Вот уже пятый год театральный сезон в Москве открывает фестиваль «Новая Драма» — баламут духа внешне пристойного театрального благолепия столицы. Вслед за ним следует, старший по возрасту фестиваль NET, а в этом году еще перед NETом стартует его новорожденный собрат «Территория» — фестивали, также волнующие мейнстримное течение театрального процесса в столице. А после них все вновь следует путем — режиссеры ставят великих предшественников, давно покойных, и даже если они не обращаются с подобающим почтением с первоисточником, критика им всегда укажет на место. Ну, а автор не восстанет из гроба и не осудит зарвавшегося.
А от фестиваля «Новой Драмы» никогда не известно, чего ожидать. Мало того, что поначалу он знакомил с незнакомыми никому, так и с живыми еше авторами. А как с прошлого года зарубежные постановки подвели под общий конкурс, так фестиваль на пару с NET-ом стал представлять все более диковинных заморских режиссеров и актеров, которых даже театральному критику на первый взгляд не узнать, если ранее и видел. Так, в прошлом году как зрители в большинстве, так и столичная пресса прозевала, что ведущим актером исландского спектакля «Дрейф» был Ингвар Сигурдссон, игравший в знаменитом фильме Фридрика Тора Фридрикссона «Ангелы вселенной» и признанный лучшим европейским актером 2000-го по результатам голосования киноманов в Интернете.
В этом году тенденция неожиданности происходящего на фестивале «Новой Драмы» прогрессирует. Неизвестное проявляется даже в известном. Кто бы мог подумать, что вдумчивая театральная держава Польша, родина Гротовского и Кантора, интересуется «грубыми и неотесанными» новодраматическими текстами. Серьезные театроведы и слависты Андрей Москвин и Агнешка Пиотровская переводят тексты Вырыпаева, Костенко и Вартанова, поставили их во Вроцлаве и Лодзе, и маленький вроцлавский театр «Ад Спектаторес» побратался с самым независимым московским Театром.doc (в спецпрограмме была показана их совместная лаборатория). Сюрпризом было увидеть в участниках Татьяну Фролову, режиссера из Комсомольска-на-Амуре, более знаменитую в Нанси, на фестивале современных театральных направлений «Пассаж», чем в Москве. Увидеть постановки Мартина МакДонаха пермского театра «У моста», первым открывшего России ирландского драматурга, который отныне грозит заполонить отечественные подмостки. Неожиданностью был «Не Hamlet» Андрея Могучего, более востребованного в другом французском городе, Ницце (где его спектакли финансирует фестиваль русского искусства), чем у себя в родном городе Санкт-Петербурге (в котором у него нет своего здания для театра).
Режиссер Могучий, всегда благосклонно принимаемый Москвой как автор вдумчивых и глубоких работ по серьезным текстам на тебе, вдруг выбрал «Дисморфоманию» Владимира Сорокина, в которой писатель крайне вольно обошелся с пьесами Вильяма нашего Шекспира. И мало того, Сорокин, с которым сравнивают не одного автора Новой драмы, сам претендующий в определенных кругах на звание «литературного хулигана», обвинил Могучего в искажении первоначального замысла автора, и угрожал дойти до суда! Таким образом, «случай не-Гамлета» на «Новой Драме» зашкаливает по части невероятности и грозит перерасти в откровенный скандал.
А между тем, отличившиеся участники фестиваля опять-таки еще и конкурсанты, и это обстоятельство подогревает ажитацию. О каких фаворитах на сегодняшний день можно говорить? Конечно, о «Снах» в «Ад Спектаторес». Этот текст некогда был написан и поставлен в Театре.doc Иваном Вырыпаевым до изгнания его труппы из родного ему Иркутска как «вербатим» в среде наркоманов. Пьеса изначально «подозрительно» не походила на прямую речь и содержала явные признаки авторского высказывания. Во Вроцлаве Агата Кучиньска представила «Сны» в куклах. Сама смастерила их и сценографию, выступила кукловодом, прочитала текст. Игрушечные наркоманы оказались малютками величиной с ладонь, с небольшой головой и совсем уж невесомым туловищем, более похожим на забинтованную проволоку, помещенными в стеклянные кубы, как пациенты в «боксы» клиники. Поэтому их болезненные фантазии выглядели как бредом, так и грезами отравленных ангелов.
