Внешний долг — самый российский экономический показатель: у него, как и у нашей страны, «самая непредсказуемая история». Разные чиновники часто называют разные величины, а одно и то же ведомство может задним числом «уточнять» его величину — на 15, а то и 20 млрд долл.
Величина внешнего долга меняется в зависимости не только от методологии учета, но и от политики государства — например, отношения к спорным долгам, которые признаются с такой легкостью и восторгом, что это поневоле наводит на мысль о коррупционных схемах.
Анализ усложняет и структура самого внешнего долга. Есть долг федерального и региональных правительств (который в официальной статистике называется «долгом федеральных органов управления») есть долг Центробанка, который в сочетании с кредитами МВФ называется «долгом органов денежно-кредитного регулирования». С содержательной точки зрения государственным является сумма этих двух долгов. Помимо госдолга, во внешний долг страны включается задолженность коммерческого сектора.
Правительство рапортует все о новых, в том числе досрочных, выплатах внешнего долга, а его сумма растет с начала 2002 года, увеличившись за 3,5 года более чем в 1,5 раза — на 81,3 млрд долл.! Причина проста: пока государство выплачивает свои долги, предприятия, прорываясь на мировые финансовые рынки с их баснословно дешевыми по российским меркам деньгами, ведут себя как голодающие на празднике урожая.
За 3,5 года, с начала 2002 по середину 2005, государство уменьшило свой долг на 12.9%, на 14,7 млрд — со 113,9 до 99,2 млрд, а бизнес нарастил его в 3,7 раза, на 95,0 млрд долл., — с 35,1 до 130,1.
Только за первую половину текущего года снижение внешнего госдолга на 5,4 млрд долл. сопровождалось ростом долга бизнеса на 20,6 млрд долл.! При таких темпах даже досрочная выплата 15 млрд долл. Парижскому клубу (осуществленная на основании приказа Минфина от 30 июня, но учтенная, вероятно, уже в III квартале) не переломит общей тенденции наращивания внешнего долга России.
Само по себе это не страшно: доля внешнего долга в ВВП продолжает снижаться и остается ниже условно безопасного уровня в 50% ВВП. Но кризис развивающихся стран 1997-1999 годов напомнил, что важна не величина долга, а его погашения и текущие выплаты. Такой информации в отношении бизнес-долга, превысившего государственный еще в начале прошлого года, в полном объеме нет.
Конъюнктура может ухудшиться из-за аппетитов силовой олигархии, обгоняющих и экономику, и экспорт. Теневые и, как слезы, «не видимые миру» траты бизнеса на удовлетворение этих аппетитов могут лишить его средств не только на развитие, но и на выплату долга. И тогда даже небольшой внешний долг вновь станет непосильным для экономики, истощенной неадекватным государством.
Помимо объективных причин роста госдолга существуют и субъективные. Так, в начале 2001 года Россию, тогда еще не привыкшую к подобной откровенности, шокировала операция по реструктуризации части госдолга перед Чехией — афера «Фалькон». Эта операция осталась безнаказанной, — и сегодня динамика ряда показателей внешнего долга вызывает опасения в проведении новых операций подобной или даже еще большей степени сомнительности.
Неуклонно растет новый российский долг в ценных бумагах в иностранной валюте. С 26,9 млрд долл. на начало 2002 года к началу 2005 он вырос, по официальным данным Центробанка, до 28,9 млрд, а за первое полугодие увеличился до 29,1 млрд долл.! Долг по еврооблигациям, выпущенным при реструктуризации долга перед Лондонским клубом кредиторов, вырос соответственно с 17,4 до 18.6, а за первую половину текущего года — и вовсе до 19,0 млрд долл.. Долг по VI и VII траншам ОВГВЗ и по ОГВЗ 1999 года вырос за 3 года втрое — с 1 до 3 млрд долл., а к середине 2005 года достиг 3,2 млрд долл.
Долг бывшего СССР по III, IV и V траншам ОВГВЗ вырос с начала 2002 по начало 2005 года с 1,7 до 1,9 млрд долл., а долг Парижскому клубу и вовсе увеличился за то же время почти на 20%, на 7 млрд долл., — с 36,3 до 43,3 млрд!
По крайней мере часть увеличения долга вызвана естественными причинами: например, многие ценные бумаги со временем погашаются по все большей цене. Однако отсутствие связанной с этим информации в сочетании с однозначной репутацией ряда чиновников не просто поддерживает, но и усиливает подозрения.
Ошеломляющее впечатление производит быстрый рост «прочих» (не от МВФ) кредитов, получаемых Центробанком: на начало 2002 года задолженность по ним составляла 2,1 млрд долл., на начало 2005 — уже 3,9 млрд, а за первое полугодие она выросла еще более чем вдвое — до 8,2 млрд долл.
Возможно, это отражает закулисную концентрацию государством денег для новых игр с собственностью — нельзя исключить, что и для реализации наполеоновских замыслов концентрации всего экспортносырьевого сектора.
Существенно и то, что рост бизнес-долга был бы нормальным без усиления оттока за рубеж частных капиталов. В первой половине 2005 года банки увеличили свои иностранные активы на 11,5 млрд долл., а нефинансовые предприятия — на 18,7 млрд! Получается, что российский бизнес занимает за рубежом не только для развития, но и для вывоза этих же денег — правда, уже не как кредитных, а своих.
Это один из признаков неблагополучия России, в которой надежный приток нефтедолларов маскирует насилие силовой олигархии над экономикой.
В последние годы в России сложилась качественно новая модель ведения бизнеса, основанная на привлечении значительных внешних займов для повышения инвестиционной привлекательности проекта за счет его рекламирования. Организаторы проекта не озабочены его эффективностью, так как изначально ориентированы на его продажу на одном из предварительных этапов. При таком подходе пожинать плоды будут уже другие — как правило, иностранные инвесторы или структуры, связанные с силовой олигархией (правда, для них административные издержки существенно ниже, что позволяет им получать прибыль и от проектов, являющихся для обычного бизнесмена нерентабельными). Это надувание спекулятивного пузыря, который неминуемо лопнет, похоронив под собой не только средства западных инвесторов, но и надежды большого количества россиян.
* * *
Таким образом, в отсутствии государственной стратегии развития, не говоря уже о контроле, рост внешних займов вновь постепенно становится уже не только потенциальным источником коррупции, но и реальной экономической опасностью.
