КОНСТАНТИН СУТЯГИН: Сегодняшний выпуск «русских вопросов» в каком-то смысле итоговый - в конце года принято что-нибудь подсчитывать, смотреть, что получилось, что не вышло.
Не вышло главное – не удалось перевернуть мир. Я лично считаю это неудачей, непростительным поражением (видимо, мир переворачивают каким-то другим способом).
С другой стороны, что-то все-таки получилось. Самое главное – удалось поближе узнать неожиданно много хороших людей. Человек 20 - в моем возрасте это очень много. Причем, не просто познакомиться – как кого зовут, в лицо запомнить – а именно узнать: что думают, чувствуют, чем живут (даже с кем был знаком раньше - в процессе переписки-разговоров познакомился заново).
Надеюсь, что все остальные участники опроса почувствовали то же самое, в буквальном смысле сотрудничая друг с другом - как на субботнике, таская одни носилки, хоть, м.б. и не всегда в одну сторону (потому что не разнорабочие). Все отвечали очень откровенно, о важном, и неизбежно при этом раскрывались. А от этого становились ближе. В первую очередь, мне. Надеюсь – что так же они стали чуть ближе и друг другу.
Это и оказался главный результат.
Большое спасибо всем участникам - у них-то, как раз, все получилось.
Напоследок – т.к. в конце года принято не только подводить итоги, но и смотреть в будущее, - мы устроили блиц-опрос, задав простые и одновременно очень сложные вопросы, с которыми каждый из нас сталкивается ежедневно.
Например, все мы каждый день чего-то боимся. Но признаваться в этом не принято – сойдешь за паникера.
И все мы каждый день на что-то надеемся – иначе бы просто сошли с ума от ужаса.
Два вопроса – чего боитесь? и на что надеетесь?
Отвечают все.
1. Чего боюсь?
Окончательной победы равнодушия человека к человеку. Ведь со смертью Патриарха мы немного обманули себя кратким телевизионным единством. То есть каналы-то все сделали верно - собрали нас на минуту в чувстве общей утраты. Но ведь на глубине-то, если вслушаться, - это была не сама скорбь, а только желание её, только тоска по общей народной боли, чтобы собраться, наконец, вокруг чего-то живого, а не вокруг политики, от лжи которой все устали. Это был какой-то бессознательный акт сопротивления своему накапливающемуся равнодушию, даже, может быть, тайный вызов политике. Как поёт Церковь, "Днесь благодать Святаго Духа нас собра" . Вот и тут благодать собрала. Бог окликнул в нас детей - и наше сердце откликнулось, обрадовалось возможности на миг вернуть уважение к себе. Мы пока на самом-то деле только "притворились" на минуту едиными, а до настоящего чувства единства еще ох, как далеко. Тут опасность та, что мы удовлетворимся собою - вот какие мы готовые христиане. Прямо не страна, а Царство Небесное. Но смерть Патриарха была только последним его высоким служением для нашего пробуждения, а сам бы он не обманулся. Но шаг это дорогой. Только бы нам еще побыть детьми, обрадоваться этому чувству, не тропиться во "Взрослые", чтобы опять бежать от пугала кризиса к чучелу "гражданского общества".
2. На что надеюсь?
А на что всегда надеется русский человек? На помощь Божию. Может, и вспомним, что мы народ богоносец, - без нашего вечного самохвальства, а с тоской утраты этого чувства.
1.Чего Вы боитесь?
Есть в юриспруденции такое понятие - непреодолимая сила. Вот оной-то и боюсь, какого-нибудь градобития, с градом величиной с теннисный мячик. Побьет всю крышу, окна, деревья и виноград сломает, машину, кур переколотит и пройдёт туча дальше, «дело самое обнаконовенное».
Землетрясений эпической мощи, пожаров опасаюсь. За здоровье родных близких боюсь. Обычные страхи, общечеловеческие.
2. На что надеетесь?
Надеюсь, что следующий год будет не хуже нынешнего. Надеюсь, дети будут радовать своими успехами, здоровьем и хорошим настроением. Хотелось бы верить, что для гостей достанет вина, хлеба и мяса. Что высаженные розы примутся, зацветут благоуханно. Что Музы не обойдут вниманием. Что достанет сил и времени, и начну обустраивать во дворе маленький нимфей. Что допишу небольшую книжечку об античной нумизматике, в которой я вступаюсь за оболганную в веках Медузу Горгону.
