Критическая зависимость

Очередное бюджетное послание президента, отвечая на текущие вопросы современной хозяйственной жизни, оставляет за скобками задачи более общего плана, хотя без их решения заниматься текущими вопросами не имеет смысла. Они все равно будут провалены, и президентские инициативы повиснут в воздухе.

Правда, если от частных задач перейти к рассмотрению общих, существует риск запутаться в этих самых общих задачах и выбрать для разрешения совсем не ту. Ведь президент, в том числе - в бюджетном послании, говорил о модернизации, повышении конкурентоспособности и об инновациях, считая эти задачи основными. Однако, в то же время, он слегка оговорился, заметив, что «сохраняются риски, обусловленные высокой зависимостью экономики и, соответственно, бюджетных доходов от внешнеэкономической конъюнктуры».

Вот этот риск, о котором президент упомянул только вскользь, и является, на наш взгляд, основным.

Если этот риск будут постоянно реализовываться, то ни о каких модернизациях, трансформациях, инновациях, а также повышении жизненного уровня и тому подобных чудесах говорить не придется.

Не придется, потому что имеющихся доходов бюджета просто не будет хватать для реализации всех этих прекрасных планов.

Доходы российского бюджета в значительной степени  зависят от внешнеэкономической деятельности российских компаний. С одной стороны, бюджет получает большие доходы от обложения таможенными пошлинами экспорта нефти и газа, а с другой стороны, ничуть не меньшие доходы он получает от обложения импорта налогом на добавленную стоимость и импортными пошлинами и сборами. Во времена мирового экономического подъема, когда спрос и цены находятся на высоком уровне, российский бюджет благоденствует, ну, а когда мировой спрос и цены падают, бюджет тут же становится дефицитным и начинает проедать резервы, созданные в благополучные времена.

Если период спада мирового спроса не очень длительный, то тогда падение доходных поступлений можно пережить за счет резервов или за счет расширения заимствований. Но если спад затягивается, то эти меры действуют все слабее и слабее, бюджетное напряжение нарастает, и руководители государственных финансов вынуждены идти на непопулярные (и неэффективные) меры, увеличивая налоги и сокращая расходы.

В нашей текущей ситуации, когда мировая депрессия тянется уже почти три года, и конца-края ей не видно, узость доходной базы российского бюджета дает себя знать в полной мере. Финансовое руководство и расширяет заимствования, и повышает налоги, и даже говорит о попытках снизить расходы, однако на ситуацию в целом это оказывает очень слабое влияние. Слишком велики потери бюджета от сокращения объемов внешнеэкономической деятельности, чтобы их можно было покрыть за счет увеличения фискальной нагрузки.

Доходы федерального бюджета России от обложения внешнеторговых операций

Как видно из этой таблицы, из-за кризисного падения мировых цен и спроса в 2009 году бюджет недобрал 261 млрд. рублей по налогу на добавленную стоимость, 15 млрд. руб. – по акцизам, и 900 млрд. руб. – по таможенным пошлинам и сборам. Итого потери бюджета от ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры составили 1,18 трлн. руб.

Падение налоговых доходов от обложения внешнеэкономической деятельности явилось отражением сокращения стоимости экспорта и стоимости импорта. В  2009 году, по сравнению с 2008 годом, экспорт сократился на 36% (с $467 млрд. до $301 млрд., т.е. на $166 млрд.), а импорт сократился на 27% (с $267 млрд. до $167 млрд., т.е. на $100 млрд.).

Для сравнения укажем, что общее снижение доходов федерального бюджета в 2009 году по сравнению с 2008 годом составило почти 2 трлн. руб. и, соответственно, доля внешних факторов в этом снижении составила больше половины. Другая половина – это падение налоговых поступлений из-за сокращения внутреннего производства - как реакции на мировой кризис. Однако в нашем случае падение поступлений от обложения внутренних доходов преодолевается за счет роста внутреннего производства в посткризисный период, поэтому как фактор бюджетной нестабильности его можно минимизировать. Если, конечно, активно заниматься внутренним производством.

Более того, могло возникнуть представление, что за счет роста внутреннего производства могут быть компенсированы не только потери, возникшие из-за падения внутреннего спроса, но и потери, возникшие из-за падения спроса внешнего. Рост внутреннего производства поможет восстановить занятость, доходы, ну и, конечно, налоговые поступления бюджета, которые компенсируют падение доходов от обложения внешнеторговых операций.

