Несмотря на разносторонний характер визита председателя КНР Ху Цзиньтао в США, совершенно очевидно, что основной вопрос для обсуждения между китайскими и американскими политическими лидерами – это проблема непомерно большого перевеса Китая во взаимной торговле двух стран. Так, по данным торговой статистики США, из почти $600 млрд. торгового дефицита за прошедший год $252 млрд. (42%) приходится на один Китай.
При этом с другими торговыми партнерами у Соединенных Штатов отношения гораздо проще: дефицит в торговле с Евросоюзом составляет $73 млрд., со странами ОПЕК – $87 млрд., со своими ближайшими соседями – Мексикой и Канадой – $86 млрд. С Россией, кстати, у Соединенных Штатов тоже дефицит, причем достаточно приличный – $18 млрд. Пожалуй, немногие регионы, где у американских компаний есть перевес – это Центральная и Южная Америка, а также Гонконг и Сингапур.
Естественно, подобного рода перекос в пользу одного торгового партнера не может не беспокоить политических деятелей двух стран, тем более, что у этого перекоса, как это часто водится, сразу несколько сторон, и для кого-то они светлые, а для кого-то - темные.
Первая темная сторона, которая, прежде всего, беспокоит американскую администрацию, - это ползучая деиндустриализация Америки. Перенос производства товаров в Китай оказался настолько выгодным мероприятием, что перед ним мало кто устоял, и в результате производственные мощности американской промышленности переехали на другой континент. Для американских корпораций такая территориальная миграция оказалась очень прибыльной, так как издержки на рабочую силу в Китае не в пример меньше, чем в США. Для китайской экономики массовый перенос производства из США, по очевидным причинам, тоже оказался очень кстати. Но вот для американского рынка труда, спрос на котором постоянно уменьшается, территориальная миграция американской промышленности крайне нежелательна, так как может привести (или уже привела) к хронической безработице, причем на очень высоком уровне.
Вторая темная сторона, которая логически вытекает из первой, – это резкое ухудшение хозяйственных условий для тех частей американской промышленности, которые еще не успели (или не смогли) перебазировать производство в Китай. Им приходится конкурировать с товарами-аналогами, произведенными трудом китайских рабочих, себестоимость которых гораздо меньше их собственной; и чем эта конкуренция закончится, нетрудно предугадать.
Но вот третья сторона китайско-американских торговых отношений очень даже светлая. Благодаря массовому импорту китайских товаров на американском рынке удерживаются относительно низкие и стабильные цены. Для американских потребителей это, конечно, большое благо. Но прямыми выгодами потребителей дело не оканчивается. Как раз из-за их стабильности ФРС США может спокойно осуществлять денежную накачку американской экономики, не боясь резкого роста цен.
Четвертая сторона (темная), которая беспокоит уже китайских лидеров, – это сильная зависимость китайского хозяйства от одного рынка. Ведь если с этим рынком что-нибудь произойдет, как это уже было в 2008/09 годах, то последствия для всего Китая окажутся самыми плачевными. Объем выпуска продукции, экспорт и занятость снизятся, и вместо постоянного роста экономика Китая с большим грохотом рухнет вниз; и как потом она будет выбираться из этого положения, сказать трудно.
Правда, надо отметить, что кое-какой опыт в борьбе с кризисными последствиями китайские товарищи уже приобрели, и за счет стимулирования внутреннего спроса смогли переориентировать часть предложения с внешнего рынка на внутренний. Однако и падение внешнего спроса было не очень длительным и не очень глубоким, поэтому настоящей встряски китайские производители так и не получили.
Но даже если китайским или квазикитайским предприятиям и удастся сохранить свои позиции на североамериканском рынке, то у китайской экономики в ее отношениях с американской экономикой в целом остается еще одна проблемная сторона – инвестиции китайских валютных резервов в американские государственные ценные бумаги.
Поскольку у Китая хронический профицит в торговле с США, то следствием этого профицита является наличие гигантских денежных остатков в долларах США, которые инвестируются китайскими монетарными властями в американские госбумаги. Поскольку этот процесс длится уже достаточно давно, то Китай, кроме того, что является крупнейшим поставщиком товаров на американский рынок, одновременно стал крупнейшим инвестором на рынке американских гособлигаций. К концу 2010 года чистый государственный долг США составил $9,2 трлн., а валютные резервы Китая – $2,85 трлн.; можно предположить, что на Китай приходиться около 30% этого долга. Таким образом, финансирование дефицита государственного бюджета США все больше и больше попадает в руки одного инвестора, а подобного рода асимметрия вряд ли радует эмитента долга. И это уже пятая (и тоже темная) сторона гигантского торгового дисбаланса между США и Китаем.
И, наконец, шестая сторона, которая, понятное дело, полностью вытекает из пятой. Дело в том, что если у китайских монетарных властей постоянно растут валютные резервы, то это автоматически приводит к росту выпуска национальной денежной единицы страны – юаня. Если объем денежной эмиссии более или менее совпадает с приростом физического объема производства, то тогда больших проблем с этим не возникает. Ну, а если между ними возникает расхождение, то во внутреннем денежном обращении накапливаются избыточные денежные знаки, которые провоцируют рост цен.
Эта ситуация, кстати, характерна не только для китайской, но и для российской экономики, хотя российское валютное управление либерализовано гораздо сильнее китайского и поэтому, по идее, должно быть гораздо гибче. Пока, во всяком случае, китайцы двигаются в том же направлении, и снимают одно ограничение за другим. Так, например, предприятиям, находящимся на территории приморских провинций и ориентированным на экспорт, разрешено оставлять валютную выручку на счетах за границей, а не репатриировать ее в обязательном порядке в Китай, как это было до сих пор. Такой порядок, в принципе, должен снизить темпы роста валютных резервов Китая и уменьшить давление денежной эмиссии на его внутренний товарный рынок, хотя пока этого не замечается.
Если подытожить все темные и светлые стороны экономических взаимоотношений между Китаем и США, то выигрыш американской стороны оказывается как будто бы меньше. Поэтому американская сторона активно ищет выход из создавшегося положения, однако те решения, которые она предлагает, большой оригинальностью не отличаются. И в ходе текущих переговоров Ху Цзиньтао в США, и раньше, еще при прежней Администрации, американская сторона выдвигала только один вариант решения проблемы торгового дисбаланса – ревальвацию юаня. По мысли американских специалистов, эта мера должна дать двойной эффект: повысить стоимость китайских товаров и одновременно снизить стоимость американских товаров. После этого китайский импорт в США вроде бы должен уменьшиться, а американский экспорт в Китай – увеличиться, и торговый баланс выровняется.
Но китайская сторона на эти прямые предложения не соглашается, отвечая на них уклончиво. И эта уклончивость понятна, так как отдавать рынки сбыта и внутри своей страны, и в США им очень не хочется. А американская сторона, хотя и делает вид, что настаивает, на самом деле тоже не очень заинтересована в ревальвации юаня. Ведь если ревальвация и будет проведена, то прибыли американских корпораций, имеющих производство в Китае, существенно снизятся. А этого очень хотелось бы избежать.
