2 июня пленум Верховного суда РФ постановил, что в случае увольнения руководители государственных корпораций и компаний будут получать компенсацию в размере трехкратного среднего месячного заработка, сообщает «Интерфакс».
Это ограничение размера «золотых парашютов» коснется руководителей госкомпаний, госкорпораций и хозяйственных обществ, у которых более 50% акций находится в государственной или муниципальной собственности, а также руководителей государственных внебюджетных фондов, государственных и муниципальных учреждений, государственных или муниципальных унитарных предприятий, говорится в постановлении пленума. Частные компании размер данной компенсации менеджерам высшего звена должны изначально указывать в трудовом договоре.
Напомним, что дискуссия о допустимом размере компенсации руководителям госкомпаний с особой силой возобновилась в марте этого года. Тогда Верховный суд признал незаконным решение о выплате почти 201 миллиона рублей бывшему президенту «Ростелекома» Александру Провоторову при увольнении. Два года назад он ушел с поста главы госкорпорации и получил 233 миллиона рублей. Инициативу ограничить размер компенсаций озвучил президент России Владимир Путин, предложив ограничиться трехкратным размером зарплаты. Соответствующий закон был им подписан в 2014 году.
Также в марте этого года, уже после инцидента с Провоторовым, представители Общероссийского народного фронта выступили с инициативой запретить «золотые парашюты» на уровне закона. Тогда член центрального штаба ОНФ, депутат Госдумы Михаил Старшинов объяснил смысл этого предложения тем, что в бюджетах более 20 регионов России были заложены «золотые парашюты». То есть чиновники подстраховывали себя на случай увольнения, обеспечивая компенсацию в виде единовременной выплаты в размере от 4 до 10 месячных окладов.
Преподаватель Института экономики естественных монополий РАНХиГС, экономист Владислав Гинько в беседе с «Полит.ру» прокомментировал это решение ВС РФ: «Рынок труда конкурентный. То есть компания с госучастием также интересуется эффективными менеджерами. Чтобы их привлечь, нужно предлагать оплату труда не меньше, чем предлагают частные компании. Соответственно, уровень оплаты труда в итоге определяется рынком труда, то есть все приходит к тому, что компании стремятся увеличить свою доходность и рентабельность. Вопрос в том, что затраты на персонал, в частности, на менеджеров все равно выходят на их эффективность», — считает эксперт.
При этом он обращает внимание на то, что работа в руководстве госкорпораций имеет свои особенности: «Иногда более высокая оплата труда в компании с госучастием связана с более высокой ответственностью. Одно дело, если прогорит и закроется частный бизнес, и другое дело, если крупная компания с госучастием потерпит банкротство, — говорит Гинько. — В таком случае пострадают интересы всех, потому что речь уже будет идти о поступлениях в бюджет. Компании с госучастием дивиденды выплачивают в госбюджет, поэтому и ответственность более высокая».
Экономист напоминает, что любое предприятие имеет риски, это же касается и госкомпаний и корпораций: «Здесь надо понимать, что в любом бизнесе есть большой риск того, что он может не удастся. В частном бизнесе в этом нет ничего необычного. Даже если крупная частная компания уходит с рынка —в этом нет ничего такого, что вызывало бы волнения. Если крупная компания с госучастием будет вынуждена уйти с рынка и потерпит банкротство, то это привлечет внимание с разных точек зрения. В таком случае возникает вопрос, кто закроет ту брешь, которая возникает в связи с тем, что дивиденды от этой компании не пойдут в бюджет», — рассуждает Владислав Гинько.
По его словам, существует множество перспективных инвестиционных проектов, в которых частные компании не заинтересованы по причине невысокого или вовсе отсутствующего уровня прибыли: «Бывает, что частная компания понимает, что проект выгоден, но им нужно, чтобы был более короткий срок окупаемости. Если говорить об инвестиционных проектах, то только компании с госучастием могут реализовывать проекты сроком на 10-15 лет — так устроено, что только очень крупные компании могут позволить себе инвестиции, которые окупятся в эти сроки», — замечает экономист.
«Это видно на различных отраслях промышленности. Почему частные компании, к примеру, не очень охотно хотят строить целлюлозно-бумажные комбинаты? Потому что инвестиции в полный цикл от подготовки древесины до производства целлюлозы, бумаги и картона составляют около одного миллиарда евро. Чтобы выйти на настоящую окупаемость, нужно, как минимум 8-10 лет. Соответственно результат такой, что частные компании готовы модернизировать уже существующие целлюлозно-бумажные комбинаты. Если бы в этой отрасли была крупная компания с госучастием, она бы это осуществляла, потому что это вопрос, который важен всем — строительство целлюлозно-бумажных комбинатов, производства картона, бумаги, на которой бы печаталась пресса. У нас до сих пор значительный объем глянцевой бумаги завозится из-за рубежа. Можно сколько угодно звать туда частный бизнес, но он не пойдет, потому что это большие и долгие деньги. Можно предлагать всякого рода налоговые льготы, но частный бизнес все равно скорее вложит меньшую сумму и на более короткий срок, чтобы быстрее получить ее обратно и заработать на этом», — рассуждает эксперт академии.
Гинько подчеркивает, что именно госкомпании реализуют проекты, необходимые из стратегических и геополитических соображений: «Например, мы знаем, что Роснефть реализует проект в Венесуэле, а это миллиардные инвестиции, и это вопрос экономических и геополитических интересов всей России. В Соединенных Штатах говорили, что интересы General Electric — это интересы США, и мы можем сказать то же самое, что интересы крупных госкомпаний — это интересы всей страны», — считает он.
Подводя итог, преподаватель РАНХиГС Владислав Гинько напоминает, что вопрос о зарплатах всегда будет вызывать дискуссии, и людям всегда будет интересно, кто, сколько, за что получает и почему. «В итоге я уверен, что рынок труда все урегулирует. Но у компаний с госучастием есть дополнительная нагрузка, и это реализация таких проектов, за которые не берутся частные компании», — заключает он.
