В ходе разного рода социально-экономических катаклизмов, бушевавших над нашей страной в последние 100-150 лет, скотине везло меньше всех. Даже меньше, чем русским людям.
В далекие царские времена, то при общем достаточно напряженном положении с едой (очень частные неурожаи и голод), ежегодно в некоторых районах страны тысячи голов скота умирали от бескормицы и от того, что их некому было забить и вывезти в места потребления. Если обратиться к более близкому времени, то на ум тут же приходят воспоминания о страданиях крупной рогатой скотины во время коллективизации, когда ее, бедную, в массовом порядке резали собственные хозяева, чтобы не отдавать в колхозное стадо. В результате в Советском Союзе была произведена революция в бухгалтерском учете, состоявшая в том, что в отчетные балансы колхозов была введены специальные статьи: “Животные на откорме” и “Основное стадо”, и председатели колхозов, вместе с главными бухгалтерами, головой отвечали за то, чтобы из этих статей не пропала ни одна рогатая голова.
С развитием и укреплением колхозного строя положение скотины не только не улучшилось, но даже, наоборот, ухудшилось, так как приусадебные участки колхозников постоянно сокращали, то есть уменьшали ресурсную базу личного животноводства. Сокращали, надо отметить, так успешно, что уже в более близкое к нам время, во второй половине 1970-х был брошен клич: “животноводству – ударный фронт!”, после чего для многострадальных животных стали строить железобетонные производственные комплексы, в которых стоимость одного стойло-места равнялась стоимости однокомнатной квартиры. Но и это не помогло, так как в довершение всех напастей на российское село обрушилась экономическая реформа 1992 года, после проведения которой цены на основные компоненты себестоимости животноводства взлетели до небес. Содержать на балансе все рогатое и, к сожалению, малопродуктивное мясомолочное стадо коллективным хозяйствам стало не по карману. Скотину снова стали резать…
Резали ее так успешно, что подумалось, будто найдено, наконец, решение одного из самых больных вопросов российского аграрного бытия: скотина вся пойдет под нож, после чего и вопрос исчезнет сам по себе. Известно, ведь, что ежели есть скотина, то есть и проблемы, а нет скотины, - и проблем никаких.
Но скотина, вопреки прогнозам, оказалась живучей (вероятно, сказался опыт трех революций и двух мировых войн), и к нашему большому удивлению, к моменту всеобщего экономического подъема поголовье крупного рогатого скота оказалось вполне достаточным для формирования нескольких крупных аграрных холдингов. Холдинги эти, в отличие от приснопамятных колхозов, взялись за дело по капиталистически и в деле мясного и молочного животноводства вроде бы навели порядок. Правда, наведя порядок у себя в доме (в смысле, в стойле), они стали, опять же по капиталистически, зариться на чужие хлеба, то есть претендовать на рынка сбыта, которые давно и прочно застолбили за собой мясопроизводители из других стран. Но поскольку выдавить из хорошо обжитых рыночных ниш иностранных производителей ни ценой, ни качеством нашим животноводам не удалось, они пошли по проторенной тропе – в Москву, в Правительство – и попросили его отгородить себя от иностранной конкуренции введением во внешней торговле защитных мер.
Правительство навстречу просьбе ходоков пошло охотно, так как уже имело опыт регулирования аграрного импорта, в частности, устанавливая квоты и повышенные таможенные тарифы на импорт сахара. Теперь же оно распространило этот опыт и на мясо, нарушив, правда, тем самым, собственные принципы, так как механизм установления таможенных тарифов предполагал их повышение по мере увеличения степени обработки ввозимого изделия. То есть живое мясо, в виде, например, коров, должно облагаться по ставке 5%, разделанные туши – по ставке 10%, мясной фарш – 15%, а колбасы, консервы и тому подобные готовые изделия – по ставке 20%. Но регулирующие органы установили для сырья квоты на ввоз, а для мяса, ввозимого сверх квоты - запретительную пошлину. При этом на мясо, ввозимое по квоте, действует ставка пошлины в 15% к стоимости, а сверх квоты – 60% для говядины, и 80% - для свинины. В результате этих мер ввоз мяса уменьшился, цены на него подлетели на 20% в прошлом году и на 13% за январь-май текущего года, а вот о быстром росте выпуска российского мяса что-то до сих пор ничего не видно и не слышно.
Эти манипуляции с тарифами так бы и прошли незамеченными, но на беду отечественных животноводов инфляция в прошлом году и в первой половине текущего зашкалила за все разумные пределы, чем вызвала недовольство сначала простых потребителей, а потом и высокого начальства. Начальство стало проводить расследования, в ходе которых выяснило, что розничные цены поползли вверх в том числе и из-за роста стоимости импортируемого мяса. Виновные в этом были тут же найдены, но к ним почему-то не применили никаких дисциплинарных взысканий. При этом систему квот и запретительных тарифов не отменили, ограничившись лишь публичным выражением своего недовольства. Но недовольством (пусть и начальственным) сыт не будешь, поэтому вопрос о мясной дороговизне остается открытым.
В ближайшие год-два удешевления ждать не стоит, так как вместо того, чтобы просто отменить квоты и высокие тарифы, высокое российское начальство собирается проводить выездные совещания по развитию животноводства. Так, в эту пятницу лично Президент РФ во главе Госсовета собирается провести такое вот мероприятие, и не где-нибудь, а в Элисте (!). Наверняка калмыцкие и прочие животноводы получат там дополнительные стимулы для расширения своей деятельности. Оплачивать которые придется небогатому российскому потребителю.
