Утром 25 марта 17 министров финансов стран Евросоюза после напряженной дискуссии на многочасовом заседании приняли решение спасти экономику Кипра, предоставив стране кредит в размере 10 миллиардов евро. Президент Кипра Никос Анастасиадис возмущался условиями, выдвинутыми ЕС, грозил уйти в отставку или "вывести страну из еврозоны". Однако договоренность была достигнута.
Новым условием для предоставления кредита стала реструктуризация второго по величине банка страны — Laiki Bank. Он будет разделен на «плохой» и «хороший» банки. «Плохому» достанутся счета, на которых размещено более 100 тысяч евро.
Согласно информации Financial Times, общая сумма этих вкладов составляет 4,2 миллиарда евро, и велика вероятность того, что владельцы депозитов могут потерять все деньги. Счета размером менее 100 тысяч будут переданы Банку Кипра — крупнейшему банку островного государства. Его тоже ждет реструктуризация и принудительное сокращение активов, с целью «уменьшить банк».
При этом в Банке Кипра будут заморожены счета, на которых числится более 100 тысяч евро. По данным The Fiscal Times, из этих сумм могут быть произведены вычеты в размере 20% в обмен на акции банка. Вкладчики остальных банков острова, имеющие на счетах более 100 тысяч евро, согласно предварительной информации, потеряют 4% от суммы вклада.
Западная пресса уже оценила этот план спасения как удар по интересам «российских богачей», скрывающих свои доходы в офшорах. При этом отмечается, что принятые меры не затронут интересы простых киприотов, которые ранее возмутились предложением Евросоюза обложить налогами их скромные сбережения.
Отмечается, что принятое решение не требует утверждения кипрским парламентом, поскольку не касается введения новых налогов для граждан страны. Договоренность ЕС и правительства Кипра была позитивно воспринята рынками, курс евро по отношению к другим валютам начал расти. Банки острова, ушедшие на «каникулы» 15 марта, должны открыться уже во вторник.
Ситуация кипрского кризиса вызвала большой интерес международной аудитории, судя по многочисленным посвященным этой теме публикациям в СМИ и блогах. Для одних это стало поводом порассуждать о давлении европейского сообщества на своих же экономически уязвимых представителей. Для других – историей о неуважении к частной собственности. Для третьих – наоборот, историей о том, как пренебрегают интересами простых граждан в пользу интересов тех, кто побогаче. Для четвертых – экономической головоломкой; для пятых – поводом поговорить об офшорах и Исландии.
В двух словах сюжет. 17 марта 2013 г. правительство Кипра по требованию Еврогруппы объявило о необходимости собрать единовременный налог с банковских вкладов. Выплатить долги по кредитам государство не может, в деньгах нуждается, а европейские союзники (в первую очередь, Германия) выдвинули ультиматум: либо они больше кредитов Кипру не дают, либо Кипр получает кредит, но при условии введения налога. С учетом того, что счета кипрских банков примерно в восемь раз превышают размеры кипрского ВВП, ожидаемая сумма (5,8 млрд. евро) могла бы стать существенным подспорьем.
Та же история в изложении американского экономиста Пола Кругмана, который очень заинтересовался этой темой и посветил ей не один пост в своем блоге: «Немцы не хотят, чтобы Кипр обанкротился или вышел из Еврозоны, но они также не хотят, чтобы получилось так, что немецкие налогоплательщики спасают вклады россиян, которые там отмывают деньги. Вместо этого они стали шантажировать киприотов, чтобы они сами спасали российских аферистов. А Германия, таким образом, не замарается».
Вначале планировали брать налог со всех вкладов, потом пытались дифференцировать с наименьшими потерями для приоритетных вкладчиков (приоритетность тоже варьировалась в зависимости от угла зрения). В итоге этот план по спасению кипрской экономики не прошел голосование, и возникла потребность в альтернативе.
Первоначальный план с единовременным налогом, который чаще всего называют «конфискацией», вызвал массу негодования. Экономист Атанасиос Орфанидис (Αθανάσιος Ορφανίδης), возглавлявший кипрский центробанк с 2007 по 2012 гг., прямо назвал сложившуюся ситуацию симптомом загнивания европейского проекта: «некоторые европейские правительства … сообщают гражданам других стран-участниц, что они не равны перед законом». По мнению Орфанидиса, прежде положение на Кипре, хоть и не было идеальным, но зато была, по крайней мере, стабильность. Аварийная обстановка сложилась после того, как европейское сообщество начало давить на греков из-за их национального долга, а кипрские банки, в которых было много греческих вкладов, начали нести убытки.
Орфанидис считает, что для выхода из кризиса европейские страны должны сотрудничать. Сейчас, сказал он, основная схема сводится к тому, что каждый раз наиболее сильные правительства Еврозоны выбирают одного козла отпущения (в таком положении успели побывать Греция, Ирландия, Португалия, Испания и Италия), на которого сыплются все шишки. В случае с Кипром общеевропейский мессадж международной общественности состоял в том, что нельзя вкладываться в банки стран с маленькой экономикой, потому что это небезопасно. А результатом станет банковская нестабильность по всей Европе за исключением нескольких крупных экономик вроде Германии, которые, вероятно, на какое-то время окажутся в выигрыше.
Прецеденты
Что касается плана, предполагавшего «конфискацию» некоторого процента от вкладов, история знает прецеденты таких разовых налогов на капитал – как успешные, так и неудачные. В 1989 г. американский экономист и политолог Барри Айкенгрин (Barry Eichengreen) представил на конференции, посвященной актуальной на тот момент теме государственных задолженностей, доклад о теоретических и практических основаниях налога на капитал. В этом докладе Айкенгрин дает обстоятельный экскурс в историю вопроса. По его словам, наибольшей популярностью эта идея начинала пользоваться во времена сильной экономической нестабильности, вызванной политическими причинами, в первую очередь войнами. Пик популярности пришелся на период после Первой мировой войны. Тогда была распространена риторика, согласно которой коллективный национальный вклад в преодоление кризиса по причине большого внешнего долга рассматривался в терминах патриотизма.
