Налоговые новации правительства России в сфере социального обеспечения показывают, что мировая проблема, связанная с достижением пенсионного возраста гражданами, родившимися после окончания Второй мировой войны, не миновала и нашу страну. Хотя, если судить по литературе, связанной с пенсионным обеспечением, могло сложиться впечатление, что проблема бэби-бумеров существует только в США, а на другие страны она как-то не распространяется. Но поскольку во Второй мировой участвовали многие страны мира, во всех них наблюдался один и тот же феномен: после спада во время войны происходит резкий скачок рождаемости после ее окончания. Позже ситуация успокаивается, рождаемость потихоньку снижается, пока не стабилизируется на уровне простого воспроизводства, или даже чуть ниже. А отсюда и легко прогнозируемый кризис пенсионной системы.
Сама организация пенсионной системы, как она сложилась на Западе и по мере возможности была воспроизведена в России, предполагает, что каждый работающий по найму гражданин в течение всей своей трудовой жизни делает взносы в общие страховые пенсионные фонды, из которых после достижения пенсионного возраста начинает получать страховое обеспечение, или ренту. Поскольку продолжительность рабочего периода, когда делаются взносы, гораздо больше страхового периода, когда производятся выплаты, то сами взносы могут быть относительно небольшими и не оказывать большого влияния на размер потребления страхователя.
Например, если продолжительность рабочего периода 40 лет (от 20 до 60 лет), а продолжительность пенсионного периода – 15 лет, то тогда понятен размер страхового тарифа, который должен обеспечить, скажем, пенсию в размере половины заработка. Он должен составлять 18,75% к фактическому заработку, что является вполне терпимым показателем, особенно если учесть, что на Западе пенсионные взносы делятся в определенной пропорции (например, поровну) между работодателем и работником. Отдавать 9-10% зарплаты в пенсионную систему – не такая уж большая нагрузка на текущее потребление, к тому же принимая во внимание тот факт, что рента будет выплачиваться в размере 50% от заработной платы.
Кроме этой схемы, которая основывается на разной длительности трудового и пенсионного периодов, на размер пенсионных фондов всегда оказывали влияние еще три фактора. Два из них способствовали росту фондов, а третий – их снижению. Первый фактор состоял в постоянном росте численности населения, которое, по мере перехода в трудоспособный возраст, становилось новым плательщиком страховых взносов. И этих новых плательщиков было больше, чем старых, которые уже приближались к пенсионному возрасту или даже вступали в него. За счет взносов новых плательщиков создавалась устойчивая финансовая база страховых пенсионных фондов, так как они получали взносов больше, чем производили пенсионных выплат.
Второй фактор состоял в более или менее постоянном росте заработной платы, что при неизменных ставках страховых взносов увеличивало их абсолютный объем. Страховые выплаты при этом тоже росли, но, естественно, не сразу, а в основном тогда, когда плательщики более высоких взносов сами становились пенсионерами.
И, наконец, третий фактор, который играл уже против финансовой устойчивости пенсионной системы, состоял в удлинении пенсионного срока (срока жизни на пенсии), который происходил все послевоенное время как за счет роста общей продолжительности жизни, так и за счет сокращения рабочего периода, то есть переноса пенсионного возраста на более ранний срок. Но, в общем и целом, система пенсионного обеспечения работала стабильно, и разбалансирование стало происходить только после того, как количество лиц, вступающих в трудоспособный возраст, сначала сравнялось с количеством лиц, достигающих пенсионного возраста, а потом стало постоянно уменьшаться.
Эта ситуация, повторяем, сложилась во всех странах, принимавших активное участие во Второй мировой войне и, в том числе, и в постсоветских. Однако в этих странах ситуация с пенсионным обеспечением усугубилась еще и тем, что кроме сокращения прироста работающего населения по, так сказать, «естественным» причинам, оно стало уменьшаться в результате падения рождаемости в период после 1990 года. Сначала это падение рождаемости было совершенно незаметно, но спустя 18 лет, когда родившиеся после 1990 года граждане стали вступать в трудоспособный возраст, нехватку рабочих рук и, соответственно, плательщиков страховых взносов, стали ощущать все.
