Сегодня, 23 июня, была показана новая работа режиссера Алексея Учителя «Космос как предчувствие». Картина участвует в конкурсе XXVII Московского международного кинофестиваля, хотя ранее предполагалось, что ее покажут на Кинотавре. Пока зрители, кинокритики и прочие представители общественности обсуждают скандальную историю, связанную со снятием фильма с конкурса Кинотавра, Алексей Учитель встретился с журналистами и ответил на вопросы корреспондента «Прагматики культуры» Юлии Идлис. Режиссер рассказал о планах на будущее, о свободе и несвободе в современной России, а также о предложении, которое он сделал Константину Эрнсту…
У вас давние дружеские отношения с Московским кинофестивалем, а в этом году вы даже предпочли его Кинотавру. Почему? Откуда такая привязанность?
Да нет, все это ерунда, и я это уже сто раз объяснял. Ничего я с Кинотавра не снимал; я даже пытался свести утроителей Кинотавра и Московского кинофестиваля, чтобы заставить их договориться. Я открыто заявлял и заявляю, что российский фильм может участвовать и там, и там, и ничего плохого в этом нет, надо только наладить какие-то правильные отношения и подписать нужные соглашения. Это было бы полезно не только для нашей картины, но и для всех картин в будущем.
А кто вам лично позвонил и попросил отдать картину в конкурс именно ММКФ?
О, с самого верха позвонили. (Улыбается.)
Никита Сергеевич?
Да нет, выше, что вы. Какой там Никита Сергеевич…
Что, неужели Владимир Владимирович?
Почти. (Смеется.) Да нет, я вообще считаю, что победители Кинотавра должны представлять нашу страну на всех международных фестивалях. Это же два разных фестиваля: Кинотавр – российский, ММКФ – международный. В общем в итоге мы оказались на Московском кинофестивале, такова жизнь, и я все равно очень рад, что так получилось.
У меня сложилось впечатление, что вы снимали этот фильм с чувством острой ненависти к Советскому Союзу: в вашей картине это страна, из которой все хотят вырваться – хоть на Луну, хоть послом в Бразилию…
Я думаю, что в любой стране есть определенные недостатки. Каждый человек, если он на что-то способен, рвется быть самим собой, быть свободным. А это практически нигде не получается, и не только в нашей стране. Если вы думаете, что мы с вами сейчас чрезвычайно свободны, то это заблуждение. Поэтому да, несмотря на то, что это такая образная характеристика, могу сказать, что там есть это отторжение. Как минимум.
А как вы оцениваете коммерческий успех этого фильма? Как вы думаете, картина будет успешной в прокате?
Я очень этого хочу и думаю, что это могло бы быть. В одном эфире я предлагал Первому каналу провести эксперимент: дать столько же рекламы, сколько на «Турецкий гамбит», и посмотреть, что получится. Сегодня я даже удостоился великой чести: мне позвонил сам Константин Львович Эрнст и предложил встретиться.
Нет, ну, конечно, такого же, как с «Турецким гамбитом», здесь не будет, все-таки это разные категории фильмов – да и не нужно, наверное. Но я делаю кино для широкого зрителя и всегда это подчеркиваю. Я не делаю элитного кино, как многие пытаются это преподнести.
Тем не менее у вас впечатляющий список фестивальных наград. Успех на фестивалях не мешает вам снимать, экспериментировать?
Я не знаю таких режиссеров, которым бы он мешал. Вот неуспех на фестивалях мешает, да. Потому что те продюсеры, которые дают тебе деньги на следующие проекты, естественно, обращают внимание на такие вещи.
Насколько вы зависите от продюсеров?
Я от них завишу меньше, потому что стараюсь пока выполнять в своих картинах и роль продюсера тоже – только для того, чтобы быть совершенно свободным. И пока мне это удается – с трудом, и каждый год все труднее.
Почему?
Потому что кино ставится на поток. Это производство, бизнес, и я просто не успеваю всем этим заниматься. И я не должен этим заниматься. Так что вот ищу, ищу, выращиваю молодые продюсерские кадры. Если удастся, я тут же сдам все полномочия.
В процессе работы над фильмом сценарий Александра Миндадзе претерпел сильные изменения? «Космос как предчувствие» заканчивается кадрами кинохроники торжественной встречи Гагарина с Хрущевым. Это было в сценарии?
Александр Миндадзде. Мы с Алексеем очень подробно работали над сценарием, старались находить какие-то оптимальные решения в смысле съемочного эквивалента. Нельзя сказать, что сценарий претерпел существенные изменения по сравнению с тем, как он был напечатан. Там был предпринят ряд перестановок эпизодов, которые показались нам необходимыми.
Что касается финала, то слова «хроника» в сценарии не было, но там был проход Гагарина по ковровой дорожке, и шнурок у него все равно развяжется. Это, конечно, подразумевало включение кинохроники, но не в таком объеме, как это вошло в фильм.
Алексей Учитель. Про хронику могу добавить два слова. Когда я отбирал эти кадры, то увидел этого человека, подбегающего с букетом к машине, в которой едет Хрущев с Гагариным. И по фигуре он действительно был похож на нашего героя [Конька] – пальто такое же, и т.д. И мы решили сделать этот эпизод, добавить нашего героя в то время; досняли это под черно-белую хронику.
Но самое удивительное не это. Мы монтировали все на видео, а когда вышли на перезапись и посмотрели эту хронику на большом экране, выяснилось, что к машине подбегает негр. Это нас настолько ошарашило, что пришлось различными комбинированными способами, как Майклу Джексону, менять ему цвет лица.
У вас в фильме один из героев – Герман – плывет ночью к норвежскому кораблю, чтобы попросить политического убежища, и в результате тонет. Эта история имеет какие-то параллели с похожей историей в фильме «Восток - Запад»?
Ну, только те параллели, что и там и там плывут.
То есть вы не держали этот фильм в голове, когда снимали «Космос как предчувствие»?
Это вам лучше спросить у Миндадзе. Вообще этот человек имеет реального прототипа. В те годы была громкая история: какой-то рабочий – забыл его фамилию – пытался таким образом сбежать за границу, его поймали, был громкий процесс, его посадили… Но это только прообраз. Интересно, что это был именно простой человек – не писатель, не актер. И именно такой человек рвался – не какие-то там блага получить, а обрести внутреннюю свободу. Это самое главное.
А над чем собираетесь работать дальше?
Есть два фильма, которые я собираюсь сделать. Один – по новому сценарию Миндадзе, современная история. Другой – мой проект, который называется «Дом Черчилля»: история времен великой отечественной войны. Но это очень дорогой проект, это должно быть совместное производство с зарубежными студиями, с зарубежными актерами… К сожалению, спонсоров в кино не бывает. Но мы ведем переговоры. Так что там видно будет.
