Вот уже второй месяц правительственные органы, отвечающие за общеэкономическую ситуацию в стране, немного лихорадит. Индекс потребительских цен, основной показатель уровня жизни населения и степени управляемости экономикой, зашкаливает за отведенные ему правительством пределы, а кроме того, ажиотажный спрос на ряд товаров первой необходимости вызвал призрак соляного бунта. При плановом росте на 2006 год в 8,5% уже за первые два месяца цены поднялись на 4,1%. Нетрудно догадаться, что при сохранении таких же темпов за год индекс потребительских цен составит 25%.
Это будет, конечно, блистательным результатом, после которого в нормальных странах принято подавать в отставку. У нас, конечно, никто в отставку не уйдет, хотя, как всегда, начнется поиск виновных – как объективных причин, так и субъективных злоумышленников (Михаил Фрадков позволил себе заявить о профессиональной некомпетентности Алексея Кудрина и Германа Грефа). Этот поиск, разумеется, будет успешно завершен, виновные будут найдены, и правительственные органы смогут и дальше продолжать свою регулирующую деятельность. Хотя эта деятельность сильно напоминает судорожное вращение руля шофером автомобиля, у которого отказали тормоза.
Тем не менее, рост потребительских цен – это факт нашей жизни, поэтому разбираться с ним придется по-настоящему, и отдельными персональными выводами вопрос не решишь. Для того чтобы сделать этот процесс более понятным, мы можем (условно, конечно) разложить общий индекс цен на несколько компонентов: изменение цен вследствие конъюнктуры мирового рынка; изменение цен, регулируемых государством; изменение цен под влиянием внутренней конъюнктуры; изменение заработной платы; и, наконец, фоновый фактор – объем рублевой денежной эмиссии.
Что касается первого компонента, то с ним все более или менее ясно. Благодаря росту цен мирового рынка на основные товары российского экспорта аналогичный, или близкий к нему рост цен имел место и на внутреннем рынке. Дорожала нефть – вслед за ней дорожали нефтепродукты, росли в цене металлы – поднималась стоимость автомобилей, строительных конструкций, труб и рельсов, посуды и гвоздей. Рос внешний спрос на удобрения – внутренние цены поднимались за ним почти синхронно. В общем, у нас в отношении мирового рынка имеет место полная гармония: куда он повернется, туда мы направимся. Что на экономическом языке означает, что соблюдается равновыгодность поставок товаров на внешний и внутренний рынки.
Правда, далеко не все были в состоянии понять и оценить эту гармонию. Многие потребители проявляли сильное недовольство растущими ценами, не понимая, что вслед за ростом цен происходит рост доходов и занятости и, в конечном итоге, растущие доходы догонят выросшие ранее цены, и равновесие между спросом и предложением восстановится. Но уже на другом, более высоком уровне относительных цен.
Однако, к счастью или нет, рост мировых цен замедляется. Они, естественно, остаются на прежнем, достаточно высоком уровне, но тенденции к постоянному росту, которая наблюдалась несколько прошлых лет, у них больше не просматривается. Поэтому рост внутренних цен на бензин, который за прошлый год составил 20%, за январь-февраль составил только 1,4%. И это неудивительно, так как стоимость российской нефтяной экспортной смеси Urals два-три последних месяца колеблется в одном и том же ценовом коридоре – $54-$59/баррель. И вырываться за границы этого коридора пока не собирается.
Перед тем, как перейти к рассмотрению порядка ценообразования в секторе регулируемых цен, надо сказать несколько слов о косвенном влиянии государства на цены мирового рынка. Здесь имеется в виду разного рода ограничения на импорт, тарифные и нетарифные, которые применяются для ограждения внутреннего рынка от иностранной конкуренции. Наше государство, похоже, излишне боится иностранной конкуренции и устанавливает разного рода квоты и запретительные таможенные тарифы на импортную продукцию продовольственного назначения. Именно активной деятельности регулирующих органов мы обязаны вздорожанием мяса и сахара, расплачиваться за которое приходится рядовому российскому потребителю. Устанавливая надбавки к цене в виде сверхвысоких ставок таможенных тарифов, государственные органы только стимулируют рост потребительских цен, хотя они вроде бы должны с ним бороться.
