Брийанте Мендоса – 53-летний филиппинский режиссер, фаворит Каннского фестиваля и лично Жиля Жакоба, экс-президента Канн, определявшего пути развития кинематографа на протяжении чуть ли не полувека.
Открыв для всего мира румынскую, тайскую, корейскую школы, найдя выдающиеся фильмы даже в Бангладеш, г-н Жакоб обратил свой взор и на Филиппины, познакомив нас с новым «гением места», Брийанте Мендосой.
В свою очередь Игорь Сукманов, киновед маниакальной эрудиции, готовый, как и Жакоб, объездить весь мир в поисках новых талантов, смог пригласить г-ну Мендосу в Минск, на фестиваль «Листапад» (Игорь уже четвертый год подряд работает там программным директором: в результате слава об этом фестивале распространилась по всей Европе, да и Азии тоже).
В Минске был представлен новый фильм Мендосы «Чрево твое» - о бесплодной женщине (при этом повитухе по профессии), которая ищет для своего мужа молодую жену, готовую родить ребенка. Мендоса снимал свою картину в условиях, максимально приближенных к «боевым»: в тех отдаленных местах Филиппин, где живет племя Тави-Тави, «морские цыгане», как их тут называют, исповедующие мусульманство (остальная часть Филиппин – католическая).
В результате на свет появился не только настоящий ребенок (роды были сняты документальным способом), но и величайший шедевр, безо всяких там преувеличений. Ибо эта картина, кажущаяся поначалу «экзотической», наподобие программ «Вокруг света» или документальных опытов Флаэрти, постепенно вырастает в универсальную драму: о жертвенной любви, о той последней жертве, о какой говорил апостол Павел.
Сам Мендоса библейских и иных универсалистских аллюзий не признаёт, говоря, что снимает свои истории о любви и смерти, о жертве и искуплении, адресуясь исключительно к человеку, его экзистенциальной, онтологической сущности, И то правда: он показывает нам человека как он есть, не обремененного общекультурными соображениями – то есть человек Мендосы опирается на самого себя. Любопытно, что и сам Мендоса, похоже, опирается на самого себя: говоря о вещах глобальных, он никогда никого не цитирует, ни Библию, ни философов. К слову сказать, и сам он – самоучка, начавший снимать кино в 44 года и за 9 лет успев снять 26 (!) фильмов. Почти все они (даже комедия про порно-кинотеатр, забавная, на грани фола) – о вещах, важных для человека и его существования, хотя, повторюсь, Мендоса «умничать» не любит. И еще одна, немаловажная его черта, чисто человеческая: безграничное, какое-то всепоглощающее уважение к собеседнику; во время пресс-конференции он и на глупые вопросы отвечал серьезно, вдумчиво, а на агрессивные – с улыбкой. Не понимая, впрочем, что это агрессия: притом, что именно он, и никто другой, снимал фильмы о неконтролируемом насилии и ужасах современного мира.
После пресс-конференции нам удалось встретиться с Мендосой с глазу на глаз.
- Господин Мендоса, как вам удалось так внедриться в среду племени Тави-Тави? У нас было полное ощущение, что снимаете не вы, а «сама» камера, авторская рука не чувствовалась…
- Да, несмотря на то, что я родом из Филиппин, на этом острове для меня все было чуждым: я раньше там никогда не бывал и ничего об этих людях не знал. Но потом, когда узнал, то начал не только изучать материалы о них, то буквально поселились с ними: мы там со своим оператором просто жили. Потом на этом острове высадились и наши актеры. И тоже сроднились с этим племенем… И вот только тогда, когда актеры смогли затеряться среди жителей племени, я решился снимать. Это было долгий процесс, вживания и физического, и морального, и всяческого: нам нужно было как бы стать ими, слиться с ними, стать неразличимыми среди них…
- Ничего себе…
- Ну, а как иначе-то? Иначе бы ничего бы не вышло. Процесс освоения нового опыта долго продлился, пока я не ощутил такой как бы толчок изнутри: пора!
- Почему именно они, племя Тави-Тави? Ведь эта история, насколько мы понимаем, универсальна?
- Совершенно верно: это могло случиться где угодно, даже, может, и в Европе…
- У Ларса фон Триера девушка отдает свою жизнь – в буквальном смысле, в фильме «Рассекая волны», - чтобы любимый человек выжил. И даже проституткой становится, будучи чистой, как ангел, по его требованию… Многие этого не поняли. Как сейчас иные не поняли жертвы вашей героини.