Другим негативным моментом пенсионного обеспечения на постсоветском пространстве стала низкая налоговая дисциплина, из-за которой социальные страховые фонды недобирали крупные суммы денег и, соответственно, почти всегда были дефицитными. Таким образом, кроме «общечеловеческих» трудностей наша пенсионная система сталкивается еще и со своими родовыми травмами, что делает ее функционирование совсем затруднительным.
Набор такого рода трудностей привел бы любого более или менее здравомыслящего человека к выводу, что вводить страховую систему в нашей стране, как минимум, преждевременно. И что следует остановиться на прежней, еще советской системе пенсионного обеспечения, когда пенсия выплачивалась всем гражданам, достигшим пенсионного возраста, из государственного бюджета в одинаковой абсолютной сумме. Эти пенсионные выплаты финансировались за счет всех доходов бюджета, а не только специальных пенсионных взносов, поэтому риск недобора этих взносов компенсировался за счет других доходов бюджета. А что касается равенства выплат, что часто называлось «уравниловкой», то оно было относительным, так как люди с более высокими заработками могли создавать сбережения в банковской системе или обеспечивать дополнительную пенсию за счет добровольного страхования - и поэтому по факту иметь более высокий пенсионный доход.
Ничто не мешает сейчас вернуться к аналогичной системе пенсионного обеспечения, установив всем пенсионерам единую пенсию в размере, скажем 5 тыс. рублей в месяц, и индексировать ее ежегодно зависимости от уровня инфляции. Тогда в год общий объем пенсионных обязательств составит 2,4 трлн. рублей, из которых 1,4 трлн. рублей (60%) можно по-прежнему погашать за счет единого социального налога, а остальную часть в 1 трлн. руб. будет брать на себя федеральный бюджет, для которого эта сумма вполне подъемна. И даже ежегодные индексации пенсий, которые должны покрывать рост стоимости потребительской корзины, не станут для него разорением. Если исходить из роста стоимости потребительской корзины в 15% в год, то на ежегодные прибавки к пенсии в первые несколько лет будут уходить суммы в районе от 360 млрд. до 400 млрд. руб., которые, опять же, для федерального бюджета не являются непосильными.
Естественно, все эти расходы могут быть оплачены только в том случае, если рост налоговых поступлений в бюджет будет достигать указанных величин. Но на этот счет нет никаких сомнений, так как в последние несколько лет доходы бюджета росли чуть ли не на триллион рублей в год. Сейчас из-за кризиса, который, впрочем, пока не кажется катастрофичным, прирост доходов бюджета может упасть, но не так сильно, чтобы перестало хватать на индексацию пенсий.
Таким образом, отказ от имеющей место страховой пенсионной системы и возврат к прежней вполне возможен. Однако правительство по не вполне понятным соображениям настаивает на сохранении обанкротившейся (пока еще только морально) новой пенсионной системы и требует для ее поддержки сильного роста налоговых поступлений. По мнению министра здравоохранения и социального обеспечения, чтобы поддерживать в работоспособном состоянии имеющуюся пенсионную систему, необходимо, во-первых, поднять ставку единого соцналога до 34% (с нынешних 26%), а во-вторых, увеличить налогооблагаемую базу до 415 тыс. руб. с нынешних 280 тыс. рублей. При этом регрессивная шкала соцналога, которая в свое время преподносилась как очень важное изменение налоговой системы, вообще исчезает. Это очень дорогой вариант развития, и совершенно непонятно, на что рассчитывает правительство, предлагая подобный рост налогового бремени.
То есть, конечно, в российской экономике есть ресурсы, которые можно мобилизовать подобным образом, однако сможет ли правительство их получить – большой вопрос. Многие схемы, придуманные для ухода от уплаты налогов, по-прежнему работают, а после повышения ставки и налогооблагаемой базы будут работать еще интенсивней. Или в правительстве считают, что мощность налогового аппарата уже такова, что позволит выжать из налогоплательщиков эти дополнительные суммы? Боюсь, что вместо роста поступлений ЕСН правительство столкнется с массовым уходом от его уплаты, и вот тогда дефицит бюджета Пенсионного фонда действительно достигнет гигантских размеров, никак не сопоставимых с нынешним.