Сын одного из авторов главного мультфильма советских детей «Ну, погоди!» Алексей Котеночкин не так давно сделал две новые серии про волка и зайца. В них много сюжетных поворотов и мотивов из одноименного комикса, который уже три года Котеночкин делает вместе с Александром Курляндским на страницах ежемесячного журнала «Ну, погоди!». Почему художники-аниматоры рисуют истории в картинках, в интервью Игорю Садрееву рассказал сам Алексей Котеночкин.
Когда вы впервые увидели комикс?
Я сейчас его в руках держу — это французский журнал «Пиф», конец 70-х годов. У меня были друзья, которые имели возможность выписывать этот журнал ежемесячно. Вот один из «Пифов», который потом, через много лет, мне подарили. Я по-французски ни слова не понимал, просто смотрел картинки. Здесь черно-белые комиксы для взрослых и цветные — для детей. Это тот самый старый «Пиф», от которого я и повелся на комиксы. Вторая составляющая — карикатуры.
Но это все из заграницы. Родного не было?
Почему… Был журнал «Крокодил», с элементами комикса, скажем так. «Веселые картинки» — я смотрел на это и получал большое удовольствие. Потом, когда я пришел на студию «Союзмультфильм», выяснилось, что моя работа режиссера заключается как раз в том, чтобы рисовать маленькие комиксы. На каждый фильм нужно нарисовать фактически комикс, только слова внизу подписаны. Это называется раскадровка. Сейчас, когда у меня нет работы по профилю — снимать кино — я с большим удовольствием делаю комиксы. И на сегодняшний день вышло 32 номера журнала «Ну, погоди!». Александр Курляндский пишет сценарии, я по ним рисую. Две новых серии мультфильма, кстати, которые мы сделали, содержат очень многие мотивы из этих комиксов.
То есть такой подготовительный период.
Я не могу сказать, что это в полном смысле подготовительный период, но какие-то элементы мы нашли и воплотили сначала на этих страницах, а затем перенесли на экран.
В среде художников-аниматоров еще советского «Союзмультфильма» комиксы не считались низким искусством, чем-то зазорным?
Не считались абсолютно. Если давали такую работу, художники с удовольствием ее выполняли. Дело все в том, что художники зарабатывали очень мало и до сих пор очень мало зарабатывают. Любая побочная работа, пусть это будет открытка, плакат, комикс — люди за это хватаются, чтобы кормить семьи. Мой отец, например, на пару с Русаковым делал черно-белые комиксы, тоже про волка и зайца. В ГДР эти комиксы пользовались просто безумным успехом, они получали очень большие по тем временам деньги. Правда, дойч марки нужно было тратить прямо там, потому что сюда их везти нельзя было. Поэтому каждый раз папа приезжал с огромным чемоданом вещей, которые нам не подходили по размеру и надо было их везти в комиссионные магазины продавать.
Много таких художников было?
Достаточно пальцев на одной руке, чтобы перечислить всех людей, кто тогда занимался комиксами. Один из них, кстати, живет со мной в соседнем доме — Геннадий Новожилов. Гениальный совершенно художник. И комиксы рисовал, и все, что угодно.
Труд художника и сценариста в работе над комиксом равнозначны?
Да. Очень популярный французский комикс «Астерикс и Обеликс», по которому затем и кино сделали, и мультфильмы, придумали два автора — один художник, другой писатель. Писатель умер в 80-м году, а художник продолжает сам сочинять истории и сам рисовать. И половину денег отстегивает потомкам писателя. В нашей стране, к сожалению, никто этого не понимает. Никто не понимает, что перед тем, как художник нарисовал, писатель придумал персонаж, его описал в сценарии.
Что значат для вас комиксы сейчас?
Это способ не терять свою профессиональную пригодность в промежутках между фильмами. Я должен быть в форме. И для меня это тот самый новый фильм, который может быть, когда-нибудь появится. Я не могу назвать «Ну, погоди!» классическим комиксом, потому что если на него смотреть последовательно, то получается кино. Я рисую кино, только в виде комиксов. Но я не считаю себя комиксистом на самом деле. Возьмите опять же старый номер «Пифа» — вот там настоящие комиксы. Хотя фильмов из них, я думаю, не получалось никогда.
Значит комиксы для вас ничем не отличаются от раскадровки?
Нет, это разные жанры. Для фильма это должно быть более развернуто, более длинно. Курляндский для каждого комикса пишет где-то три странички текста. Для фильма это не подходит. Особенно сейчас, когда ритм повествования очень ускорился. Скажем, первая серия «Ну, погоди!» состояла из 111 сцен. А когда я делал 19-ю и 20-ю серии, я понял, что не катит. Сегодня этого уже мало. Хотя задача состояла в том, чтобы люди не увидели разницы, но я понял, что если сделать точно также, разницу как раз увидят и просто не будут смотреть. К старым-то фильмам все привыкли. И последний важный момент: в мультфильме волк и заяц не говорили, а комикс без реплик невозможен.
