Неожиданно резкую реплику известного ученого вызвала публикация его коллеги об античном философе. Историк античной философии Андрей Лебедев, среди прочего отец известного медиадизайнера Артемия Лебедева и супруг писательницы Татьяны Толстой) в публичном письме резко отчитал С.Н. Муравьева, также историка античной философии, недавно выпустившего книгу об одном из самых загадочных представителей досократической философии Гераклите Эфесском. Книга опубликована в Вене на французском языке, а затем в Москве (изд. Ad Marginem) на русском: Гераклит Эфесский. Все наследие. На языках оригинала и в русском переводе: Краткое издание. / подготовил С.Н. Муравьев. – М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2012. – 416 с., илл [16 c. вкл.]. – 2000 экз.
На труд С.Н. Муравьева, работавшего над переводом с 1968 года, Лебедев сулит Муравьеву “тяжелую лапу медведя” за то, что тот, по словам Лебедева, “без знания греческого языка” посмел издавать Гераклита. Примеры, приводимые Лебедевым, на первый взгляд производят ужасающее впечатление.
Но, к сожалению, Лебедев подобрал примеры несколько тенденциозно и без учета особого переводческого метода Муравьева. Совершенно по-иному взглянул на труд Муравьева А. Марков в рецензии на “Русском журнале”: “При этом читать Гераклита Муравьёва надо – не только потому, что этот труд высоко ценили М.Л. Гаспаров и В.В. Бибихин. Муравьёв заново вводит дисциплинарное разделение античной философии – смотрит, как мало у Гераклита «биологии», и как много «этики и политики». Это сразу вдруг оживляет картину античности – на месте философского киборга оказывается родной мир смыслов”.
И в рецензии Маркова, и в гневном письме рассерженного Лебедева-старшего из Ретимно (опубликованного в блоге А. Жмудя) по сути ставится важный вопрос о философской герменевтике, о границах допустимого при переводе античных философских текстов. Лебедев ратует за филологическую строгость, Муравьев ( а вкупе с ним и покойные специалисты М. Гаспаров и В. Бибихин) - за относительную свободу в рамках большой герменевтической задачи. Без такой свободы текст Гераклита по мысли С. Муравьева останется непонятным. Недаром Гераклита еще при жизни именовали “Темным” (Σκοτεινός).
Публичное письмо заканчивается фразой: “Если бы меня попросили составить рейтинг гераклитоведов со времен Возрождения, я бы не задумываясь поставил вас на самое последнее место как неуча и жалкого маразматика. Прощайте и не смейте больше меня беспокоить”. Но кажется, что диалог о переводе античной философии только начинается. Не зря М. Хайдеггер говорил, что без глубокого знания античной философии невозможно понять ни кризиса европейской мысли в наше время, ни европейской цивилизации вообще.
