Накануне энергетического саммита стран "Большой восьмерки" российские руководители дружно подвергли критике европейские институты и принципы энергетической политики. Вначале представитель новой волны руководства "'Газпрома" – глава "Газпромэкспорта" Александр Медведев – обвинил Еврокомиссию в применении двойных стандартов в энергобезопасности. Затем министр промышленности Виктор Христенко сказал о возможности выхода России из Энергетической хартии – базового документа свободного европейского энергетического рынка. Началось все, конечно, со статьи Путина в Wall Street Journal "Энергетический эгоизм – путь в никуда" (Energy Egotism Is a Road to Nowhere).
Зародившись в начале 2000-х годов (если не брать некоторые экстравагантные заявления отдельных лиц в ельцинском руководстве) в виде занятия сугубо любительского - вроде научного туризма, российская энергетическая дипломатия впервые становится инструментом эффективной политики. От посиделок на сессиях ОПЕК Россия перешла к попытке проартикулировать собственные интересы, пока еще не вполне четко осознаваемые.
В контексте государственной политики – а не политики корпораций – Россия действительно заинтересована в долгосрочных контрактах на поставку энергоресурсов. Равно как и Европа и США заинтересованы в раздроблении энергетической мощи России. Отсюда стремление вытолкнуть Россию из сферы трубопроводного транспорта в европейском направлении в сферу, где мелкие производители будут конкурировать с крупными корпорациями на равных. Отсюда либерализация газового рынка и попытки ускорить инвестиции России в технологии СПГ.
Трубопровод – и, соответственно, долгосрочные контракты орудие геополитики, СПГ – орудие рынка со всеми своими плюсами и минусами. Трубопровод приводит (во всяком случае, должен приводить) к аккумулированию прибыли в руках добывающих и транспортирующих корпораций.
Свободный энергетический и газовый рынок приводит к тому, что прибыль диверсифицируется и рассасывается в современных рыночных инфраструктурах (современная европейская и, в еще большей степени, американская экономика - это экономика трансакций).
Собственно, с точки зрения такой долгосрочной стратегии нестабильность на путях транзита российских углеводородов в Европу связана именно с таким пониманием энергетической стратегии. И документы единой Европы о свободном энергетическом рынке – и Газовая директива, нормирующая присутствие монопольных поставщиков на газовом рынке, и Энергетическая хартия – это формализация на европейском уровне весельчаков из украинского и белорусского руководства.
В своем интервью The Times глава экспортного направления «Газпрома» Александр Медведев заявил, что Европа не понимает сущности газовой промышленности, и жестко отверг требования Европейской комиссии повысить конкурентность экспортных маршрутов «Газпрома».
Примерно о том же говорил и Виктор Христенко. Но отличие Христенко от «Газпрома» заключается в том, что у концерна есть газ (и деньги), а у Христенко их нет. Суть его выступления сводилась к тому, что переговоры о ратификации Европейской энергетической хартии (подписанной Россией еще в 1994 году) ничем не закончатся, пока не будет согласован и подписан так называемый Транзитный протокол к ней, дающий гарантии России по правилам транзита нефти и газа. Позиция Христенко (ранее вполне независимого политика) по Транзитному протоколу была в полной мере «Газпромовской».
Представляет, однако, интерес, почему представители газовой монополии решили вдруг поставить вопрос столь остро. Неужели председательство России в «Восьмерке» подействовало так сильно, что было решено наконец-то сказать все?
Да и Европа уж очень спокойно отреагировала на все интенции российского руководства, а ведь после газовой войны с Белоруссией раздавались голоса о необходимости обеспечить энергетическую безопасность за счет норвежского и алжирского газа. Неужели доводы России о необходимости почистить газовый рынок от посредников оказались настолько сильными?
Скорее всего, самый сильный довод, повлиявший на европейцев, это – предгрозовые ощущения от войны с Ираном. Европейцы уже давно вложились в газопровод Nabucco («Навуходоносор»), который должен был вывести иранский газ в центр Европы. Еще одним источников надежд были газопроводы через Средиземное море из Алжира (сопоставимого с газпромовскими поставками). Однако алжирский газ дороже, запасы Алжира меньше российских (соответственно 30 и 80 лет), и что намного важнее – Алжир является центром народного исламизма, беспощадно подавляемого военными властями. Однако никто не может с уверенностью сказать, как иранский кризис отразится на ситуации в Алжире.
Поэтому в ближайшее время, по мере развития событий, Европа будет с благосклонностью смотреть на энергетические амбиции России – так же, как она спокойно и благожелательно отреагировала на украинскую газовую операцию российской монополии. Сейчас же Европе не до амбиций – сейчас важнее всего действительно энергетическая безопасность, и претензии России на лидерство в ее обеспечении Европой будут благосклонно приняты.
Заявления российского руководства – это и своего рода послание «Восьмерке» о готовности поддержать стабильность Европы. Таким образом, прикрывая европейский энергетический «тыл», Россия создает для Европы возможность позиционной торговли с США. Весь вопрос в том, как Европа воспользуется этой возможностью.
Изменение ситуации в мире не отменяет необходимости ни технического перевооружения Единой системы газоснабжения – действительно уникального хозяйственного комплекса, ни привлечения инвестиций в падающую газодобычу, ни развития проектов СПГ.
Однако важно четко понимать направление политики и размеры ставки в игре – возможность сыграть с перспективой стать самостоятельным субъектом в геополитической игре. Время (и ближайшее время!) покажет, насколько четко осознается такая стратагема российским руководством. Если выбор в проекте крупнейшего Штокмановского месторождения (а итоги тендера должны быть подведены до конца первого квартала 2006 года) будет сделан в пользу европейских компаний – значит, сделан шаг в сторону игры на поле «европейской энергетической безопасности»; если в состав участников попадет Chevron - значит, мотивы игры будут немножко другими, и сама игра станет сложнее.