Надеюсь, что власти вдруг вспомнят, что они не оккупационный режим, и не наемные менеджеры на службе золотого диавола, а люди… человеки. Но на последнее, увы,
надежды очень мало.
1. Боюсь старости, спиться боюсь, боюсь глобального потепления, 282-й статьи УК РФ боюсь...
Много чего боюсь, но больше всего боюсь превратиться при жизни в слабоумного, слюнявого идиота-маразматика.
2.Надеюсь на всемирный экономический кризис и на то, что вдруг Бог все-таки есть и он (по-своему, конечно) милосерд или хотя бы справедлив.
Вопросы, конечно, на засыпку...
Страх и надежда - крайние параметры существования.
Хочется ответить так:
1. Боюсь, что если дела пойдут хуже, на многое в жизни придется не рассчитывать, а только надеяться.
2. Надеюсь, что не надо будет бояться того, что изложено в пункте 1.
Так что - счастливого нового года!
1. Чего боюсь?
Тут, конечно, нельзя говорить о таком маленьком сроке, как один год. Всё, чего я боюсь (причём в контексте моего ответа слово «боюсь» должно бы звучать, как «фобия» для современного человека, читающего его через строку в любой публицистике, но при этом знакомого с аутентичным и прикладным, медицинским, его значением. Это нечто среднее между опасением и ненавистью; по меньшей мере – между опасением и неприятием), - происходит давно и происходить будет ещё не один год, если всё пойдет тем же темпом, каким движется сейчас. Если не случится какой-то особой катализации этого процесса. А случиться это очень может.
Не буду тянуть: я больше всего боюсь инженерии человеческих душ – и всего, что с ней связано; и всего, чем это кончается. Я очень сильную фобию испытываю в адрес той левой руки, которая не то чтобы лезет, а скорее материализуется, обрастает плотью и жилами под юбками кукол-перчаток (знаете таких: надеваешь на руку - и изображаешь спектакль). Кукол, в которых постепенно, синхронно с этой материализацией, превращаются «народы и царства». И которым один достовернейший источник предписывает в конце времён восстать друг на друга. Это насчёт фобии. А боюсь я Того, Кого Единственного возможно бояться по-настоящему.
2. На что надеюсь?
Не побоюсь повторений: Кого боюсь, на Того и надеюсь.
Ещё надеюсь на то, что все вокруг, и я в том числе, озверели не до такой степени, чтобы не чувствовать душевного дискомфорта от безальтернативной унылой повседневности скотства, в которое мы как-то все впали тут, грешным делом. А вот бабушке цветочек подаришь, пионерку через дорогу переведёшь, вспомнишь четверостишие любимого поэта – и как-то чаша с цикутой перестаёт быть столь мучительно-актуальной. А если ещё при этом май и стрижи кричат оранжевым закатом!
В общем, на Фёдора нашего Михалыча, архетипа наших душ и автохтона наших рефлексий я надеюсь. Спасёт красота мир, я думаю. Потому что Обама с Далайламой и ОБСЕ этого явно сделать не смогут. Скорее их спасать придётся.
1. Чего боитесь?
Вот мне как газетному колумнисту нужно "подводить культурные итоги года": что запомнилось, почему. Ими бы должны стать "скандальный Букер" и "скандальная премия Кандинского", но что-то я не могу разглядеть в себе никакого отклика на всё это. Ощущение такое, будто люди обсуждают перестановку мебели в кают-компании тонущего корабля. Розанов писал - что-то типа "вместо великой литературы должна быть великая жизнь". У нас долгое время не было ни того, ни другого. И вот, кажется, жизнь зашевелилась. Радоваться бы, а я боюсь. Помру от великой жизни, как Розанов без сметанки...
2. На что надеетесь?
А уповаю на невеликую жизнь: на то, чтобы жена и сын были здоровы, и самому их не подвести. Нашим бабушкам и дедушкам хуже было, а жили; спасибо им. На то и надеюсь: что было до и будет после меня.
1. Чего боитесь?
