Неожиданно быстрое ослабление доллара и крах нескольких американских банков серьезно подорвали доверие, которое мировые финансовые круги питали к международной валютной системе, основанной на использовании американской валюты в качестве основного расчетного и платежного инструмента. В условиях крайней нестабильности курсов и резко выросших рисков инвестиций у ряда страновых и региональных финансовых организаций не могло не возникнуть идеи о поиске новой «тихой гавани», куда можно было бы отправлять инвестиции без угрозы их резкого обесценивания или вообще полной потери.
Поскольку в ближайшее время подобрать валюту, аналогичную доллару, и финансовые институты, похожие на американские, вряд ли получится, у лиц, принимающих ответственные решения, могла появиться мысль о тиражировании «идеи евро». То есть, если пока не получается создать вторую мировую валюту, которая, в случае чего, могла бы заместить доллар, надо создать несколько «объединенных» валют, которые, во-первых, вытеснили бы слабые валюты отдельных стран, а во-вторых, сделали бы устойчивой мировую валютную систему за счет внедрения сильных региональных валют. Это устройство мировой валютной системы выглядит более предпочтительным, так как та схема, по которой она работает сейчас – одна сильная мировая валюта, несколько второстепенных и сотня слабых – показала свою непригодность.
Можно отметить определенный эгоизм этих действий – когда доллар и американские финансовые институты работали хорошо, их услугами пользовался весь мир. Но стоило институтам забарахлить, вчерашние потребители долларовых услуг тут же бросились от них отказываться и стали искать себе других финансовых и денежных посредников. А разделять трудности, испытываемые сейчас американской экономикой, почти никто не захотел. Субъекты мирового хозяйства стали искать способы того, как бы им этих трудностей избежать, оставив США один на один со своими проблемами.
В этой ситуации идея тиражирования «евро» в форме одновременного создания нескольких региональных (или зональных) валют пришлась как нельзя кстати. Возможность объединить несколько ранее независимых страновых валютных систем в одну региональную, причем гораздо более эффективную, пришлась по вкусу представителям финансовых, торговых и промышленных кругов совершенно разных частей света. Тем более, что кроме текущих и будущих эффектов, эти проектируемые системы хорошо накладываются на остатки прежних, еще колониальных времен, денежных систем, вроде зоны фунта, зоны франка и зоны доллара. Только теперь это будут зоны с немного другой конфигурацией и другим названием объединяющей валюты.
К настоящему времени вырисовывается как минимум три таких новых валютных зоны. Первая из них находится в Юго-Восточной Азии и включает в себя практически все государства этого региона, начиная с Японии и заканчивая Филиппинами. Эта новая валютная зона наиболее продвинута, так как, во-первых, у нее уже есть свой неофициальный Центральный банк (Азиатский банк развития), а во-вторых, уже принято решение о создании самой региональной валюты, которая называется ACU (Asian Currency Unit). Пока эта валюта имеет индикативный характер, но, вероятно, скоро станет и реальным средством обращения и платежа.
Вторая валютная зона находится на Ближнем Востоке, а точнее – на Аравийском полуострове. Недавние предложения экономических руководителей Саудовской Аравии о создании «зоны динара», в которую могут войти государства Аравийского полуострова и другие близкие страны, однозначно свидетельствуют о желании создать новую валютную зону на базе нескольких национальных валют. При этом надо отличать это предложение, которое неофициально именуется «арабским динаром» от имевшего место несколько лет назад предложения о создании т.н. «золотого динара». Видимо, идея «золотого динара» канула в вечность, а вот у «арабского динара» определенные перспективы все же есть.
И третья валютная зона начинает создаваться в Южной Америке на базе национальных валют Аргентины, Бразилии, Боливии, Венесуэлы, Парагвая и Эквадора. Совсем недавно президенты этих стран приняли решение о создании Южноамериканского банка, который, по всей видимости, должен выполнять функцию регионального инвестиционного банка, а в будущем, после принятия решения о единой валюте для стран-членов банка, – и Центрального банка этих стран.
Сейчас мы не будем обсуждать преимущества создания этих валютных зон, – как для стран-участниц, так и для мировой экономики, - а попытаемся очертить круг проблем, с которыми могут столкнуться учредители этих валютных образований. Как нам представляется, у проектируемых валютных зон налицо две проблемы. Первую можно назвать проблемой экономических гигантов и экономически карликов, а вторую – проблемой внутренней обратимости и внешней конвертируемости.
