В издательстве «Зебра» вышла книга Льва Симкина «Американская мечта русского сектанта».
В книге исторических заметок-миниатюр впервые приоткрываются пропущенные драматические страницы отечественной истории двадцатого века, связанные с массовой эмиграцией верующих (от духоборцев до пятидесятников) на американский континент.
Ее автор – доктор юридических наук, профессор, специалист в области правового регулирования государственно-конфессиональных отношений - на этот раз предпринял историко-правовое исследование. Проведенный им поиск материалов в зарубежных архивах (в Толстовском фонде и Библиотеке Конгресса США), изучение полузабытых американских изданий позволили рассказать о малоизвестных путешествиях и даже переселениях русских сектантов из Америки в Россию и обратно.
Из отзывов на книгу
Денис Драгунский: «Русское христианство – неисчерпаемая тема, кладезь загадок и умолчаний, запретов и наветов. Народному духу тесно в ограде официальной церкви. Бог – один, но к Нему ведет множество дорог. Книга Льва Симкина рассказывает об одной из тропинок, по которой русские люди двигались к познанию Бога».
Генри Резник: «Талантливо написанная и весьма поучительная история о том, как сила веры превозмогает господство неправедной силы».
Алексей Малашенко: «Оптимальный синтез научности и публицистики».
Из главы «Сибирская семерка»
…Как-то это прошло мимо меня. Да и вообще, кого ни спрошу, ничего не могут вспомнить. Так, смутно припоминают, вроде жили в самом начале восьмидесятых какие-то сектанты в американском посольстве. Но чтобы целых пять лет – да не могло того быть.
Единственное внятное упоминание о случившемся можно найти в книге Л.М. Алексеевой «История инакомыслия в СССР»: «Весной 1978 г. члены пятидесятнических семей из Черногорска Ващенко и Чмыхаловых прорвались в американское посольство в Москве, надеясь, что их непосредственное свидетельство американским дипломатам дойдет до «их» президента, и он поможет и этим семьям и их единоверцам получить разрешение на эмиграцию. Однако близость по вере к президенту США помогла лишь тем, что когда уговоры уйти из посольства не подействовали, пятидесятников не выставили на улицу, в руки кагебистов, как это бывает с такими «посетителями» посольств свободных стран в Москве, а отвели им комнату в подвале, где они провели в добровольном заточении 5 лет».
…Я представил себе, как летним днем семьдесят восьмого года (это было 27 июня) шли по Садовому восемь человек – мужчина и две женщины средних лет, три девушки и двое мальчишек. Наверняка они выделялись в нарядной московской толпе своей скромной одеждой, провинциалы всегда заметны. Милиционер в будке у американского посольства, смерив их взглядом, счел обычными «гостями столицы» и потому проворонил, как дойдя до арки, те скопом в нее ринулись. Лишь одного из мальчишек, замешкавшегося из-за тяжелого чемодана, удалось сбить с ног и не допустить на чужую территорию. Его увели и стали ждать, пока остальных непрошеных гостей выставят сами американцы. Ожидание затянулось на пять лет.
Оказавшись в Вашингтоне на научной стажировке, я обнаружил в Библиотеке Конгресса США множество публикаций в прессе и кое-какие архивные документы … Разыскал Августину Васильевну Ващенко, помучил расспросами. Домашние отговаривали ее откровенничать с незнакомым человеком, вероятно, посланцем КГБ или как там это у них теперь называется. Поначалу и другие, причастные к происшедшему люди из числа ее единоверцев были со мной немногословны - прошедшие годы не выветрили советских страхов. Только после наведения справок у московских пятидесятников (спасибо им) разговорились. Из полученных фрагментов постепенно сложился некий паззл, пусть и с недостающими деталями, но все же, кажется, более или менее полный и достоверный…
Из главы «Как исполнялись пророчества»
…В феврале 1977 года о желании выехать из СССР по религиозным причинам заявило больше тысячи человек. Но когда они обратились за разрешением на выезд, от них потребовали вызовы от родственников или от правительств тех стран, куда они стремились выехать, и отказались без таких вызовов принимать документы.
Другой проблемой был мотив, поскольку они, в отличие от евреев и немцев, не могли мотивировать просьбу о выезде стремлением на «историческую родину». Пятидесятники откровенно говорили, что эмигрируют дабы избежать религиозных преследований. Такое, естественно, не могло понравиться властям. Наконец, они стремились к коллективному выезду и просили разрешить им эмигрировать группами и общинами, а не в семейно-индивидуальном порядке. Словом, проблем хоть отбавляй.