В раннем детстве боялась волка. Он представлялся огромным склизким чудовищем с гигантской пастью и всегда был голоден. Волк был в темноте, поэтому заодно я боялась темноты. И луны впридачу, потому что волк на нее выл. "ВОЛК" жил в моей фантазии и был страшнее страшного. Даже репродукция картины Васнецова не спасала.
Потом дедушка повел меня в зоопарк и показал волка. Я увидела не очень большую собаку, облезлую и несчастную, которая металась туда-сюда по клетке. Мне стало его жалко. И немножко стыдно за то, что я его боялась. Потом был мультик "Ну, погоди", в котором волк был смешным неудачником, над злоключениями которого смеешься, сочувствуя. Какой уж тут страх?
Потом мне, года в четыре, приснился сон про ожившие пружины. Пружины оживали везде, выскакивая из диванов, кресел, и пожирали детей и взрослых. Сон был, как ни странно, в белых стихах. С тех пор нечто подобное снится с завидным постоянством: стены домов, предметы, машины, трамваи на улице, рельсы, мостовая - все, что создано человеком, - превращается в разумное жуткое существо, некую "органику", живущую по своим законам. Иногда «это» ведет себя крайне агрессивно, и надо спасаться. И бегу куда-то, и стараюсь перехитрить, но даже если оно не причиняет вреда, все равно просыпаюсь мокрой, как рыба, с колотящимся сердцем.
Такой вот кошмарик.
Потом боялась, да и сейчас - войны. Не той, в которую играли снежками или деревянными самострелами, пуляющими согнутыми гвоздями (больно, между прочим), а настоящей. Особенно атомной, в которой невозможно даже сражаться и геройски погибнуть. Хиросимы.
Боялась ребенком, а теперь испытываю острый дискомфорт, если на человеке надет мешок с дырками для глаз. При виде мусульманок в парандже, к примеру.
Боюсь банальнейше - инфаркта-инсульта, рака, слепоты, склероза, немощи, безумия, слабоумия, болезни и горя близких, реанимации, дорожного инцидента, увечья, боли, полной зависимости от других, и проч. Да, пожалуй, не смерти, а именно того, что ей, как правило, предшествует, и чего только невероятные счастливчики, "умирающие на сцене", могут избегнуть.
В принципе, мечта, что хватит мгновенный и "сухой" кондрашка, - не последняя из моих надежд.
"Сумы и тюрьмы" боюсь. Боли, да. Боюсь опъянения и разных измененных состояний сознания. Галлюцинаций. Не-реальности, игр с "навью".
Боюсь упасть на эскалаторе.
Купаясь в речке, боюсь коснуться ногой илистого дна или водорослей.
Боюсь - но это уже из серии почти метафизического - некоего "зияния", которое бывает ветреными осенними ночами.
Не выношу, когда рекламируют страдание. Не считаю, что оно очищает. В малых, желательно гомеопатических, дозах оно называется опытом, а в средних и больших - никому его не желаю.
Страх, взрослый, не "страх волка", несомненно, связан с будущим. Мы боимся того, что будет, или того, что может быть. Говорят, что "будущее" в нашем сознании - калорийный корм для разного рода страхов и фобий. И все воспитание наше - в будущем. Начиная с детсада - мы живем тем, чего еще нет. Если сделаешь не так - будут ругать, поставят в угол, получишь двойку, останешься на второй год, пойдешь в ПТУ, не сделаешь карьеры, уволят с работы и т. д. вплоть до кладбища.
Поэтому разного рода "пророки" пользуются невероятной популярностью, как и провозглашения разного рода апокалипсисов, концов света, гибели, страдания, всеобщего и большого капеца, как минимум дефолта и т. д. Это к страху нашему обращено, к страху о будущем, так или иначе - к осознанию собственной смертности. Об этом, впрочем, я кажется, говорила. Увы, это очень модно на нашей Великой Родине. Сейчас, как сто лет назад.
Не выношу людей, торгующих злорадными, липкими страхами, гибельщиков, паникеров, пятую колонну смерти среди живых.
2. А на что надеюсь?
На то, что времени у меня вагон, и что потом не будет "мучительно больно" за глупое разбазаривание этого богатства.