В 1920 г. налог на капитал был введен в Италии. Он составлял от 4,5 до 50 процентов. Этот случай Айкенгрин называет успешным, но в отличие от Кипра, там срок выплаты налога составлял 20 лет, в то время как на Кипре планировали экспроприировать средства сразу. В то же время налог на капитал ввели в Австрии, Германии, Венгрии и Чехословакии. Наиболее плодотворным результат оказался в последнем случае. Налог был прогрессивным, от 3 до 30%, и, как и в гипотетическом кипрском варианте, взимался сразу. Факторов успеха, по мнению Айкенгрина, было два. Во-первых, от этого налога пострадало преимущественно немецкое меньшинство, которое было не в состоянии оказать существенное политическое сопротивление. Во-вторых, государственный бюджет был структурирован таким образом, что средства, полученные в результате сбора, не растворялись в общей казне, а прицельно шли на обеспечение заявленных нужд – собственно, на погашение внешнего долга.
С другой стороны, в Австрии это ни к чему не привело, потому что правительство обсуждало эту тему почти год, и за это время предусмотрительные вкладчики успели принять меры. Так что когда налог все-таки ввели, брать было практически нечего. В Британии также обсуждали такую возможность, но в итоге вообще отказались от этой идеи.
Под успешностью Айкенгрин понимает, прежде всего, ситуацию, при который введение налога на капитал не перекрывает поток инвестиций и не отпугивает вкладчиков. Это, по его мнению, возможно, когда вкладчики сами ясно осознают, что налог оправдан и что без него им было бы хуже. Кроме того, они должны быть уверены, что государство держит ситуацию под контролем и рассчитывать на то, что вскоре их доходы существенно возрастут. Но даже эти условия работают только тогда, когда решение принимается быстро. В противном случае, несмотря на гарантии и обещания, вкладчики постараются вывести из страны капитал и избежать налога.
Кипр и Исландия
Пол Кругман в своей недавней колонке обобщил свои блоговые рассуждения следующим образом. Он предлагает рассматривать ситуацию на Кипре как частный случай рухнувшего офшора. Проблема в типичном для офшора разделении видимости и действительности. С одной стороны, на банковских счетах лежат огромные вклады, с другой стороны, их как бы нет. Точнее, наибольшая часть этих денег вообще никак не задействована в экономике Кипра, а только циркулирует между кипрскими счетами и счетами своих вкладчиков, использующих Кипр как убежище от налогов. Тут Кругман имеет в виду прежде всего российских недобросовестных вкладчиков.
А реальные деньги, поступавшие в систему, были плохими, потому что это преимущественно те средства, которые пошли на выкуп плохих долгов Греции, а также вложения в разросшийся пузырь вокруг недвижимости. При такой конфигурации взрывоопасность была очевидна, и вот теперь предсказуемым образом рвануло.
Нужно решать, что делать дальше. В этом пункте Кругман, как и многие другие комментаторы, обращается к примеру Исландии. Очевидное сходство в том, что в обоих случаях проблема была в непомерно раздувшейся банковской системе, где было слишком много иностранных депозитов, выкупать которые было непосильной задачей.
В случае с Исландией решение было радикальным, но, как показал опыт, эффективным: банки с мертвыми внешними вкладами пустили на банкротство, а внутренние вклады сохранили, защитив тем самым своих вкладчиков. В случае с Кипром были не радикальные решения, а большие колебания. С одной стороны, говорит Кругман, это связано с тем, что Кипр менее самостоятелен, чем Исландия, так как у него нет своей валюты, и он входит в состав Еврозоны, а с другой стороны, видимо, связано с тем, что он не хочет расставаться со своим статусом аппарата по отмыванию денег.
Тем не менее, Кругман считает, что рано или поздно придется принять решение, близкое к варианту Исландии. Рано – в том случае, если Кипр выгонят из Еврозоны. Поздно – если выгонять не будут, и у кипрского правительства будет больше времени, чтобы довольствоваться полумерами. Мораль этой истории, по мнению Кругмана, в том, что сразу после начала мирового экономического кризиса, то есть с 2008 г., начались разговоры о том, что необходимо фундаментально изменить финансовую систему, дабы в дальнейшем избегать подобных ситуаций; но прошло уже почти пять лет, а воз и ныне там.
Нидерландский экономист Торстен Бек (Thorsten Beck) тоже вспомнил Исландию. Несмотря на упомянутые выше различия, Бек считает, что пример Исландии свидетельствует о том, что альтернатива тем мерам по борьбе с внешними долгами существует, и что Европе следует обратиться к этому примеру, вместо того чтобы следовать той схеме, которой она пользовалась последние четыре года. Рассуждения Бека по своему направлению близки рекомендациям Орфанидиса, хотя он предлагает более конкретные действия.
Бек тоже считает, что проблемы Кипра симптоматичны для всей европейской системы и что, соответственно, решать их надо не в пределах одного Кипра, а в масштабах всей Еврозоны. В каком-то смысле Евросоюз пытается двигаться в этом направлении. Например, планируется в перспективе создать так называемый банковский союз, возглавляемый Европейским центробанком и управляемый специальным регулирующим агентством. Считается, что при такой системе рекапитализация тонущих банков будет выглядеть для кредиторов более привлекательной за счет того, что прибыль от этой рекапитализации будет возвращаться в Европейский стабилизационный механизм.