Повышение процентной ставки Европейским Центральным банком вряд ли можно интерпретировать как борьбу с перегревом экономики, хотя обычно повышение ставок используется именно в этом случае. Если органы монетарного руководства той или иной страны или группы стран видят, что активность хозяйствующих субъектов превосходит производственные возможности экономики, то есть начинается спекуляция, – они тут же принимают меры по удорожанию кредита, которое и сбивает эти спекулятивные настроения. Но в данном случае удорожание кредита европейской экономике совсем ни к чему, так как ее состояние внушает большие опасения, и рост процентных ставок может, наоборот, вообще погасить деловую активность. Но у Европейского Центробанка, похоже, нет другого выхода, потому что угроза импортируемой инфляции для экономики еврозоны страшнее, чем рост процентных ставок.
Повышая процентную ставку, Центральный банк как бы предупреждает всех операторов фондового, денежного и валютного рынков, что данная денежная единица будет дорожать относительно других денежных единиц, то есть произойдет рост ее курса. Правда, в нашем случае операторы и сами прекрасно догадывались, что ЕЦБ повысит ставку, так как последние полтора месяца курс евро по отношению к доллару неуклонно понижался: если на начало мая за один евро давали 1,36 доллара, то теперь дают только 1,34 доллара. И Европейский Центробанк отреагировал на это понижение курса евро должным образом.
Политика удорожания валюты сейчас выглядит несколько странно, так как большинство стран, активно участвующих в международной торговле, наоборот, стремится удешевить свои валюты, чтобы сделать более конкурентоспособными свои товары, и менее конкурентоспособными – товары других стран.
Иногда, конечно, вместо девальвации происходит ревальвация, как это имеет место с рублем, но на конкурентоспособности российских нефти и газа это никак не скажется (в отличие, скажем, от изделий промышленности). Здесь мы вне конкуренции. Другое дело – страны, делающие акцент на производстве продукции с той или иной степенью обработки, да еще схожего с другими ассортимента и качества. Для них рост стоимости национальной валюты чреват потерей рынков, промышленной депрессией и безработицей, и Европа здесь не исключение.
Тем не менее, было сделано все, чтобы курс евро повысился. Как нам представляется, цель этого – смягчить для европейских потребителей эффект от постоянно высокого уровня цен на нефть и нефтепродукты, то есть ту самую «импортируемую инфляцию». Цены на эти товары номинированы в долларах, поэтому немного повышая курс евро (как бы снижая курс доллара), Европейский Центробанк поддерживает стабильными цены на нефтепродукты на внутреннем европейском рынке. И, таким образом, не допускает ни сильного роста себестоимости продукции, выпускаемой европейскими предприятиями, ни сокращения реальных доходов потребителей.
Что касается негативных последствий роста процентной ставки для европейской экономики – депрессии на фондовом рынке – то эта депрессия сама по себе продолжается уже достаточно давно, и европейские фондовые индексы, в отличие от американских, демонстрируют удивительную стабильность. Означает она, что ни сильного спроса на капитал, ни его предложения нет и пока не предвидится. Ну, а раз так, то бояться, что повышение процентной ставки ударит по фондовому рынку и погонит его вниз, европейским монетарным властям нечего. Депрессивному рынку падать особо некуда, хотя в последние дни европейские фондовые индексы снижаются и, по всей видимости, будут делать это до тех пор, пока не «найдут дно».
Изменение процентных ставок основными Центральными банками мира и последующие (или предугадываемые) изменения курсов основных мировых валют могут косвенным образом отражаться и на остальных странах. Иногда это «отражение» может быть неблагоприятным, ну, а иногда – вполне приятным. Так происходило в последнее время, до повышения процентной ставки ЕЦБ, когда евро падал в цене относительно доллара. Для нас это означало удешевление евро относительно рубля (которого никто не заметил), и удорожание доллара относительно рубля, которое заметили все, так как доллар подскочил сразу на 20 копеек, а такое не проходит незамеченным.
Это событие, почти всеми оцененное крайне положительно, произошло как бы само по себе, безо всякого вмешательства российского Центрального банка. Курс доллара относительно рубля вырос, экспортеры тут же улучшили свои балансовые показатели, у владельцев валютных активов появилась положительная курсовая разница – в общем, все довольны, хотя трудов российского Центробанка, повторяем, тут ни на грош. И в связи с этим фактом призывы наших высших должностных лиц сделать что-то с падающим долларом, время от времени доносящиеся до широкой публики, выглядят немного забавными. Потому что российский Центробанк с курсом доллара все равно ничего сделать не сможет, а на мировой валютный рынок призывы российских должностных лиц, даже самых высокопоставленных, никакого влияния не оказывают.
Единственное, что в этих условиях мог бы предпринять (и пытается предпринять) Центробанк России – это несколько сгладить асимметрию внутреннего валютного рынка. Нельзя же, в самом деле, жить в ситуации «кривых зеркал» – большая доля экспорта и импорта приходится на Европу, но базисная иностранная валюта у нас – доллар, хотя с США торгово-экономические отношения практически отсутствуют. Если бы евро занял в активах российских фирм и домохозяйств такое же место, как и доллар, то о падении курса последнего можно было бы и не беспокоиться, так как оно перекрывалось бы ростом курса евро. Но вот как этого добиться пока, видимо, никто не знает.