Что же касается цен на продукцию т.н. естественных монополий, регулируемых государством, то данный случай не так прост, как кажется, потому что, изменяя уровень цен на газ, электроэнергию, железнодорожные перевозки и коммунальные услуги, регулирующие органы, сознательно или нет, преследуют сразу несколько целей.
Во-первых, поскольку производители этих товаров и услуг используют на производственные цели те же самые материалы, которые идут на экспорт, то у них автоматически с ростом мировых цен происходит рост издержек производства и эксплуатации. И государство, повышая цены и тарифы, компенсирует им это удорожание.
Во-вторых, прекрасно понимая, что потребителями газа, электроэнергии и услуг транспорта во многом являются те же самые экспортеры, у которых теперь денег куры не клюют, регулирующие органы повышают цены еще и с таким расчетом, чтобы перераспределить часть экспортных доходов в пользу корпораций с регулируемыми ценами. Причем если в случае с “Газпромом” этот фактор ценообразования не самый важный, так как данная корпорация сама является крупнейшим российским экспортером и валютных доходов у нее предостаточно, то в отношении производителя электро- и теплоэнергии РАО “ЕЭС” и производителя транспортных услуг РАО “РЖД” этот фактор является одним из основных.
Доходов от самостоятельного экспорта у этих корпораций практически нет, но товары и услуги экспортерам они предоставляют в большом объеме. И поэтому единственной законной возможностью получить свою часть экспортных сверхдоходов для них является централизованное изменение цен и тарифов.
Аналогичное соображение, по всей видимости, применяется при повышении тарифов на коммунальные услуги. Во-первых, издержки производства этих услуг в любом случае растут, а во-вторых, что немаловажно, растут доходы пользователей коммунальных услуг – работников экспортных отраслей и обслуживающих их производств. И очевидно, что категории пользователей с высокими доходами легко могут позволить себе оплатить более высокие счета за электричество, отопление, холодную и горячую воду.
Третьим мотивом, которым наверняка руководствуются регулирующие органы при ежегодном повышении регулируемых цен, является постепенная ликвидирация скрытого субсидирования промышленности, коммунального хозяйства и домашних хозяйств. Хорошо известно, что в российской экономике широко развито так называемое перекрестное субсидирование – низкие тарифы на пассажирские железнодорожные перевозки компенсируются за счет высоких тарифов на грузовые перевозки, низкие цены на газ и электроэнергию для домашних хозяйств – высокими для промышленных предприятий, относительно низкие цены на тот же природный газ для домашних хозяйств, коммунального сектора, тепловых электростанций, химических комбинатов поддерживаются за счет высоких экспортных цен, ну и так далее.
Получается, что одна отрасль у нас дотирует вторую, вторая – третью, а третья – еще какую-нибудь, а все вместе они дотируют население и коммунальный сектор, в результате чего создается определенная неразбериха и дезорганизация рыночных процессов, связанных как с ценообразованием, так и с распределением инвестиций и доходов.
Совершенно естественным выглядит желание государства навести в этом хаосе хотя бы минимальный порядок и более или менее упорядочить существующие процессы. Вот оно их и упорядочивает, ежегодно повышая цены и уменьшая тем самым скрытое и запутанное субсидирование одной отраслью российской экономики другой. Так же естественным при этом выглядит сильный разброс повышаемых тарифов. В тех отраслях (например в общественном транспорте), где тарифы повышались практически всегда и на приличные суммы, сейчас темп увеличения проездной платы не самый большой. А вот в коммунальном хозяйстве, где тарифы по социальным причинам достаточно долго удерживали на относительно невысоком уровне, сейчас происходит самое большое увеличение оплаты.
И, наконец, четвертый аспект регулируемого ценообразования – необходимость создания инвестиционных фондов. Потребность в обновлении и расширении производственных фондов испытывает каждая отрасль экономики, и корпорации с регулируемыми ценами в не меньшей степени, чем все остальные. Особенно остро потребность в инвестициях проявилась именно сейчас, так как корпорации с регулируемыми ценами (а это базовые отрасли экономики) подошли к пределу своих производственных возможностей, и разного рода аварии это наглядно показали. Базовым отраслям одновременно требуется и обновление мощностей, и их новое строительство, так как имеющиеся мощности изношены и их физически не хватает. Поэтому логичным шагом со стороны регулирующих органов выглядит повышение инвестиционной составляющей тарифов, так как если сейчас быстро не создать больших инвестиционных фондов, базовые отрасли могут сильно сжаться и посадить на голодный паек всю остальную экономику.
