Прошло почти два года с момента начала мирового экономического кризиса, и поэтому теперь можно спокойно оценить его влияние на отдельные элементы российской валютно-финансовой системы. Сделать это необходимо во многом потому, что кризис 2008 года – не последний, и к следующему потрясению надо готовиться уже сейчас.
Ситуация, в которую попала российская экономика в ходе кризиса, лучше всего характеризуется термином «клещи»: с одной стороны, произошло сокращение внешнего спроса на товары российского экспорта, а с другой - из банковской и биржевой систем был выведен капитал, находившийся в наиболее ликвидной форме. Капитал в большей степени принадлежал нерезидентам, но и резиденты тоже кое-что вывели.
Сокращение спроса и внешнего финансирования привело к резкому падению производства и доходов у персонала, занятого в российском реальном секторе. Ну, а после падения доходов сокращение внешнего спроса было подкреплено сокращением спроса внутреннего. И эти два сокращения были бы гораздо разрушительнее, чем они оказались на самом деле, если бы значительная часть внутреннего спроса не приходилась на иностранные товары и услуги, или товары российского производства, произведенные с использованием импортных технологий и компонентов.
Но поскольку часть внутреннего спроса все же приходилась на товары и услуги иностранного производства, то сокращение внешнего спроса было частично компенсировано сокращением внутреннего спроса на эти иностранные товары. В противном случае падение внутреннего производства и доходов было бы еще сильнее.
Как падение внешнего спроса было усилено падением внутреннего спроса, так и отток капитала, принадлежавшего нерезидентам, был усилен оттоком капиталов, принадлежащего резидентам. При этом, используя термин «капитал», мы, прежде всего, имеем в виду высоколиквидные резервы в национальной валюте, которые могут быть быстро конвертированы в иностранную валюту. При этом после конвертации даже не требуется вывозить валюту за границу - достаточно просто хранить ее в наличной форме, хотя, понятное дело, большая часть юридических лиц предпочитала безналичную форму хранения ликвидности. Другие формы инвестирования капитала и, соответственно, способы его вывода из российского реального сектора мы пока не рассматриваем.
Итак, в целом нерезиденты и резиденты в ходе кризиса вывели из российской экономики около $213 млрд. Эти данные, конечно, косвенные, и основаны на объеме сокращения валютных резервов Центрального банка РФ, которые составляли $596 млрд. на 1 августа 2008 года и уменьшились до $383 млрд. на 1 апреля 2009 года. Сколько из этих $213 млрд. могло прийтись на долю российских резидентов, а сколько – на долю нерезидентов?
Объем иностранной валюты, перекочевавший на руки российских резидентов в ходе кризиса, приблизительно можно определить по данным о чистых продажах наличной инвалюты через кассы уполномоченных банков. В спокойные, докризисные времена эти чистые продажи (или покупки) колеблются вокруг одного среднего уровня, ну а после начала кризиса резко подскакивают, в несколько раз. Поэтому отделить кризисные сделки от некризисных большого труда не составляет.
Например, в марте-июле 2008 года чистые продажи наличной иностранной валюты колебались в размере $1,1 млрд. – $1,5 млрд. в месяц. Потом объем чистых продаж стал расти, и в октябре составил совершенно несусветные $8,8 млрд., в ноябре – $8,1 млрд., в декабре - $12,4 млрд., а в январе 2009 года – $9,5 млрд. После чего спрос на валюту резко упал, и уже в феврале 2009 года ее чистые продажи составили только $1,1 млрд., а в марте, наоборот, население стало потихоньку от валюты избавляться, и у банков чистые продажи сменились чистыми покупками.
