6 апреля Минфин США предложил заблокировать активы россиян, попавших под новые санкции, а также запретить американцам вести любую экономическую деятельность с фигурантами списка. В результате ряд российских компаний заметно потеряли в капитализации.
Под санкции попали владелец «Базового элемента» Олег Дерипаска, глава «Реновы» Виктор Вексельберг, член правления «Сибура» Кирилл Шамалов, председатель совета директоров «ЭнПиВи Инжиниринг» Игорь Ротенберг, сенатор Сулейман Керимов, а также партнер Алишера Усманова Андрей Скоч, чья семья владеет долей аэропорта Внуково.
Что касается уменьшения капитализации, то больше всех пострадал «Русал» — он потерял свыше 92 млрд рублей. Суммарная стоимость акций En+ снизилась на 1,25 млрд долларов до 5,7 млрд долларов. Эти и аналогичные процессы привели к падений индекса РТС и индекса Московской биржи (10,7% и 9% падения соответственно), причем лидерами падения стали «Русал» (-26,7%), «Полюс» (-8,8%), «Норильский никель» (-10%), «Распадская» (-7,2%), «Мечел» (-10%), En+ (-17,7%), ВТБ (-6,7%), Сбербанк (-6,8%), АЛРОСА (-7%), передает информационное агентство РБК.
О происшедшем и его последствиях размышляет аналитик «Полит.ру» Василий Измайлов.
«Пятничные санкции — это очень серьезные события с точки зрения нашей внутрироссийской жизни. И даже те люди, которые до сегодняшнего дня не вполне это понимали, полагаю, сегодня, глядя на фондовые индексы и на индикаторы валютных показателей, вполне отдают себе в этом отчет.
Однако всю серьезность этих событий нам еще предстоит оценить, причем серьезность не в плане «вот ужо-то нам будет!», а в плане того, как и что будет трансформироваться в связи с санкциями, введенными в отношении отдельных лиц и компаний на внутрихозяйственном и внутриполитическом рынке.
Сразу хочется сказать, что не происходит ничего такого, что лежало бы за пределами ожиданий. И в этом смысле любая экономическая система, сколько-нибудь внятно функционирующая (а я полагаю, что российская экономическая система именно такова), так или иначе к этим рискам готова и рано или поздно адаптируется к возникающим сложностям. Поэтому первое, что я хочу сказать, таково: не произошло ничего сверхъестественно страшного.
Второе, что вытекает из первого: введенные санкции — это очень серьезное испытание. И для того, чтобы его с честью выдержать, необходимо будет приложить многие и многие усилия самых разных людей. А может, даже и каждого из нас, как бы высокопарно это ни звучало.
В-третьих, мы до конца не понимаем (и, наверно, никто не понимает) реальную прочность той системы, которая существует на сегодняшний день. Когда-то не так давно в одном из интервью Алексей Леонидович Кудрин, которого сложно заподозрить в каком-то уж совсем благожелательном отношении к нынешней российской политике, говорил о том, что система даже в том случае, если не будет делать ничего, имеет запас прочности 10+ лет.
Возьмем худший вариант – предположим, что новые американские санкции настолько тонки и эффективны, что позволит сократить запас прочности системы вдвое. Значит, в распоряжении следующего правительства будет пять лет, то есть полный или почти полный срок его работы. А это очень много.
Это очень много для того, чтобы что-то придумать. Очень много для того, чтобы разработать механизм реализации этого придуманного. И для того, чтобы выстроить достаточную систему контроля над выстраиванием того, что придумано за этой время.
В состоянии ли наше правительство предпринять сколько-нибудь эффективные меры? Да, я полагаю, оно в состоянии. Опыт последнего времени показывает, что когда дело доходит до по-настоящему серьезных решений, от которых зависит прочность политической системы, службы действуют сообща. Потому что прекрасно понимают, что это касается всех и каждого.
Дальше возникают множественные вопросы о том, во что это выльется на практике. Да, наверно, это выльется в очередной виток экономической стагнации. Даст ли это падение производства? Наверное, в отдельных отраслях даст. Возникают ли при этом дополнительные риски, связанные с ростом безработицы и социального напряжения? Да, безусловно, такие риски возникают. Носит ли это характер необратимый и катастрофический, не говоря уже об апокалиптическом? Нет, конечно же.
Я всегда говорил, говорю и буду говорить, что в каждую секунду в нашей стране (а может быть, и не только в ней, может быть, это вообще универсальный закон) можно сделать все, что угодно, и добиться практически любых целей. Повторяю: система, построенная в России, как бы ее ни хулили недоброжелатели и какие бы перуны ни метала в нее либеральная общественность, — это достаточно стойкая, органичная и способная к преодолению сложностей система.
Иное дело — что эта система, как и всякая не сложившаяся, а сложенная система имеет ряд уязвимостей. И, возможно, главной или одной из главных среди них является кадровый потенциал этой самой системы. Но и тут мы в последнее время видим некоторое движение, которое в силу разного рода акций и программ на сегодняшний день связано не только с первым лицом государства, но еще и с именем Сергея Владиленовича Кириенко.
Насколько эти программы окажутся эффективными, покажет время. Насколько новые люди окажутся взысканы относительно новых задач, полагаю, мы увидим уже в скором времени. Тут важно еще и то, что мы сталкиваемся с, наверно, беспрецедентной за последнее время попыткой перераспределения собственности. Поскольку те люди, которые оказались под санкциями, в той или иной степени будут уже не в состоянии контролировать те активы, которыми располагают. И в этой связи возникает иллюзия или соблазн перераспределения активов в интересах тех людей, которые под санкциями не оказались.
Коллеги об этом много писали, самая яркая история тут — это история стратегического союза Анатолия Борисовича Чубайса и Сергея Викторовича Чемезова. И таких стратегических союзов, думаю, еще очень много возникнет в скором времени. Но важно другое: важно то, что тот самый равновесный мир, который с таким трудом удерживало первое лицо, отвешивая правильные порции позитива в отношении каждой властной группы, перестал существовать. Уже с пятницы.
Теперь все будет по-другому. Эти электрические вихри, возникающие от новых санкций, если не полностью, то во многом перестраивают властную и околовластную структуру, вокруг которой и формировалась нынешняя система. А это, с одной стороны, новые риски, а с другой — новые возможности. Чего тут больше? На сегодняшний момент представляется, что это классические «50/50». Но я думаю, что уже первые движения, первые сделки и транзакции покажут, в какую сторону начинает трансформироваться та социальная, и хозяйственная, и экономическая модель, в которой мы жили в последние годы.
Я не говорю уже о том, что возникает дополнительное качество каждого внутриэлитного субъекта — это способность или неспособность договариваться на Западе. А раз так, что в самом скором времени мы будем являться свидетелями самых интересных и, возможно, необычных событий», — сказал Василий Измайлов.
