Отличие огромного города от большого в том, что огромный непохож сам на себя. В разных своих местах он генерирует разные пространства. В Москве можно найти: провинцию, Европу, Америку, Крым, Питер и деревню. Конечно, деревню.
Я не говорю сейчас о буквальных деревнях, с журавлями-колодцами и черными покосившимися избенками, рае для редкого туриста, дотуда добравшегося. Я говорю о многоэтажных кварталах окраины, исправно закатанных в асфальт. Но стоит поскрести – и просвечивает деревня, стоявшая здесь сто лет назад…
Я жду товарищей возле дома в Орехово-Борисово. В кустах сидит компания молодых людей и разгадывает кроссворды. Тут же поблизости и ответы – так что можно недолго морочиться.
- Персонаж Врубеля и Лермонтова, пять букв, первая «д», вторая «е».
Версий нет. Ведущий лезет в ответ.
- Демон, - читает он, уверенно ставя ударение на «о». – Слышь, Димон, это ты. Ты у нас, оказывается, персонаж Врубеля и Лермонтова.
Мимо, ворча, проходит бабушка в свитере и колготах. Деловито роется в помойке.
Потом идет мужчина с трудом. Сзади – метрах в пяти – женщина, равномерно его ругая. В настоящих деревнях так иногда транспортируют коров. Кажется, она замолчит – и он остановится. Она не замолкает. Он не останавливается.
- Жилище на Крайнем Севере, три буквы, вторая «у».
- Юрта?
А знаете, что написано в Москве на отдельно стоящих пнях? УСЛУГИ БАЯНИСТ ТАМАДА – и телефон, который я здесь приводить не буду. Впрочем, самую трогательную надпись на доме я видел в Тольятти:
И ЗДЕСЬ БЫЛ ВСЕ ТОТ ЖЕ ВАСЯ.
А самую изумительную – около своего дома, мелом по стене гаража:
Господи, прости нас, наши прегрешения вольные и невольные, не введи во искушение, огради от козней, спаси и сохрани!
Сама фактура (гараж, мел) провоцирует заземление пафоса, непременную сорокинщину или мамлеевщину. А этого нет – и стоишь, обманутый в своих гнусных ожиданиях, и впрямь раскаиваешься понемногу...
Если уж о надписях. В Замоскворечье на одном новом здании выведено CENTRAL CITY TOWER, а для несведущих в иностранном переведено кириллицей: СЕНТРАЛ СИТИ ТАУЭР. Или неожиданные номинации, например, ЛУЧШИЙ ПЛОВ В ТУШИНО. Невольно вспоминается «Красота по-американски», лучшая задница в штате.
Или образец толерантности, украшавший стену кафе у нас на Покровке несколько лет назад:
ЛИЦАМ С НЕОПРЕДЕЛЕННОЙ ВНЕШНОСТЬЮ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. Каким-то непостижимым образом всем было понятно, что здесь зашифрованы бомжи. Даже самим бомжам. Но не правда ли, изящно выражено?
Так мы плавно переходим на тему сервиса. В обществе потребления, как известно, всегда прав клиент. В СССР хронически оказывался прав обслуживающий персонал. В современной Москве возможны варианты.
Я захожу в маленькое кафе возле Тимирязевской, как ласково называли такие места раньше, стоячок. Мне предлагается черный кофе по 5 рублей или кофе со сливками по 6. Не окончательно выбрав, я заказываю кофе со сливками – и получаю чашку кипятка плюс три пакетика: кофе, сахар, сливки.
- А можно все-таки черный?
- Извините, - отвечает продавщица, глядя мне в глаза, - но черный кофе закончился.
В магазине на Старой Басманной делаю совершенно невинный заказ: гречку, творог, колбасу – и получаю неожиданный комментарий продавщицы:
- Любой каприз за ваши деньги.
Сидим с товарищем в театральном кафе на Трубной. Товарищ нервничает, подходит к стойке.
- А у вас тут можно курить?
- Только когда кончится спектакль.
- А скоро он кончится?
- А он не начался.
Но крепче всего меня поставили на место в «Кофе Бин». Несколько лет назад рано утром я оказался у Покровских Ворот на пути к Бауманской. Мне надо было разменять тысячу – по тем временам купюру довольно внушительную. В едва открывшихся магазинах мне отказали даже с каким-то ужасом. В «Кофе Бин», работавшем всю ночь, отказали тоже, но холодно и как бы с позиции силы. Я догадался, что сдача с тысячи в принципе у них есть.
- Можно самый дешевый кофе?
Молодой человек с отвращением налил мне что-то в пластиковый стакан и отсчитал сдачу. Я присел за столик на пустой террасе и пригубил.
- Извините, - обратился он ко мне, - но это у нас пить нельзя. Это только на вынос.
Я вышел, аккуратно положил это в урну и поехал на Бауманскую.