Понятно, что подобные смены покупок продажами формируются под влиянием массы факторов, и основной из них – девальвация рубля, ожидаемая и произошедшая, - сыграл свою решающую роль. Если в последнем квартале 2008 года и в начале 2009 года Центральный банк удерживал рубль от резкого падения, давая возможность вывести капиталы всем, кому угодно, то потом его политика поменялась, и рубль был отпущен в свободное плавание. После чего покупать его дальше стало накладно, а вот продавать, чтобы зафиксировать прибыль от курсовых разниц, наоборот, очень выгодно, что и привело к смене предпочтений среди владельцев валюты.
Таким образом, период панической скупки валюты приходится на октябрь 2008 года – январь 2009 года, а общий объем наличной иностранной валюты, попавший в этот период к резидентам, можно оценить в $40 млрд., или почти в 20% общего оттока капитала.
Резко выросший спрос на валюту не мог пройти незамеченным для наличного денежного обращения и для рублевых сбережений в организованной форме. С максимального уровня в 4 трлн. 393 млрд. руб. на 1 ноября 2008 года количество наличных рублей сократилось до 3 трлн. 658 млрд. руб. на 1 апреля 2009 года, и только после достижения этого минимума стало понемногу возрастать. Рублевые сбережения в банковской системе, максимум которых в сумме 5 трлн. 169 млрд. руб. приходился на 1 сентября 2008 года, сократились до 4 трлн. 042 млрд. на начало февраля 2009 года, после чего тренд поменялся, и вклады в банках стали восстанавливаться.
Таким образом, в результате панических настроений и последовавшего за ним «бегства от рубля» наличное рублевое обращение потеряло 735 млрд. руб. Собственно говоря, именно эту сумму можно считать т.н. «кассовым резервом», то есть наличными деньгами, которые не используются для оплаты текущих расходов, а держатся для использования в краткосрочных спекулятивных операциях. В общем объеме наличной рублевой денежной массы этот остаток составляет около 17%, что можно считать достаточно высоким показателем, особенно с учетом того обстоятельства, что подобного рода «кассовые остатки» у нас в стране обычно держатся в долларах.
Соответственно, «кассовый резерв» в иностранной валюте приблизительно можно оценить в эти самые $40 млрд., хотя понятно, что в зависимости от конъюнктуры его размер может сильно меняться в ту или другую сторону.
В отдельном рассмотрении нуждается динамика сбережений в банковской системе. Дело в том, что хотя организованные рублевые сбережения снизились на 1 трлн. 127 млрд. руб., однако эта сумма не была полностью потеряна банковской системой, так как одновременно выросли банковские сбережения в иностранной валюте - с 809 млрд. руб. до 2 трлн. 112 млрд. руб. (на 1 трлн. 300 млрд.). Однако при этом надо учитывать, что быстрый рост остатков на валютных счетах произошел не потому, что увеличились взносы из текущего дохода владельцев счетов, а потому, что большая часть вкладчиков перевела рублевые сбережения в валютные. Соответственно, можно было бы считать, что рост остатков на валютных счетах полностью покрыл падение остатков на рублевых счетах, и поэтому банковская система никакого оттока ресурсов не испытала, если бы не имевшая место в этот период резкая девальвация рубля. С учетом девальвации остатки на валютных счетах выросли на сумму, в два раза меньшую, и поэтому реальный прирост средств на валютных счетах покрыл только половину снижения остатков средств на рублевых счетах. Другая половина перешла в наличную форму, то есть была использована для приобретения наличной иностранной валюты.
Таким образом, подводя итоги, мы можем оценить бегство от рубля в валюту в следующих размерах: наличное денежное обращение сократилось на 735 млрд. руб., и рублевые остатки на банковских счетах (с учетом перевода части сбережений на валютные счета) сократились на 650 млрд. руб. Итого общий объем рублевых средств, конвертированных в валюту во время кризиса, составил 1 трлн. 385 млрд. рублей, что по среднему курсу в 30 руб./$ составляет $46 млрд. Это не сильно отличается от сделанной нами выше оценки чистого оттока капиталов в наличной форме в размере $40 млрд. А остальные $173 млрд. оттока капитала пришлись на нерезидентов.