Проблема «гигантов» и «карликов» очень хорошо видна на примере зоны АКЮ. В состав этой зоны входят не только страны, имеющие приблизительно одинаковый экономический потенциал, как Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Таиланд и Филиппины, но и три экономических гиганта – Япония, Южная Корея и Китай. Понятно, что каждая из этих трех стран рассматривает остальных (то есть «карликов») в качестве или рынка сбыта, или поставщиков сырья, или поставщиков комплектующих, или «сборочного цеха», или источников капитала, или, наоборот, как сферу приложения своего капитала. Соответственно, между «гигантами» идет и будет идти жесткая борьба по всем этим фронтам, а с учетом непростой истории их взаимоотношений, борьба обещает быть очень напряженной. До рукопашной, может быть, и не дойдет, но вот срыв договоренностей вполне возможен. То есть, как эти три медведя уживутся в одной азиатской берлоге - не совсем понятно. Но даже если они и смогут между собой договориться, разрыв в экономическом потенциале между тройкой лидеров и остальной десяткой просто вопиющий, и именно он будет основным барьером на пути создания новой валютной зоны. Поэтому мы могли бы посоветовать им начать объединение национальных валют как раз с наименее развитой части этого блока, а уже потом смотреть, стоит ли ей инкорпорировать в свою валютную систему валюты экономических тяжеловесов.
Проблему внутренней обратимости и внешней конвертируемости можно четко показать на фоне проектируемого арабского динара. Нет сомнений, что если руководители стран, входящих в эту валютную зону, примут решение о введении общей валюты, то оно будет обязательно выполнено, и в кассах банков, магазинов, отелей и аэропортов Аравийского полуострова будет находиться только эта денежная единица. Для туристов это будет очень удобно - не надо путаться в валютных курсах, не надо бегать по обменникам, - но вот даст ли это нововведение какой-нибудь экономический эффект, сказать трудно. Во-первых, данная валюта не будет обладать внутренней обратимостью (как ей не обладают и ныне действующие валюты стран арабского мира), так как внутри стран зоны «арабского динара» обращаться особо нечему. Все эти страны производят преимущественно один продукт – нефть, и оказывают одну услугу – туризм. Больше никакого производства у них нет, и все остальное они получают по импорту. В этом смысле использование национальных валют смысла вообще не имеет, а объединенной валюты – тем более, так как внутрихозяйственный оборот, который, по идее, обслуживают национальные деньги, на территориях этих стран почти отсутствует. И даже после введения наднациональной валюты он не появится. Поэтому, если все же страны Аравийского полуострова и захотят ввести свою валюту, то это будут еще одни «счетные деньги», выпускаемые скорее для того, чтобы тешить национальное самолюбие и снижать расходы на трансакции, а не обслуживать реальные хозяйственные процессы.
Чтобы оттенить ситуацию, в которой находятся государства Аравийского полуострова, мы вернемся к странам Юго-Восточной Азии. Объединение их национальных валют точно не будет созданием только лишь новой «счетной единицы», так как на их территории находится вся производственно-сбытовая цепочка, начиная с добычи металлических руд, и заканчивая сборкой телевизоров и компьютеров, не говоря уже о производстве продовольствия. А емкость внутреннего рынка такая большая, что он проглотит значительную часть того, что выпустят местные производители. Поэтому единые денежные знаки там будут точно востребованы, так как ими будут оплачиваться и контракты по поставке сырья и комплектующих, и приобретение конечной продукции потребителями. А вот на территории Аравии, где ничего, кроме нефти, не производится, и никаких производственно-сбытовых цепочек нет, потребность в национальных деньгах, строго говоря, отсутствует.
Теперь можно рассмотреть проблему внешней конвертируемости новых валют. Она заключается в том, будет ли та или иная валюта использоваться в качестве международного средства расчетов и в качестве мировой резервной валюты. Сейчас эти функции выполняет доллар. Вот как раз то, смогут ли АКЮ, арабский динар и проектируемая южноамериканская валюта потеснить его с этой роли, и составляет проблему их внешней конвертируемости. Если страны, принадлежащие к другим валютным зонам или вообще не входящие в валютные объединения, захотят использовать новые валюты в качестве средства платежа в международных расчетах, и вкладывать в них часть своих международных резервов (как государственных, так и частных), то тогда проблему с внешней конвертируемостью можно будет считать решенной. А если не захотят, то проблема останется открытой. Правда, в отношении арабского динара сомнений меньше всего, так как понятно, что эта валюта обеспечена нефтью, а это самое лучшее обеспечение в мире (во всяком случае, пока). Владеть этой валютой будет значить примерно то же, что и владеть небольшим нефтяным месторождением, и это наверняка сделает арабский динар популярным активом для вложений со стороны инвесторов всего мира.
В заключение надо сказать несколько слов о перспективах рубля и рублевой зоны (извините за каламбур). Как показывает опыт взаимодействия валют стран СНГ, ни у одного из вновь образованных государств (включая Беларусь) нет ни малейшего желания конструировать валютный союз на базе ныне действующих национальных валют. Для одних стран национальная валюта – это атрибут независимого государства, для других – эффективное средство управления экономикой, которое можно использовать самостоятельно, без оглядки на других членов валютного союза, для третьих – некая промежуточная стадия, минуя которую, они войдут в состав крупной валютной зоны и введут у себя вместо свой неустойчивой национальной валюты твердую региональную валюту. То есть создавать на обломках советской платежно-расчетной системы новое валютное образование (где влияние российского рубля будет доминирующим), мало кто захочет, а раз так, то никакой «рублевой зоны» не получится. Поэтому мы можем сосредоточить все свое внимание на развитие ситуации в «остальном мире».