продаются в них только китайские товары (за очень дешево). Поэтому разрыв в объемах экспорта и импорта может существенно сократиться, если, конечно, российские компании не предпримут новых шагов по продвижению своих товаров на китайский рынок. И здесь у нас есть кое-какие шансы, особенно в области энергетического и горно-шахтного оборудования, не говоря уже о нефтепродуктах и прокате черных и цветных металлов. Правда, тут российским компаниям придется соревноваться не с китайскими производителями (их просто нет), а с транснациональными корпорациями со штаб-квартирами в Париже, Нью-Йорке, Дюссельдорфе и тому подобных хорошо известных местах. Выдержать эту конкуренцию будет очень нелегко, но другого выбора у нас нет. Можно, конечно, и дальше расширять поставки нефти и древесины, но это тупиковый путь. Мы и так уже поставляем нефть и газ в Европу, получая в обмен всю палитру производственных и потребительских товаров, которые могли бы вполне производить и сами. Не хватает еще теперь для полного счастья превратиться в такого же поставщика сырья и материалов и для Китая. Китайцы, конечно, будут рады, но нам от их радости будет только одна печаль.