Подобного рода представление возникло не случайно. Дело в том, что опять же, во многом случайно, в российской экономике уже давно сложилась схема, по которой она функционирует во времена мирового хозяйственного подъема и во времена мирового спада.

Во время подъема растут экспорт и импорт, а производство, ориентированное на внутренний рынок, сжимается. Во время спада, наоборот, когда падают экспорт и импорт, внутреннее производство начинает расти, так как для него расширяется  рынок сбыта (который раньше был заполонен импортом), а ресурсы становятся доступней (так как цены на мировом рынке на них упали).

Однако фактически эта схема не так эффективна, как кажется, из-за наличия существенных ограничений. К сожалению, рост внутреннего производства, каким бы большим он ни был, все равно не может компенсировать доходы, которые получали хозяйственные агенты в докризисный период. Не может, потому что российский реальный сектор по ряду причин - как объективных, так и субъективных - не может воспроизвести весь набор товаров и услуг, который российскому потребителю предоставляло мировое хозяйство. Кроме того, российский реальный сектор не сможет потребить все те ресурсы, которые российское хозяйство предоставляло мировому хозяйству.

Например, если взять импорт, то практически невоспроизводимыми в наших условиях оказываются компьютеры, телевизоры и видеомагнитофоны, сотовые телефоны и телефонные станции, а также бытовые приборы на общую сумму $15 млрд. Трудно заместить поставки пищевой продукции и пищевого сырья на сумму $22 млрд. и лекарственных препаратов и медицинских приборов на $11 млрд. Также к практически труднозаменимым товарам относятся текстильное сырье, текстильные изделия и обувь на $7,5 млрд. и парфюмерно-косметические и туалетные средства на $3 млрд.

К частично заменяемым товарам можно отнести производственное оборудование (стационарное и мобильное), а также автомобили. Оборудования мы импортировали на $25 млрд., а автомобилей (легковые, грузовые, автобусы и запчасти к ним) – на $41 млрд. Об этих товарах можно говорить, что они частично заменяемы, так как их производство можно организовать (и по легковым автомобилям это активно происходит) на территории России. Тогда, когда это произойдет,  потери от обложения импорта будут заменены ростом внутреннего обложения. Но для организации и запуска производства нужно время, поэтому пока о замещении импорта внутренним производством говорить рановато.

В общем, из-за природно-климатических и горно-геологических условий, из-за технологической отсталости и просто из-за несоответствия устоявшимся вкусам потребителей значительная часть продукции, получаемая по импорту, не может быть воспроизведена российскими предприятиями. А раз она не может быть воспроизведена, то с нее не могут быть получены «внутренние» налоги, которые, по идее, должны были бы заместить выпадающие «внешние». То есть НДС на внутренний оборот не сможет заместить НДС на импорт, а, скажем, подоходный налог и налог на прибыль не смогут заместить падение сборов импортной таможенной пошлины.

Но трудности с налогообложением падающего импорта совершенно несопоставимы с трудностями с налогообложением падающего экспорта. И если те или иные товарные группы, которые мы получали по импорту, еще можно заместить внутренним производством, то вот

товарные группы, которые мы отправляем на экспорт, перенаправить на внутренний рынок практически невозможно.

Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на соотношение общего объема производства и экспорта трех основных экспортных товаров – сырой нефти, нефтепродуктов и природного газа.

Доля экспорта в производстве трех основных экспортных товаров

Хорошо понятно, что внутренний российский рынок в одночасье не сможет увеличить потребление нефти и нефтепродуктов в два раза (или даже в полтора), поэтому надеяться на его стабилизирующее воздействие во времена мировых кризисов не приходится. А если бы он даже и смог осуществить этот подвиг, то платить такие же цены, как и мировой рынок, он все равно бы не смог. Соответственно, и налоги, которыми облагается экспорт, можно считать потерянными для государственного бюджета.

Поэтому, поскольку есть высокая вероятность того, что внешнеторговые доходы и в дальнейшем будут чересчур зависимыми от мировой конъюнктуры, было бы очень хорошо, чтобы президент России уже в следующем бюджетном послании очертил меры, после реализации которых зависимость российского бюджета от изменения мировых цен существенно бы снизилась. И вот тогда можно будет поговорить о модернизации.