Как добыть вызовы? Через диссидентов. Но вначале надо было через них же передать на Запад списки желающих эмигрировать…
В сравнительно короткое время было собрано и послано на Запад около 10000 имен тех, кто решился открыто идти на конфронтацию с властями. Вскоре по переданным адресам стали посылать вызовы, но они не доходили. Тогда вызовы стали приходить на адрес американского посольства…
…Все, с кем я разговаривал, выделяли из числа правозащитников Вадима Щеглова и его жену Зарину Дзебоеву. Беглецы и ходатаи останавливались в их московской квартирке на Вешняковской, где привечали всех, кому нужна была помощь. От единоверцев они не видели такого отношения – те порой боялись их принимать. Обычные люди, опасались неприятностей.
С 1983 года чета Щегловых-Дзебоевых живет в городке Кейп-Код недалеко от Бостона. Зарина - биолог по профессии, но по призванию и по стажу правозащитной деятельности – безусловно профессионал в этой области. Отец при Сталине сидел по 58-й, диссидентское мироощущение, по ее словам, присуще ей едва ли не с самого детства, окружение было соответствующее.
Под недреманным оком КГБ к ней стекались бумаги от каждой семьи предполагаемых эмигрантов. От нее – в американское посольство и к иностранным корреспондентам. Зарина рассказала мне об участии в этом деле академика Сахарова. Однажды в 1977 году она использовала великого человека как прикрытие для передачи документов, фотографий и списков, у нее скопилась кипа таких бумаг. Вместе с ним на академической машине они отправились в американское посольство, где Зарина достала из юбки с потайным карманом документы и передала их незнакомому чернокожему дипломату.
Из посольства Сахаров поехал домой, а она пошла пешком к ближайшей станции метро. На противоположной стороне Садового ее окружили четверо, две женщины спереди и двое мужчин сзади, показали гебешные удостоверения. Зарина вырвалась, забежала в какой-то магазин и там обратилась к супружеской паре со словами: «позвоните академику Сахарову!» и стала выкрикивать его телефон. Те отшатнулись, но отстали и ее преследователи, не захотели связываться.
В эти годы имя Сахарова, при всей его запретности, обладало какой-то непонятной силой. Помню, мне приходилось разбирать жалобы в телецентре в Останкино, куда мешками приходили письма о всяких безобразиях, и иные отчаявшиеся люди угрожали, что если и в телевизоре они не найдут правды, то придется обращаться к Сахарову и Солженицыну. Эту пару многие воспринимали как некую инстанцию.
...В другой раз пресвитеры попросили Зарину отвести их к Сахарову, и она организовала эту встречу. По воспоминаниям Василия Шилюка из Ровно, встреча состоялась в квартире академика на улице Чкалова. Он усадил их в своем кабинете, угостил чаем и показал листок с надписью: «Кабинет прослушивается, обо всем пишите на бумаге». Гости (с Василием было еще двое) поделились своими проблемами, а потом поинтересовались, верит ли он в Бога. Тот немного уклончиво ответил, что верит, но его познания о Боге разнятся от представлений гостей.
Вопрос о религиозности Сахарова неоднозначен. «Я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные Церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются, главным образом, обрядовостью или фанатизмом и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной "теплоты", лежащего вне материи и ее законов». Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным.
Академик Е.Л. Фейнберг, который дружил с ним на протяжении сорока лет, признавал его религиозность, в отличие от некоторых других великих ученых, считавшихся верующими. Скажем, он считал Эйнштейна атеистом, а его слова о религии и Боге – лишь проявлением «возвышенной эмоциональности».
В своих мемуарах Сахаров упомянул о знакомстве с преследуемыми пятидесятниками, тут же оговорившись, что религиозная свобода – «лишь часть общей свободы убеждений. Если бы я жил в клерикальном государстве, я, наверное, выступал бы в защиту атеизма и преследуемых иноверцев и еретиков!»
Сама Зарина тогда была неверующей, много позже стала православной христианкой. У нее своя точка зрения на то, почему сектанты отошли от православия: «Люди испытывали жажду веры, а церквей было мало. Когда они узнали от о Боге (не от священника, а от пришлых проповедников), сразу обратились к религии».
Вот что она говорит о тогдашнем своем впечатлении: «Эти люди были непохожи на остальных. Не только в том дело, что смыслом их жизни был Бог. Мы все лукавили, так или иначе, они – нет. Не врали, не изменяли женам». Представление немного преувеличенное, конечно, и все же...