Этот шаг выглядит тем более логичным, что других способов получить инвестиционные ресурсы и у крупных корпораций, и у более мелких производителей с регулируемыми ценами практически нет. Обычно для расширения мощностей прибегают к кредитам или займам. Но кто даст денег в долг компании, цены на продукцию которой едва-едва покрывают себестоимость и над которыми постоянно висит риск длительного замораживания? Конечно, исключения типа “Газпрома”, с его гигантской валютной выручкой, мы не рассматриваем, так как ему дадут в долг сколько угодно. Но кто даст в долг на новое строительство какой-нибудь региональной энергосистеме или ГУП “Теплоэнерго” заштатного райцентра? Наверняка таких смельчаков не найдется, поэтому им придется обходиться собственными ресурсами, то есть повышать инвестиционную составляющую тарифа.
В наших условиях дополнительным вариантом финансирования могли бы быть средства государственного бюджета. Это было бы тем более логично, так как если фиксированные цены устанавливает государство, то и упущенную выгоду производителей от продажи товаров и услуг по этим ценам оно же и должно покрывать. Но такой вариант сейчас непроходим из-за кулацкой позиции Министерства финансов, которое зажимает все налоговые сверхдоходы в Стабилизационном фонде и ни на что другое не желает их тратить, кроме как на погашение внешнего долга. Поэтому, повторим, повышение инвестиционной составляющей тарифа на товары и услуги естественных монополий - как федеральных, так и локальных - является единственно возможным способом формирования их инвестиционных фондов.
Следующий компонент российского ценообразования, к которому мы сейчас подбираемся, – это внутренние конъюнктурные факторы, до последнего времени малозаметные на фоне гигантских пертурбаций мирового рынка или государственного вмешательства в ценообразование базовых отраслей. Однако январские холода, соляной дефицит и резкое удорожание плодоовощной продукции заставили по-другому взглянуть на роль и значение этих факторов. К большому удивлению выясняется, что и наше российское хозяйство, ориентированное только на внутренний рынок, может, оказывается, малость взбрыкнуть, если его поставить не в те условия, в которых оно привыкло воспроизводиться.
Насчет соли я ничего сказать не могу, но вот что касается январских морозов, то их влияние на февральское повышение цен очевидно. Теплоэлектростанции и котельные были вынуждены использовать резервные запасы топлива, а резервным топливом у нас является очень дорогой мазут. Использование дорогого мазута значительно увеличило издержки теплоснабжающих предприятий, что и спровоцировало рост цен в феврале. По поводу того, как действует механизм преобразования возросшей стоимости теплоэнергии в общий индекс потребительских цен, пока ничего точно сказать нельзя, но вот удорожание овощей, выращиваемых в закрытом грунте, кажется в данном случае вполне очевидным.
Кроме январских холодов, на наш взгляд, на ускорение роста цен в начале года повлияли и длинные январские каникулы. Очевидным является факт, и об этом писали и говорили многие обозреватели, что перерыв в производственной деятельности сроком в полмесяца (а именно настолько у нас затягиваются рождественские каникулы) наверняка разрушит баланс между спросом и предложением. Все-таки пить и есть людям надо каждый день, но вот если еду и питье каждый день не производить, то спрос явно превысит предложение. Тем не менее, в январе прилавки магазинов, несмотря на сокращение производства, не пустели, и получалось это потому, что торговые сети наверняка создали большие дополнительные товарные запасы. И вот здесь мог спрятаться небольшой, но неприятный фактор повышения потребительских цен. Понятно, что для того чтобы создать дополнительные, так сказать - сверхнормативные запасы, промышленности в декабре пришлось работать сверхурочно, а сверхурочный труд оплачивается по повышенным тарифам. Поэтому небольшое удорожание продукции из-за этого должно произойти обязательно.
