Непонятно откуда взявшаяся идея о необходимости «таргетирования» денежной массы для управления инфляционными процессами, происходящими в российской экономике, кажется, не только начинает овладевать умами узкого круга теоретиков, но и захватывает внимание государственных администраторов высшего ранга. Около трех недель назад на тему таргетирования отписался министр финансов Алексей Кудрин, потом проблемы таргетирования затронул зампред Центробанка Алексей Улюкаев.
Такое внимание к одному из методов, причем крайне локального, монетарного регулирования экономики не может не удивлять, так как метод этот периферийный, эффективность его сомнительна, опыт применения незначительный и, что самое главное, совершенно непонятно, с какого бока этот опыт может быть применен в непростых российских условиях. Складывается даже впечатление, что для некоторых российских администраторов все никак не закончится эпоха первой половины 90-х, когда в речах и выступления этих самых администраторов постоянно мелькали «денежная масса», «инфляционные ожидания», «инфляционный навес» и тому подобные занятные словосочетания.
Но вернемся к нашему таргетированию. Само это слово обозначает знакомое русскому уху «целеполагание». Когда это слово употребляется, то предполагается, что сначала устанавливается некая цель, а потом она каким-то образом достигается. В нашем случае предполагается, что органы монетарного управления устанавливают цель по темпу роста инфляции, а потом они, используя подручные инструменты, будут добиваться того, чтобы фактическая инфляция соответствовала целевой. То есть, на первый взгляд, ничего сложного в этом таргетировании нет. Но это только на первый взгляд.
Дело в том, что сам термин и связанные с ним методы регулирования денежного обращения появились где-то в 1970-х годах, когда методы денежной накачки экономики для борьбы с экономическим спадом и депрессией в экономически развитых странах стали давать сбой. Тогда стало ясно, что простое расширение денежного спроса экономический рост не восстановит, а может только стимулировать бешеный рост цен, бегство от денег в товарные запасы и, в конце концов, приведет к краху денежной системы. Но, в тоже время, отказываться от методов денежного регулирования монетарные органы развитых стран не хотели, так как, во-первых, на определенном отрезке они были эффективными, а во-вторых, использовать более радикальные подходы, один из которых - продвижение к аналогу советского планирования, а другой – возврат к ситуации «свободного рынка» образца XIX века, было крайне опасно уже по политическим соображениям. Таким образом, сложилось понимание, что денежную накачку для поддержания экономики в сбалансированном состоянии надо использовать и дальше, но крайне осторожно, не переходя ту тонкую грань, за которой дополнительный денежный спрос перестает стимулировать дополнительно товарное предложение, подгоняя только рост цен.
Короче говоря, таргетирование – это определение такого размера прироста денежного предложения и, соответственно, товарных цен, при котором выполняется приведенное выше условие. А поскольку количественно определить такой показатель очень трудно, то вокруг этого процесса ведется длительная дискуссия, люди же, непосредственно ответственные за денежную стабильность в экономике, устанавливая показатель темпа инфляции, всегда немного гадают на кофейной гуще.
Но нам эти трудности не грозят, так как российским монетарным властям до таргетирования так же далеко, как и до Марса. Российская экономика, а в особенности ее денежная сфера, находятся в таком положении, что монетарные власти ничего ни с денежным предложением, ни с инфляцией сделать не могут. Как пример этой беспомощности можно привести ситуацию с резким подорожанием продовольствия осенью текущего года. На некоторые продукты питания цены подскочили чуть ли не в два раза, что показало не только ущербность идей Минсельхоза по закрыванию рынков, но и слабость Центробанка и Минфина, которые никак не смогли среагировать на это печальное событие. Цены потом пришлось замораживать привычными административными методами, а новомодные монетарные инструменты как раз не сработали.
Правда, в этом случае можно сказать себе в оправдание, что монетарные органы за производственный сектор все равно не отвечают, и что рост цен на продовольствие произошел не потому, что на руках у хозяйственных субъектов скопилось слишком много денег, а потому, что летом в ряде европейских стран был неурожай, который косвенным образом отразился на российском продовольственном рынке. А поскольку урожай и, соответственно, неурожай, монетарными властями не управляются, то влиять на объемы предложения продовольственных товаров они не могут.
Но влияние нашего ЦБ и Минфина на спрос тоже крайне ограниченное, если не нулевое.
Нам и нашим коллегам приходилось уже много раз писать и говорить, что резкий рост денежного предложения в России связан со скачком мировых цен на нефть, ростом валютной выручки от экспорта нефти и газа, а также политикой Центрального банка, скупающего значительную часть этой валютной выручки в свой резерв. Скупая валюту в резерв, Центробанк автоматически увеличивает рублевое предложение, которое растет очень быстрыми темпами, в несколько раз опережая рост товарного производства внутри страны, и создает тем самым инфляционный разрыв, который время от времени покрывается скачком цен то на одну, то на другую товарную группу. В прошлом году такой товарной группой было жилье, а в этом году ей стало продовольствие.
В принципе, от этой болезни есть лекарство. Чтобы не допускать разрыва между товарным и денежным предложением, часть внутреннего спроса можно было бы покрыть за счет импорта, повысив эффективный курс рубля. Но Центробанк боится это делать, считая, что в условиях массированного роста импорта российский производитель товаров и услуг окажется неконкурентоспособен и для внутреннего рынка, то есть большому количеству компаний придется или снизить обороты, или вовсе закрыться. А это, в свою очередь, вызовет ряд негативных явлений, вроде падения доходов и безработицы, чего никому бы не хотелось.
Таким образом, и с точки зрения регулирования денежного спроса, наши монетарные органы оказываются бессильными. Вроде бы есть у них такой инструмент, как ревальвация рубля, но использовать его по разным причинам не удается, и вся политика по ограничению денежного предложения разваливается прямо на глазах - вместо ограничения денежного предложения идет его непрерывное увеличение.
Приведенная выше аргументация, как нам кажется, убедительно показывает, что установить и тем более удерживать инфляцию на каком-то одном определенном уровне наши монетарные органы в принципе не могут. Движение денежного предложения и товарных цен находится, к сожалению, вне их власти, поэтому ни о каком таргетировании нам лучше и не заикаться. Если, конечно, Центробанк установит цель по инфляции 30% в год, то он наверняка сможет ее достичь. Но борьбой с инфляцией это будет назвать очень трудно.