1. Чего боитесь?
а. Как и большинство нормальных людей - что экономические трудности наступающего года слишком сильно отразятся на моем образе жизни.
б. Что благодаря действиям руководства страны порог выхода из грядущего росийского исторического тупика - виноват - из потенциальной ямы - станет совсем запредельным, т.е. издержки этого выхода (неизбежного) станут катастрофически велики. Кризис в значительной степени развязывает этим существам руки.
2. На что надеетесь?
Что ни того, ни другого не произойдет. На чудо, короче. Чудеса бывали иногда на моем веку.
Боюсь, что когда молчат деньги - говорят пушки. Боюсь сходства с 1914-м, 1917-м, 1929-м, 1937-м, 1940-41-м гг. Боюсь стай голодных и бросающихся на прохожих собак, которых этой осенью стало как никогда много, и того, что им уподобятся люди.
Надеюсь: прилетит к нам волшебник в голубом вертолете, или, как говорят в России - "авось, рассосется".
1. Чего боитесь?
Не дай мне Бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад…
Подумалось, что обывателя должны одинаково страшить и посох с сумою, и труд с гладом (особенно в варианте, описанном Шаламовым и Солженицыным), и многое другое. В 21-м веке отключение электричества в «прайм-тайм» может оказаться чем-то вроде теракта.
Я боюсь иной раз смотреть в ящик, и не «страшилки» про падающие самолёты и локальные конфликты меня пугают, а какой-нибудь праздничный концерт по случаю какого-нибудь Дня (энергетика-работников лёгкой или тяжёлой промышленности-милиции) - «корпоративная вечеринка open». Розенбаум (Алла Борисовна-Лещенко- Басков-Кобзон-Винокур-Башмет/Бутман/Долина) поёт (иногда – поют, те же, в разных комбинациях: в дуэте-трио-квартете) «Гоп-стоп» (……). В зале «народ». Режиссёр даёт крупные планы: губернаторы, депутаты, генералы, «звёзды» - медийные всё лица…
Так и чувствуешь свою «страшную далёкость от народа» (а те вот они, рядом, недалеки-недалЁки?). Так и чувствуешь свою «социальную чуждость». А те - «социально-однородны». (Видел огромный плакат, зазывающий жить в элитный дом. Среди прочих «специальных предложений» - «социальная однородность» жильцов. Цена такого жилья видна невооружённым глазом, но тут ещё и подчёркнуто: «свиные рыла могут не беспокоиться»).
Так чего боюсь-то? А того, что чувствую в себе - вполне вшивом интеллигенте – готовность метнуть в любого из упомянутых героев нашего времени (что на сцене, что в зале) не ботинки, нет (как тот весёлый журналист в Буша), но «орудие пролетариата». Или даже «коктейль Молотова». Но Заратустра не позволяет. И, думается, не лучше ли «сойти с ума», и «петь бы в пламенном бреду»…
…Я пел бы в пламенном бреду,
Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грёз.
И я б заслушивался волн,
И я глядел бы, счастья полн,
В пустые небеса…
Меня страшит, что stultorum numerus («Ива́нов-дураков») стремительно уменьшается, зато умножается число придурков. Меня пугает спрос на последних.
Вспоминается строчка из теперь покойного Ильи Кормильцева: «лишь огненный дождь принесёт избавленье». Неужто правда?
Впрочем, когда ещё, в 16-м ещё веке поэт простонал:
Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этот век преступный и постыдный,
Не жить, не чувствовать – удел завидный...
Отрадно спать, отрадней камнем быть…
Да и перевод тютчевский 19-го ещё века. Так что, «нет ничего нового под солнцем»? Поживём ещё? Пора-пора-порадуемся?
Да что там Микеланджело или Тютчев, Сократа ещё, помнится, афиняне невзлюбили, тоже ведь были демократы. И после, «при Понтийстем Пилате», «они и́злиха вопияху (тоже ведь «народное волеизъявление», «плебисцит»): возьми, возьми, распни Его».
2. На что надеетесь?
Священник несколько раз за службу оборачивается к молящимся, осеняет их крестом, возглашает: Мир всем! Оборачиваешься и видишь светлые лица, ясные живые глаза, алчущие и жаждущие отнюдь не «хлеба и зрелищ».
