Вслед за декларированным повышением цен на газ для Украины, под «монетизацию» попали и другие постсоветские страны: в первую очередь это страны Балтии, Грузия и Молдавия, которые по разным причинам конфликтовали с Россией по политическим вопросам; более лояльных соседей (например, Армению) также ожидает повышение, но более постепенное или с предоставлением кредита. Цены на газ для Белоруссии демонстративно оставлены на прежнем уровне в обмен на контроль за газотранспортной системой и общую интеграционную риторику. Тем не менее, по крайней мере до наступления нового года, до того как разрешится конфликт «Газпрома» с Украиной, неясно, с чем мы имеем дело: с сильной уверенной и хорошо подготовленной политикой России или с не рассчитанным до мелочей давлением, которое приведет к крупному провалу. О новой газовой политике по отношению к Украине и другим соседям корреспондент «Полит.ру» Юлия Фабрицкая беседовала с директором Института международных экономических и политических исследований РАН, экономистом Русланом Гринбергом. См. также:
Считаете ли вы, что новая газовая политика – это какая-то новая тенденция во взаимоотношениях между Россией и странами СНГ?
Я бы сказал, что здесь нельзя однозначно утверждать, будто бы это какой-то новый инструмент. Идея отказа от субсидирования наших партнеров вынашивалась давно, на протяжении 90-х годов политологи и экономисты ее периодически высказывали. Эта идея исходит из того, что раз страны не собираются идти на глубокую интеграцию с Россией, то тогда они попадают в разряд обычных мировых стран, мировых игроков, неважно, больших или малых, которые должны платить рыночную цену за российские энергоносители. То есть цену, которая определяется по принципам, общим для таких стран.
Я должен сказать, что вообще-то при абстрактной постановке вопроса это очень правильно, но черт, как всегда, прячется в деталях. Что я имею в виду? Что различные интеграционные начинания, которые время от времени возникают с начала 90-х годов, чаще всего оказываются нереализованными и вызывают разочарование, и тогда возникают всякие разговоры по поводу прекращения субсидирования.
Даже когда цена на газ была стабильной, все равно мы продавали его в два или в полтора раза дешевле. Но в то время, когда цена не росла, это было нормально, нормально в том смысле, что еще было не понятно, куда наши страны-соседи качнутся. Что касается Украины, то ясно, что она уже абсолютно бесповоротно намерена войти в Европейский Союз и собирается это делать быстро. В этом случае постановка вопроса о плате за газ по общеевропейской или мировой цене уместна.
Но я хочу указать на важность, с другой стороны, темы единого экономического пространства. Не ЕЭП как названия, а по сути. Это исключительная ценность, она важна и для Украины, и для России. То есть для Украины ЕЭП было бы не так важно, если бы ее точно приняли в ЕС через год или через три года. Но, боюсь, это не очень просматривается.
То есть настоящее участие в ЕЭП могло бы разрешить для Украины газовую проблему?
Для Украины наши рынки – это все, а для нас - сотрудничество в военно-промышленном комплексе, да и вообще мы связаны друг с другом тысячами нитей по инерции прежней жизни. И в этой связи я бы сказал, как в моем представлении выглядело бы рациональное поведение России. Оно совсем в вульгнарной простоте звучало бы так: если вы, дорогие ребята, товарищи украинцы, твердо решили не идти ни на какую степень интеграции с Россией, Казахстаном и Белоруссией, тогда нам надо договариваться, каким образом вы будете платить рыночную цену за наш газ. Если же есть хоть какая-то возможность все-таки сформировать единое экономическое пространство, пусть даже в самой первоначальной форме интеграции - как зону свободной торговли, то надо пойти на жертвы и уступки.
Потому что в едином экономическом пространстве нет игры с нулевой суммой, то есть если один выигрывает, другой не должен настолько же проиграть, - выигрывают все. И я думаю, что поведение России должно быть очень рациональным, взвешенным и одновременно твердым. Сейчас я пока не вижу эту взаимосвязь, она не обсуждается ни в прессе, ни в выступлениях правительственных чиновников.
