Предстоящие 4 декабря президентские выборы в Казахстане поставили в центр актуальной дискуссии самые разные аспекты жизни страны – от свободы слова до распределения богатств. Вне споров оказался один факт – наличие заметных экономических успехов страны. В том числе – структурного характера.
Структурные изменения в экономике наблюдаются на постсоветском пространстве крайне неравномерно. Скажем, Россия и Украина были и остаются странами, слишком сильно напичканными разного рода отраслями, подотраслями и производствами, реагирование которых на внешние шоки носит очень замедленный характер. А в отдельных случаях, таких, например, как Белоруссия, о каких-либо принципиальных изменениях вообще не может идти речи.
На этом фоне Казахстан смотрится очень даже привлекательно. Во-первых, по мировым масштабам экономика у него и в самом деле не очень большая – 15 млн человек населения против 142 млн в России, а во-вторых, именно благодаря этому обстоятельству, структурные сдвиги, которые в стране происходят, очень хорошо заметны. Это особенно важно потому, что данные изменения имеют достаточно интересный характер. Первым делом надо отметить, что за время, прошедшее с 1991 года, в Казахстане резко сократилось производство товаров, неконкурентоспособных в масштабе мирового рынка. Например, выпуск тканей в 2000 году составил всего 2% от уровня 1991 года, то есть практически прекратился. И в самом деле, зачем республике мучаться, делать эту ткань, когда рядом есть Китай, который наткет ее столько, сколько надо, и даже с излишком?
Вторая особенность, также присущая почти всем республикам СНГ, состоит в том, что произошло падение производства в т.н. гипертрофированных отраслях, которые имели чересчур большие ресурсы для развития, а когда эти ресурсы сократились (после ликвидации системы централизованного снабжения), то вслед за ними упало и само производство. Пример Казахстана – это падение производства мяса и мясопродуктов до 7,5% от уровня 1991 года. Ситуация в этом случае вообще выглядит довольно странно, так как понятно, что такое государство самостоятельно может обеспечить себя ресурсами для развития животноводства, пусть не в таких же объемах, но все же в размерах, не допускающих подобного падения производства. Тем более, что половина населения Республики живет в сельской местности и занимается сельским хозяйством. Но факт остается фактом, хотя мы не исключаем такого развития ситуации, что скот просто разошелся по личным подворьям, а там учесть количество мяса и мясопродуктов, которые из него приготовили, статистическим органам достаточно сложно.
В том же направлении происходили изменения и в угольной промышленности, хотя и не в тех масштабах. Добыча угля сократилась в 1999 году до 44% от уровня 1991 года, потом немного подросла и сейчас находится на уровне 61% от показателей 1991 года. Правда, на сокращение производства здесь скорее повлияло сокращение сбыта, чем нехватка ресурсов угля, которого у Казахстана полным-полно. Казахский уголь – это топливо для электростанций, а его производство значительно сократилось вслед за общим падением производства в СНГ. Но сейчас производство везде растет, спрос на электричество и топливо повышается, и у этой отрасли есть все возможности снова подняться до прежнего уровня.
В качестве промежуточной отрасли, которая показывает не текущее состояние производства, а его потенциал, всегда используется производство цемента. Цемент – это новостройки, и если его производство растет, это значит, что создаются новые производственные мощности или расширяется жилой фонд. И динамика данного показателя показывает, что Казахстан начинает выбираться из провала, нижняя точка которого пришлась на 1998 год. Тогда производство цемента составило 7,5% от уровня, достигнутого в советские времена, а потом потихоньку стало расти, пока не поднялось до уровня, превышающего 30% от советского. То есть инвестиционный процесс оживает, и на это есть свои причины.
До сих пор мы рассматривали структурные сдвиги, происходившие в депрессивных отраслях. Но, кроме них, в экономике республики есть три отрасли, темпы роста в которых превышают все разумные пределы. Это добыча нефти, добыча природного газа и выплавка меди. За период, прошедший с 1991 года, добыча нефти и газа увеличились в два (!) раза, а выплавка меди на 18% превысила советский уровень. Причем если добыче газа еще далеко до российского уровня (11 млрд куб. м в прошлом году), то добыча нефти уже начинает походить на нашу все больше и больше. В прошлом году Казахстан добыл 50,5 млн тонн с темпом роста в 11% от уровня 2003 года, и если он и дальше будет продолжаться в том же духе, то меньше чем за десять лет достигнет уровня в 100 млн тонн, который вполне сопоставим с российским уровнем добычи в 450 млн тонн. А если смотреть добычу на душу населения, то 50 млн тонн на 15 млн человек дает 3,3 тонны нефти в год, что почти равно аналогичному российскому показателю – 450 млн тонн нефти на 142 млн человек дает 3,2 тонны на душу. То есть качественно Казахстан нас уже догнал, а в некотором смысле даже перегнал, так как у него нет тех расходов, которые присущи выбирающейся из глубокого кризиса сверхдержаве: погашения внешнего долга и поддержания военно-стратегического паритета. Поэтому вся выручка от добываемой нефти может идти на цели развития, и в скором времени его результаты можно будет увидеть невооруженным глазом.
Сейчас сложно сказать, насколько велик объем внутреннего рынка Казахстана, но очевидно, что такое количество нефти он сам потребить не может, и ее основной рынок сбыта – это потребители всего мира, тем более, что добыча черного золота во многом ведется иностранными компаниями. Во всяком случае, в настоящий момент 68% экспорта приходится на нефть и уголь, и такая ситуация будет существовать еще очень долго. В связи с этим появляется стандартный вопрос: как нефть, добываемая в Казахстане, будет попадать на внешние рынки? Пока у нее только один путь – по трубам Каспийского трубопроводного консорциума в российский порт Новороссийск, а там танкерами по всему белу свету. Но этого ресурса уже не хватает, и чтобы пристроить дополнительные объемы добычи, страна декларировала намерение строить новые нефтепроводы. Есть уже готовый маршрут Баку-Тбилиси-Джейхан, до которого надо пробросить нитку по дну Каспия, есть вариант строительства в направлении Китая. Есть и вариант расширения трубопроводов, идущих по российской территории. Скорее всего, будут задействованы как минимум два из этих трех вариантов. И определяться это будет отнюдь не результатами предстоящих президентских выборов.