В этом и надежда.
Опасаюсь того же, чего и все, - что экономический кризис окажется глубже, протяженнее и катастрофичнее, чем обещают официальные прогнозы. И что при таком развитии событий в России окончательно похоронят все былые намеки на демократию - мол, доигрались, теперь пора спасать Отечество любыми средствами и крайними мерами.
С этим же фактором, собственно, связаны и некоторые надежды - что ничего этого не случится.
1. Чего боитесь?
Как всегда в относительно благополучной ситуации боюсь понемногу всего - от увольнения и хворей до невзгод у близких людей и творческой импотенции. Точнее это чувство можно было бы назвать рассеянной тревогой.
2. На что надеетесь?
Я скорее рассчитываю на успешное завершение / продолжение нескольких своих культурных проектов. Это, пожалуй, крепче надежды. Надеюсь написать что-то стоящее.
1.Чего боитесь?
По-настоящему - только страданий собственных детей. Спаси Господи! Ну, и всех остальных, любимых и родных, пропорционально их близости ко мне.
2. На что надеетесь?
Надеюсь, что я правильно поняла предписанный мне сценарий жизни, который я стараюсь разыграть точно, несмотря на огромные свои упущения, которые, увы, только множатся. А я всё надеюсь, что успею ещё взять себя в руки и частично это упущенное по лени, неорганизованности и пристрастию к светским развлечениям восполнить.
Частично! Потому что частица эта, увы, естественно тает с движением упущенного времени. Хотя надежда отчего-то возрождается каждый следующий день - хотя большинство вечеров несут чувство раскаяния и вины за бессмысленное проживание жизни. Тем не менее, видно, и впрямь надежда умирает последней у таких бездельников, как я! Умеющих приспосабливаться к обстоятельствам, но ленящихся их преодолевать.
1.Чего боитесь?
О страхах - есть бытовые, очень личные. Если о них - то боюсь бесчувствия. Своего. Боюсь за близких, что не смогу им помочь, не уберегу. Прочего скорее опасаюсь, чем боюсь. Ответить на этот вопрос сложно, т.к. страхи возникают неосознанно.
Я могу сказать, чего я боялся, а вот чего боюсь... вот сейчас прямо - ничего не боюсь.
2. На что надеетесь?
Надеюсь на то, что мне хватит сил сделать что-то стоящее. Планы есть, творческие. Надеюсь на их реализацию.
Ещё надеюсь, что люди в массе своей перестанут развиваться наружу и будут развивать, наконец, свои мозги, свои чувства. Думать не хомячьим рассудком, а о том, как и чем будущее будет жить. Тогда мир проживёт дольше, и, может быть, станет лучше.
(Напоминаю, что сейчас у Михаила Алдашина в «Галерее на Солянке» идет большая выставка живописи, и что там же можно купить его мультфильм «Рождество», удостоенный многих международных призов. И посмотреть его, если кто до сих пор не видел. Первый канал вот уже 10 лет не соберется показать его по ТВ, поэтому можно пойти и купить диск к празднику.
А здесь можно посмотреть маленький фильм, который Миша снял буквально у себя на кухне, обычным фотоаппаратом (и тоже получил за него массу премий. Пустяк, на коленке сделано, а тоже вселяет надежду – К. С.)
Чего боюсь?
На уровне повседневности - боюсь того, чего и все боятся. Болезни, утраты,
неприятности по службе, неразумие детей и т.д.
На уровне социальном - боюсь резкого возрастания враждебности между людьми, поводом к чему послужат бедствия экономического кризиса, а причиной - взращенный всей нашей нынешней общественной системой агрессивный индивидуализм.
На уровне политическом - боюсь беспомощности верховной власти перед эгоизмом правящего класса.
На что надеюсь?
На уровне повседневности - на милость Божию, на русский "авось", на собственную голову и на поддержку друзей.
На уровне социальном - на понимание народом той вечной истины, что в России как бы ни было плохо, всегда может быть еще хуже.
На уровне политическом имею шаткую надежду на то, что, потеряв свои вклады в лопнувших западных банках, наши деятели станут немного умнее.
Боюсь беспорядка.
Надеюсь на авось.