В отличие от «Большой жрачки», ныне уж снятого с репертуара легендарного в среде сторонников Новой драмы треш-спектакля Александра Вартанова, которая представлена была той же труппой из Вроцлава и смотрелась в Москве вполне достойно, в отличие от показанной с успехом в июне театром Николая Коляды в ЦИМе, «Клаустрофобии» Константина Костенко старательно, но без огня поставленной лодзенским Театром Стефана Ярача, вроцлавские «Сны» были тем самым случаем, когда постановка последователей была лучше авторской премьеры.
В фаворитах же конкурсной гонки упомяну «Мою маму» Татьяны Фроловой, театр КНаМ из Комсомольска-на-Амуре. Парадоксально, что исповедальность этой постановки вступала в конфликт с ее же документальностью. Достоверность видеоряда, в котором подлинность объектов не подвергается никакому сомнению, ведь была, тем не менее, материалом, предоставленным от единственного субъекта. Режиссер, в этом спектакле и исполнительница, говорила лишь от первого лица: «моя» мама, «мое» детство, «мое» пережитое. Знаменательно, что из мира этих двух уникальных женщин почти вычеркнуты были их мужчины, и разговор о них лишь редко заходил тогда, когда дело касалось обеих. Появление покойной матери в небольшом домашнем видео, снятом еще при ее жизни, выглядело как явление великой актрисы. И наказ ее «а теперь, дочка, покажи это по телевизору» и был основным импульсом, что превращал исповедь героини в акт художественного творчества.
Удачей назову «Требуется барабанщик» Ричарда Максвелла, культовой фигуры офф-Бродвея, к сожалению, спектакль был мало понят московской публикой. Кстати, два отличных американских актера представили в нем свой вариант «позиции ноль» - используемой в Театре.doc, за коей подразумевается игра актеров, не проявляющая ни наружной эмоции, ни какого-либо отношения к собственному персонажу. Грубо говоря, актеры ничего не играют. Зато включается воображение и ассоциативный ряд у зрителей.
Безусловный фаворит конкурсной гонки «Не Hamlet» Андрея Могучего. «Дисморфомания» Сорокина представляет свой «постмодернистский вариант» пьес Шекспира, как результат спектакля разыгранного психически больными людьми в доме умалишенных. Прием весьма избитый как драматургами – например, вспоминается «Марат/Сад» П.Вайса, так и режиссерами – вспоминается «Мастер и Маргарита» Коршуноваса. Могучий интерпретировал пьесу Сорокина как результат розыгрыша лотереи, заставившей обычных зрителей выйти на сцену и играть в театр. Надо сказать, розыгрыш «лотореи» оказался реально розыгрышем. Либабов (бывший «Лицедей»блистательно игравший роль конферансье ) тащил актеров спектакля в качестве победителей лотереи столь аутентично, что провел, к примеру, меня, опытного зрителя на театре, как воробья на мякине. Актеры играли «дилетантов» виртуозно, нигде они не умеют так искрометно валять дурака и возводить в высокое искусство актерский капустник, как в спектаклях Могучего.
Незабываемо прозвучало и сорокинское «быть иль не быть – вот два вопроса». И мы поставим эти вопросы относительно будущих призеров фестиваля «Новая Драма». В конце концов, есть же в программе «Док.тop» по документальной пьесе Елены Исаевой режиссера Владимира Панкова, создателя уникального саундтеатра, где звук зачастую обгоняет слово. И его же «Переход» на тексты современных драматургов. Об этих спектаклях Панкова немало написано. А фестиваль, меж тем, продолжается. Оба ответа, даже более двух, даст нам жюри, они назовут 24 сентября, кем быть лучшими по части новации в драматургии. Остается только отметить, что спецпрограмма в этом году, в отличие от прошлого, на высоком уровне. Ходите на нее все, кто желает проникнуть в лабораторию Новой драмы.