Далее, для того чтобы профинансировать эти сверхнормативные запасы, торговые сети должны были взять дополнительные кредиты, проценты по которым тоже отразились на конечной стоимости товаров. В результате совместного действия этих двух относительно незначительных факторов – сверхнормативной оплаты труда и дополнительных процентных платежей по кредитам – товарные цены в январе могли существенно подрасти.
Рост заработной платы, который всеми однозначно воспринимается как положительное явление российской экономической жизни, вносит, тем не менее, кое-какой негативный вклад в потребительское ценообразование. Это тема для отдельного разговора, однако упомянуть об этом факторе необходимо, так как он является одним из основных. Итак, за период с 2001 по 2004 годы среднемесячная номинальная начисленная заработная плата выросла с 3240 рублей до 6832 рублей, то есть больше, чем в два раза. Средняя заработная плата в 2005 году составила уже 8550 рублей (рост на 25%), в январе 2006 года средняя зарплата составила 9282 рубля. В долларовом выражении рост составил еще большую сумму, так как курс американской валюты по отношению к рублю снижался. Но в любом случае, если не принимать в расчет такого рода переоценки, рост заработной платы на 25% в год – явление фантастическое.
Экономика не может расти таким темпом - самое большее, что она может из себя выжать, как мы знаем, это 6-7% в год. Таков и должен быть рост номинальной заработной платы. Но если она растет быстрее, то это значит, что на рынке труда имеет место дефицит, и работодатели просто переплачивают, стараясь привлечь (или удержать) ставший редким производственный персонал. Естественно, что повышая заработную плату, предприниматели вовсе не хотят уменьшать свои прибыли, поэтому стараются перекладывать дополнительные расходы на потребителей, повышая цены на свою продукцию.
Если бы развитие российской экономики было более или мене сбалансированным, то перекладывание издержек в цены носило бы не столь массовый характер, как это происходит сейчас. Дефицит рабочей силы, полностью или частично, мог бы быть компенсирован за счет снижения трудоемкости производственных процессов. Но снижение трудоемкости требует больших инвестиций в оборудование, а на него средств в нужном объеме не хватает, поэтому предприниматели вынуждены покупать рабочую силу по складывающейся рыночной цене и переносить ее возрастающую стоимость в цены товаров и услуг.
И, наконец, последний фактор роста цен – денежная эмиссия, которую только ленивый не назвал избыточной. Нам уже неоднократно приходилось писать о том, что денежная эмиссия Центрального банка РФ имеет чересчур высокие темпы, что темп роста количества денег в обращении совершенно не соответствует реальном росту экономики, и поэтому ни к чему, кроме ускорения роста цен, эмиссия привести не может. Во всяком случае, рост наличных банкнот в обращении за 2005 год на 29% очень хорошо совпадает с ростом номинальной заработной платы за тот же период времени (на 25%, как мы показывали выше). Аргументы, которые Центробанк России приводил в защиту своей позиции, сводились к тому, что он вынужден проводить излишнюю рублевую эмиссию, так как при ее проведении скупает в резерв избыточную иностранную валюту. Если бы валюта в резерв не скупалась, то тогда она оказала бы сильное давление на денежный рынок и привела к быстрой ревальвации рубля, что очень невыгодно и для экспортеров, и для российских компаний, работающих на внутренний рынок.
Других способов удержать избыточную валюту от попадания на денежный рынок у Центробанка вроде бы не существует. Поэтому, косвенно признавая неадекватность своих действий, Центробанк аппелировал к хозяйственным агентам, которые, по его мнению, могут накапливать дополнительные рублевые средства как собственный резерв, снижая тем самым скорость обращения денег и замедляя динамику платежеспособного спроса. Но хозяйственные агенты то ли не услышали, то ли не поняли призывов денежного регулятора и вместо накапливания тратили деньги, что называется, не отходя от кассы. И результат этих трат во всем своем великолепии проявился в начале 2006 года.
Таким образом, подводя итог анализу факторов российского ценообразования, нельзя не отметить, что список их слишком большой, чтобы на него могли влиять разного рода министерства и ведомства. У них ничего не получится, и мы это наблюдаем уже второй год подряд. Поэтому для всех нас будет гораздо лучше, если государственное вмешательство в экономику станет малость поменьше. Тогда есть надежда, что динамика цен будет гораздо более спокойной.