А вы понимаете тех людей, которые сознательно занимаются только комиксами и не ждут лучших времен, чтобы сделать фильм?
Нет таких людей. Вот на фестивале «КомМиссия» люди за год рисуют четыре страницы красивых комиксов, выставляют их в интернете, и своя тусовка начинает хвалить. А у меня каждый месяц десять страниц — сейчас стало восемь, потому что не могу уже больше. Я, конечно, не могу соревноваться по качеству с этими ребятами. Первый раз я выставился на «КомМиссии» три года назад, были очень хорошие отзывы, все замечательно. Во второй раз отзывы все поголовно были гадкие и мерзкие. В третий раз я отказался. Зачем подставляться? Все эти ребята, которые занимаются сейчас комиксами, они очень милые, круто выглядят, дреды красного цвета и так далее. Они работают в рекламных агентствах, делают какие-то иллюстрации, а на фестиваль приносят четыре страницы. Мне все время хочется спросить: ребята, а вы готовы не четыре страницы, а десять — и каждый месяц? Они не готовы. Это очень тяжело.
Разве это плохо? Юрий Норштейн уже пятнадцать лет делает «Шинель»…
Но я-то работаю в журнале. У меня мама умерла в этот период, у меня папа умер, мне было очень плохо — никого не волнует. Есть творческий комикс для фестивалей, и есть комиксы, которые выходят ежемесячно. Это абсолютно разные жанры. Пару месяцев назад я у себя в ЖЖ обсуждал такой вопрос: что есть профессионал. Это тот, кто очень красиво нарисовал четыре страницы для фестиваля? Или это тот, кто долбит ежемесячно? Для меня ответ однозначен. И в «КомМиссии» я больше участвовать не буду, никто мой труд не оценит там.
А кто это может оценить?
Читатели. Детки пишут письма, мамки пишут письма. Когда я прихожу в редакцию за гонораром, мне на стол вываливают большущую стопку писем. Дети читают, дети балдеют, дети говорят спасибо.
Это единственный критерий, по которому можно отделить хороший комикс от плохого, или есть еще?
Отличить на самом деле можно очень легко. Вот ситуация для сравнения: вы идете в магазин и покупаете какую-нибудь китайскую приблуду, стоит она один доллар. Вы едете в Америку и ту же самую китайскую вещь покупаете за десять долларов, но она работает совершенно по-другому. Также отличаются и комиксы. В старом «Пифе» каждую картинку — м-м-м! — можно рассматривать, как вертолет летит, как сделаны эти вопросы, трубочка под водой. Это же чума. Это же красиво.
Когда взрослые люди читают комиксы, это нормально?
А кто вам сказал, что комиксы только для детей. В Японии старички покупают продолжение манги, которая началась, когда они еще были молодыми. У нас просто нет этой культуры, поэтому появляются такие сомнения — для детей это, для взрослых…
Почему в свое время эта культуре не сформировалась?
У нас была самая читающая страна, народ не понимал, что такое картинка с подписями, народ хотел читать большие тексты. Но теперь все изменилось: прошли годы, и выяснилось, что народ, вот такой, как мой внук, которому сейчас пять с половиной лет, не знает ни букв, ни цифр, зато в приставки играет превосходно. Значит надо ориентироваться на новое поколение, которое выбирает пепси, плохо читает, плохо пишет (я смотрю в интернете и просто обалдеваю, это не касается «преведа»). Это и есть то поколение, которое будет читать комиксы. Так что я без работы не останусь.
Будут читать комиксы, потому что это легче, чем читать книги?
Конечно…. Хотя это очень сложный вопрос. Глядя на хороший комикс, ты получаешь еще и огромное количество визуальной информации, чувствуешь художника, и в принципе из картинок понятен сюжет без слов. Я однажды спросил моего друга, который знает французский, про что там какая-то песня. Он сидел-сидел, долго слушал, потом говорит: «А, не бери в голову. Про любовь». Также и тут. Но воспринимать музыку, как и визуальное искусство, нужно учиться.
В конце как поклонник сериала не могу не спросить: «Ну, погоди!» по-прежнему будет существовать только в виде комикса?
Хорошо, открою вам огромную тайну. Сейчас идут переговоры о полнометражном фильме про волка и зайца. Будет этот фильм, не будет — не знаю. Переговоры полгода уже идут, и далеко не продвинулись, если честно. Но если я все-таки буду делать фильм, в него точно войдут какие-то моменты из наших комиксов.
См. также:
Ольга Романова. "Ну, погоди!", или беготня на фоне "застоя"
Василий Шевченко. С картинками и разговорами
Интервью с генеральным продюсером фестиваля "КомМиссия" Натальей Монастырёвой - "Робски могла бы стать комиксом"
Дина Годер "Разговоры с Александром Татарским". Разговор первый.