- Да, и та история, триеровская, и моя – история безоговорочной, жертвенной, ничего не просящей взамен, любви. В этом все дело. И когда меня спрашивают, не из «дикости» ли здешних нравов главная героиня поступает таким образом, не потому ли, что «не уважает» себя, мне становится как-то…
- Не по себе?
- Да нет, немного странно это слышать. Это ведь фильм не об экзотических нравах, не о дикости и докультурных формах существования, наоборот – о высшей жертве любви, о самоотречении. Что же касается места, почему я выбрал именно этот остров, то это чисто случайно. Тем более что история – реальная: какая-то женщина из этих мест и вправду нашла своему мужу девушку, девушка же потребовала, чтобы жена ушла, когда она родит, и мужчина был вынужден подчиниться.
- Здесь интересовались, повсеместная ли это практика для племени Тави-Тави? И бесплодные женщины племени добровольно отказываются от своих мужей, то и дело подыскивая им других, плодных?
- (улыбается). Вы правильно уловили: нет, конечно. Случай этот совершенно уникальный, как и история Бесс у Триера. Если бы это было традицией, я бы кино об этом не снимал.
- Ну да, тогда бы вы работали бы не в кино, а для компании Discovery…
- Да, так и есть. И потом, знаете, вот еще что… Многим кажется, что мы многого достигли: права женщин уважаются, и я, разумеется, не против этого, человек – так считается - должен быть индивидуалистом, думать прежде всего о своей выгоде… Называемой чувством собственного достоинства. Однако – возможно, звучит это парадоксально – мне-то как раз кажется именно такой, прагматичный подход более примитивным, нежели выбор моей героини.
- Понятно…
- Надеюсь… Очень рассчитываю, что зритель поймет меня правильно: именно в том ключе и диапазоне, в каком я и задумывал эту картину..
- А это зависит от уровня зрителя.
- Я снимаю для всех: моя цель быть услышанным каждым, у кого сердце открыто.
- Заметно, что вы снимаете ручной камерой, подвижной,- то есть так, что на самом деле ничего незаметно, как будто находишься внутри этого мира. Причем безо всякого там 3D… Как это сделано? Невероятно просто!
- Тремя камерами. Одиссей Флорес, мой постоянный соавтор, оператор, мы с ним давно работаем, у нас сложившийся тандем, умеет работать в духе особого правдоподобия, я бы так это назвал. Магия, о которой вы говорите – во многом его заслуга. Он проникает в плоть жизни, внутри нее существует, живет как бы вместе с камерой…
- Камера как продолжение его глаза?
- Можно и так сказать.
- Это чувство кино, которое от природы человеку свойственно, как думаете? Или несвойственно? Тут есть в жюри один режиссер, он просто беспощаден к тем, кто снимает театр на пленку: ему подавай чистый кинематограф.
- Вы знаете, я ведь не теоретик: я самоучка, начал снимать в 44 года. Снимал, правда, рекламу, ролики, кое что по мелочи до этого.
- Вы?! Рекламу?
- Вы правильно изумляетесь: я действительно со своим другом Флоресом делаю все возможное, чтобы отойти от чистой, гламурной картинки, ни в коем случае не сделать «красиво» и нарочито: жизнь должна быть зафиксирована на пленке как живой процесс, а не как фото из роскошного журнала.
- Это и есть – суть кино? Как думаете?
- Я никогда ни о чем таком не думаю... Я думаю и живу во время съемок, подчиняясь исключительно внутреннему чувству, интуиции. И не теоретизирую никогда, поверьте…
- Поразительно. Ну а драматургия – она же у вас крепкая, как кремень! Это же, должно быть результатом – так , по крайней мере, в Европах учат, - школы, проработки, изучения поведения персонажей, их логики и прочего. Разве нет?
- Не знаю.
- Трудно даже поверить…
- Клянусь. Не знаю. Я только чувствую, ЧТО должен сделать персонаж и КАК он должен поступить – больше ничего не знаю.
- Откуда же в ваших фильмах такая универсальность? Понятная в любом конце земного шара?
- Тоже не знаю. В общем, я ничего не знаю. Уж извините…
- Сократ говорил: «Я знаю, что я ничего не знаю». Все вцепились во вторую часть изречения: «ничего не знаю», Между тем, философы говорят, что нужно обратить внимание на первую часть: акцент на том, что ОН ЗНАЕТ. Это важно сейчас для нашего с вами разговора… Да?
- Я понял. Спасибо. Будем считать, что Я ЗНАЮ, что ничего не знаю, Возможно – вы правы – в этом мое спасение.
Фотографии Анастасии Грищенко