В настоящий момент в поведении обеих стран много эмоций и передергиваний…
Это самая настоящая борьба нервов. Надеются, что без пяти двенадцать как-то все уляжется. Но мне кажется, что для единого экономического пространства еще не все шансы упущены. Поведение России становится, может быть, более прагматичным, но думать, что если мы повысим в четыре или в пять раз цены на газ, то украинцы замерзнут и выберут прорусского человека, - это ненормально и нереалистично. Я думаю, замерзшие люди на Украине пойдут на Москву, а не на Киев. Мы породим неприятеля.
А какова будет судьба украинской промышленности?
Еще раз хочу сказать, что если мы идем в едином экономическом пространстве, то тогда нормально, что мы субсидируем промышленность, а если Украина пойдет в Европу, тогда она пострадает еще больше, чем сейчас.
Причем будут страдать и население, и предприятия, особенно связанные с металлургией, потому что на этом производстве составляющая газа очень велика, а мировые цены в этой отрасли сейчас не очень высоки и, по всей вероятности, подниматься в ближайшее время не будут. Что очень серьезно ставит вопрос о рентабельности главного экспортного производства.
А насколько сильны позиции России в шантаже? Не потеряет ли Россия рынки сбыта газа?
А как Россия может потерять рынки? Дело в том, что соотношение спроса и предложения на этом рынке сейчас очень выгодное для России. И судя по всему, это не просто конъюнктурное превышение. Поэтому покупатели будут, все трубопроводы будут заполнены, и тот, который построят (Северо-Европейский - по дну Балтийского моря), тоже будет заполнен. В данном случае здесь нет особых проблем.
На Украине часто говорят о туркменском газе для Украины, мол, он будет дешевле, чем российский. Пишут об иранском газе для Азербайджана...
Иранский газ для Азербайджана, я думаю, имеет значение. Что касается Украины, то туркменский газ все равно по нашей территории проходит.
То есть обсуждение диверсификации поставок газа на Украину за счет Туркменистана – это всего лишь безответственные разговоры?
Конечно.
Вы говорили о зоне свободной торговли. Для России такой уровень интеграции не является безусловно выигрышным…
Я думаю, что ситуация вокруг цен на газ усилит центробежные тенденции в СНГ.
Но возможностей много. Можно вспомнить СЭВовские программы специализации и кооперации, еще есть очень серьезные задумки задействовать остатки советского научно-технического потенциала, которые еще можно задействовать.
Например, в каких отраслях?
Военно-промышленный комплекс, авиастроение, новые материалы, но для этого нужно скоординировать структурные политики заинтересованных стран. Насколько я знаю, украинский бизнес хотел бы это сделать.
Так что есть варианты, сообща можно сделать многое, но самое интересное, что выгода будет, если будет единое экономическое пространство, а это значит - свобода передвижения людей, товаров, услуг и денег. В этом случае это будет очень позитивно, это взаимодействие не будет альтернативой Европейскому Союзу, а будет достаточно эффективным инструментом стимулирования экономического развития обеих стран.
Вы считаете, что можно интегрироваться в Евросоюз, при этом сохраняя открытость передвижения людей и товаров на постсоветском пространстве?
Нет. я думаю, что это задача странная. Если мы говорим о зоне свободной торговли, то это еще возможно, а вот следующая ступень интеграции – таможенный союз – уже нельзя. Здесь уже надо выбирать, хотите ли вы быть в Европейском Союзе или с Россией.
По-вашему, для Украины более выгодно налаживать связи в рамках постсоветского пространства?
Да. Как я уже говорил, насколько я знаю украинский бизнес, они хотят сотрудничать, хотят взаимодействовать, они ждут от правительства сигналов. В постсоветском пространстве можно создавать взаимовыгодную кооперацию и специализацию. Мы все страдаем одним пороком: не можем тиражировать готовые изделия. А вот взаимодействие России и Украины могло бы отчасти решать эту проблему.
