Какой будет энергетика в ближайшие десятилетия? Столкнется ли мир с глобальным энергетическим кризисом? Эти вопросы для России, основные экспортные товары которой на сегодня энергоносители, далеко не являются праздными. Отсюда прямо вытекает еще один вопрос — какую энергетику развивать и каким образом?
На последний вопрос пытались ответить эксперты по энергетике и специалисты по венчурному бизнесу в рамках семинара «Технологические векторы в энергетике и перспективы для венчурного технологического бизнеса», организованного Российской венчурной компанией.
«Вся современная энергетика за исключением, возможно, атомной энергетики, в том или ином виде является эксплуатацией запасенных каким-то образом аккумулированных ресурсов солнечной энергии В этом смысле все упирается в несколько таких примитивных факторов. Первое - это КПД переработки солнечной энергии через соответствующие источники. Второе - это возможность аккумуляции, третье - это возможность транспортировки», - описал проблемное поле генеральный директор РВК Игорь Агамирзян.
«Все энергетические потребности Европы обеспечиваются в случае, если застроить тепловыми солнечными электростанциями, если я правильно помню, 0.3% площади пустыни Сахары», - привел пример Агамирзян, отметив, что далее встанет проблема транспортировки этой энергии.
По его мнению, «в достаточно скором времени мы можем жить в сильно другом мире по организации методов работы с энергией». Однако в России то, что называется альтернативной энергетикой, недооценивается с точки зрения политической важности, полагает Агамирзян. Основная причина ему видится в лоббизме: «соответствующие лобби сильно заинтересованы, чтобы не возникали необходимые механизмы и технологии».
Соответственно, и проблема развития новой энергетики наталкивается на почти непреодолимое на сегодня обстоятельство: нефтегазовые российские компании не инвестируют в «энергетику будущего» в силу монопольного положения на рынке. В отличие от транснациональных нефтегазовых корпораций, которые более или менее активно вкладываются в альтернативную энергетику, чтобы иметь наработки, если/когда рынок потребует от них производства «новых видов» энергии. Проблема еще и в том, что в инвестиционных программах российских нефтегазовых компаний упор делается на научно-исследовательские и конструкторские разработки. А это далеко не рыночный продукт, но лишь первая ступень в процессе его появления.
Иным механизмом для финансирования новой энергетики могли бы стать венчурные фонды. Некоторые проекты по такой схеме уже работают. «За последние три года мы делали четыре проекта в области энергетики - 2 проекта в области преобразования жидкости и 2 проекта в области альтернативных источников, включаю волновые электростанции. И нам удалось найти в России действующие венчурные структуры, готовые инвестировать от 2 до 20 миллионов евро. Они уже есть», - рассказал Андрей Зотов из компании ATG-консалтинг, отметив, что из четырех проектов один оказался удачным.
Причина провала большинства венчурных проектов в «энергетике будущего» все та же. «Можно сделать чудесную волновую электростанцию или экстраординарную систему, построенную на иных физических принципах, чем у Фишера-Тропша, ее не купят, потому что традиционный подход, сложившийся в индустрии, не требует этих инноваций», - посетовал Зотов.
Отчасти проблема заключается в привычке, полагает Игорь Агамирзян. «Есть поручение президента, которое на последнем заседании комиссии по модернизации было подписано. В нем сказано о необходимости разработать механизмы, которые позволили бы участие госкомпаний в венчурных фондах засчитывать по статье инновационного развития», - рассказал он. А еще в поручении сказано об устранении барьеров в этой сфере. И здесь, по словам Агамирзяна, получился настоящий конфуз: «когда стали разбираться, выяснилось, что с точки зрения законодательно-нормативной ничего препятствующего нет. Это на самом деле чистая психология и традиция, привычка вообще считать, что так нельзя». То есть — по закону вкладывать средства в венчурные фонды компаниям можно, только они этого не делают.
На пути венчурного финансирования — что в энергетической сфере, что в любой другой - стоят еще и специфические условия для ведения бизнеса в России и распределение прибылей по секторам экономики. Докладчик, директор Института энергетики и финансов Владимир Фейгин пересказал свою беседу с российским бизнесменом. Тот сомневался, инвестировать ему в венчур или в недвижимость: «Венчур - это рисковая вещь, но если правильно построить, это в среднем дает 30-40% годовых. Все знают эту цифру. Я эти 40% легко заработаю на недвижимости без риска». «Пока у нас будет такая среда, в которой легко заработать 30-40 процентов в год, учитывая конкурентоспособность, коррумпированность, все что угодно, ничего другого нет, и не надо ничем заниматься», - заключил Фейгин.
В этом смысле глобальный финансовый кризис оказал российскому венчурному бизнесу услугу. «Огромное достижение у нас за последние годы - это то, что в результате кризиса 2008-2009 годов началась стагнация на рынке недвижимости. Теперь на нем больших процентов не заработать, и, скорее всего, уже никогда нельзя будет заработать эти 30-40 процентов. Поэтому вероятно, что деньги пошли, и вот эти фонды реально сегодня создаются именно на те деньги, которые ушли с рынка недвижимости, потому что там больше нечего искать», - полагает Игорь Агамирзян. Так что теоретически настало время инвестировать в новые технологии, в том числе и в «новую энергетику».
