Если в период подъема рост цен можно было как-то объяснить избыточным денежным спросом, то в период кризиса, когда спрос падает, стабильность ценовой динамики начинает раздражать. Кризис во всем должен быть кризисом – не только в падении доходов, безработице, банкротстве компаний, - но и в падении цен. Но вот доходы падают, безработица растет, компании разоряются, а цены, увы, продолжают расти.
Первое приходящее в голову объяснение непрерывного роста цен носит чисто психологический характер. Большинство из нас помнит ситуацию 1998 года, когда полки и прилавки очень быстро оголились, и призрак товарного дефицита повис над торговыми залами супермаркетов. Тогда дефицита не случилось, хотя перебои в снабжении все-таки имели место, и эти перебои кое-кому запомнились. Поэтому, попав в очередную кризисную ситуацию, часть психически неустойчивых потребителей кинулась скупать все подряд, создав, тем самым, избыточный спрос и дав толчок спекулятивному росту цен. Товарного дефицита, правда, и на этот раз не случилось, но вот цены после набега нервных покупателей уже было не остановить.
Второе объяснение непрерывного роста цен состоит в том, что он вызван девальвацией рубля и, соответственно, ростом стоимости импорта. Поскольку львиная доля нашего потребления – это импортные товары, то падение курса рубля означает автоматическое повышение рублевой цены иностранной продукции. Напомним, что рубль упал с уровня $1=24 руб. в июле до уровня $1=29 руб. в декабре, то есть на 21%, а в январе девальвировался еще на 14%, итого на 35% за полгода.
При этом, что только ухудшает ситуацию, девальвация национальной валюты – это долгоиграющая пластинка, так как кроме переоценки текущих поставок компании вынуждены производить переоценку валютных статей своих балансов. То есть если у компаний есть валютные активы – товарные запасы из импортных товаров или импортное оборудование, – то их рублевая оценка повышается, что позже перекладывается в себестоимость изготовляемой или реализуемой продукции. Соответственно, если у компаний есть валютные пассивы – облигации и кредиты в иностранной валюте, или акции, номинированные в валюте, – то рост курсов иностранных валют влечет за собой рост расходов на ее приобретение, чтобы было чем выплатить купоны и дивиденды, а позже – погасить обязательства. Естественно, что компании стараются переложить возросшие расходы по обслуживанию валютных долгов на покупателей своей продукции и опять же повышают цены. Таким образом, эффект от девальвации мы будем ощущать на себе еще очень долго, даже тогда, когда девальвация закончится.
Но этим, однако, негативные последствия девальвации не исчерпываются. Рост цен на иностранные товары, а также на отечественные товары, произведенные на иностранном оборудовании или с использованием импортных материалов, вызывает, к сожалению, рост цен и на аналогичную продукцию, произведенную только на отечественном оборудовании и только из отечественного сырья. Хотя у этой группы производителей вроде бы и нет такого мощного стимула к повышению цен, они все равно их повышают. В теории подобный эффект называется «гонка за ценовым лидером», а на практике он вызван рассуждением внутреннего производителя: если моя продукция ничем не хуже импортной, то почему она должна стоить дешевле? Это, понятное дело, еще одна причина постоянного роста цен.
За неорганизованным ростом цен независимых товаропроизводителей следует организованное повышение цен и тарифов полугосударственных монополий. Нам уже не раз приходилось писать о том, что момент для нынешнего пересмотра цен и тарифов на их продукцию и услуги выбран крайне неудачно. Объем внутреннего производства и потребления сильно упал, а подорожание товаров и услуг, от использования которых невозможно отказаться, ударит по внутреннему производству и сбыту еще сильнее. Но у монополий своя логика (им надо выполнять инвестиционную программу), поэтому пока, во всяком случае, идти на снижение своих тарифов они не хотят, хотя и вынуждены предоставлять скидки отдельным группам клиентов.
Еще одна особенность нашего (и мирового) хозяйства, оказывающая поддержку высокому уровню цен, состоит в том, что до сих пор сохраняется ситуация, связанная с высокими ценами на продовольствие, несмотря на большой урожай прошедшего года. Конец лета – начало осени 2007 года ознаменовалось резким скачком цен на продовольствие, который был вызван неурожаем в ряде стран-производителей зерновых культур. В России тогда урожай был нормальный, но по касательной задело и наш продовольственный рынок. Позже, однако, выяснилось, что не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Благодаря высоким закупочным ценам российские зернопроизводители смогли увеличить сбор хлебов, поэтому в следующем, 2008 году, мы получили самый большой с 1992 года урожай. Вследствие большого урожая цены на зерно и изделия из него немного просели, но на прежний уровень так и не вернулись, что объясняется, с одной стороны, высоким внешним спросом, а с другой – товарными интервенциями государства на зерновом рынке.
Более того, складывается ощущение (хотя это отдельная тема), что государство и не допустит теперь падения закупочных цен на зерно, так как оно вдруг выяснило, что эти высокие цены – прекрасный способ поправить дела в сельском хозяйстве и дать мощный импульс его развитию. Если и в текущем, 2009 году, у нас тоже будет большой урожай, то мы, вероятно, увидим, подтверждение этой догадки. То есть о низких ценах на зерно можно забыть, хотя это и приведет (и уже привело) к банкротству ряда предприятий пищевой промышленности и к удорожанию потребительской корзины малоимущих слоев населения.
До сих пор мы рассматривали факторы, связанные с динамикой валютных курсов и с ценовым поведением товаропроизводителей. Теперь нам надо обратить внимание еще на два фактора, оказывающих пусть и косвенное, но от этого не менее сильное влияние на уровень товарных цен: рост процентных ставок и закачка ликвидности в банковскую систему.
Рост процентных ставок произвел достаточно суровый отбор и в среде производителей, и в среде торговых посредников. Часть из них не смогла брать кредиты по новым, высоким ставкам, и поэтому была вынуждена существенно сократить размер своих операций. В результате этого с рынка ушло много дешевой продукции и, соответственно, повысилась доля средней и дорогой продукции, что и отразилось в росте суммы среднего чека.
Закачка ликвидности в банковскую систему, которая теперь явно стала избыточной, напрямую на уровень цен пока еще не повлияла, потому что банки не хотят с ликвидностью расставаться и не выдают новых кредитов. Однако общая ситуация с денежным предложением носит проинфляционный характер, что мы на себе уже чувствуем из-за постоянной девальвации рубля и будем продолжать чувствовать, если банки вдруг решат, что бояться им теперь нечего, и снова начнут выдавать кредиты налево и направо. Процентные ставки при этом, может быть, и снизятся, но вот товарные цены по-прежнему будут расти.
Таким образом, тенденция к росту цен, несмотря на кризис, все равно сохраняется, хотя, конечно, монетарные власти всегда могут сказать, что они жертвуют меньшим, чтобы предотвратить большее зло. Большее зло, как мы это понимаем - это угроза дефляции, то есть падения цен, из-за которого компании-производители не смогут реализовать свою продукцию по ценам, покрывающим стоимость производства и, соответственно, погасить долги поставщикам и банкам, выплатить заработную плату и дивиденды. И вот, чтобы избежать такой напасти, приходится идти на постоянную поддержку роста цен.
